"Меня увлекла поэзия потери"

Режиссер Вонг Карвай представил публике новый фильм "Великие мастера" — о знаменитом мастере кунг-фу Ип Мане и довоенном Китае. Краткую лекцию о кунг-фу он прочел кинообозревателю "Огонька"

— Как к вам пришла идея "Великих мастеров"?

— Во время съемок фильма "Счастливы вместе" в Аргентине я проходил мимо небольшого газетного киоска. С обложки журнала на меня смотрел улыбающийся Брюс Ли. Меня тогда удивило, как долго продержалась его популярность на Западе, как ощутимо здесь влияние кунг-фу и какое мистическое воздействие имеет до сих пор искусство китайской борьбы на Европу. У меня уже был один фильм на эту тему — "Прах времен", с тех пор накопились новые впечатления, которыми я захотел поделиться. История Брюса Ли была не очень интересна, меня больше интересовал его учитель Ип Ман. Я спрашивал себя: как этот сдержанный, скромный и незаметный человек мог воспитать такую икону, как Ли, и остаться в его тени? Кто был этот человек? Во время подготовки к фильму я посетил более 100 "великих" мастеров из 120 школ кунг-фу, включая школы в Пекине и Тайване. Меня больше всего поражало, какими скромными, преданными своему делу и щедрыми они оказались. Я приходил в их школы, а они часами сидели со мной, объясняя философию и искусство борьбы, демонстрируя приемы, при этом никогда ничего не просили взамен. Жаль, что когда фильм вышел в Китае, многих из этих мастеров уже не было в живых.

— В чем трудность подобного эпоса?

— Проект оказался долгим и мучительным. Сначала у меня были сомнения по поводу основной идеи, чем больше я углублялся в материал, тем меньше понимал смысл кунг-фу и его философию. Я не ставил перед собой задачу снять фильм-биографию о мастере, "иконе" и учителе "иконы" — Брюса Ли. Для этого есть жанр документального кино; я хотел показать человека, живого и реального. Мне хотелось понять, в чем его особость. Ип Ман был не просто мастером и учителем, но и глубоко интеллектуальным человеком, который воспринимал себя как носителя традиции, которую обязан пожизненно беречь и передавать своим ученикам и последователям. Кроме того, его жизнь стала микрокосмосом истории современного Китая. Он жил в императорскую эпоху Цин, затем в ранние годы республики, во время конфликта между югом и севером и, наконец, во время вторжения японцев. Последний отрезок его жизни приходится на момент отделения Гонконга, куда он и эмигрирует. История Китая, в свою очередь, тесно связана с историей кунг-фу. Я постоянно расширял рамки сюжета и не мог остановиться.

— Вы известны своим перфекционизмом и неторопливостью в работе, например, на окончательный монтаж "Праха времен" у вас ушло "всего" 14 лет. На этот раз вы завершили работу в течение трех.

— Я предпочитаю снимать неторопливо. Часто это вызвано мыслительным процессом, необходимым для переработки темы. Иногда приходится прерывать съемки, потому что актеры заняты в других проектах. Во время работы над "Великими мастерами" мы снимали практически без перерывов: сначала сцены борьбы, потом драматические сцены. Трем годам съемок предшествовали шесть лет подготовительной работы. Тони Люну, сыгравшему Ип Мана, пришлось четыре года обучатся искусству кунг-фу, при этом он дважды ломал себе руку, не смея сделать продолжительный перерыв, чтобы не позабыть приемы. Сложно было снимать в большом городе, на его шумных улицах. Поэтому мы часто работали ночью. Кроме того, костюмы героев тяжелые, в них было жарко во время съемок на юге, а пригодная для борьбы "скользящая" обувь из легкого материала, увы, промокала во время осенних съемок на северо-востоке Китая, что привело к многочисленным заболеваниям. Поскольку все сцены, особенно хореографические, которые проходили под руководством знаменитого Юань Хэпина ("Матрица", "Крадущийся тигр — затаившийся дракон") мы снимали вживую, без использования новых технологий и спецэффектов, работать приходилось как в средние века.

— Последний отрезок жизни Ип Мана во многом похож на судьбу многих китайских эмигрантов, которым после прихода к власти коммунистов пришлось уехать в Гонконг...

— С Гонконгом связано мое детство, поэтому этот фильм стал личным и для меня. Ип Ман приехал в Гонконг в 1950-е годы, мое детство пришлось на 1960-е и 1970-е. Тогда улицы города были разукрашены плакатами, рекламирующими школы борьбы и искусство кунг-фу. Для многих китайских мастеров преподавание кунг-фу было единственным источником выживания. Аналогичной стала ситуация и для Ип Мана. Он происходил из богатой семьи, женился на женщине из известного клана и до 40 лет беспечно тратил наследство, не занимаясь ничем другим, только тренировками и совершенствованием искусства кунг-фу. Не из-за лени — просто таков был путь узкой прослойки элиты, к которой он принадлежал. Но кунг-фу — тоже тяжелая работа, требующая жесткой дисциплины.

— Вы сами владеете кунг-фу?

— Мне не довелось овладеть этим искусством. Когда я был ребенком, мать говорила, что борьба нужна гангстерам и тем, кто их ловит. В процессе подготовки к фильму меня больше интересовал философский контекст, меньше практическая сторона дела. Мне казалось, если я начну серьезно заниматься борьбой, то не смогу снять объективный фильм о ней. Ведь когда занимаешься чем-то профессионально, то углубляешься в определения и нюансы, а значит, теряешь связь со зрительской аудиторией, которую все эти тонкости не интересуют.

— В конце 1990-х, и особенно начиная с картины "Любовное настроение", вас стали называть "мастером меланхолии", а ваше творчество — "кино настроений". Даже в фильм о мастере боевых искусств вам удалось внести ноты грусти, а его диалоги читаются как поэтические строчки...

— История Ип Мана, а также история Китая 1920-1940-х навевает грусть и меланхолию, как и постепенная деградация искусства кунг-фу, которую сегодня считают одним из видов спорта.

Многие фильмы о восточной борьбе посвящены бесконечным состязаниям в силе и превосходстве, они повествуют о жестокой и неуправляемой природе человека, о том, какой она может стать с приходом тяжелых времен. Я же хотел показать красоту человека, как он может следовать принципам даже в жестокие и хаотичные времена. Меня увлекла поэзия потери. Люди считают, что держат судьбу в своих руках, часто происходит все наоборот — жизнь диктует нам свои условия. Часто нам кажется, что мы самостоятельно принимаем решения, на самом деле они продиктованы жизненными обстоятельствами. Ип и Гун коротко встречаются во время одного из поединков, чтобы расстаться на полтора десятка лет. Их поединок длится лишь несколько мгновений, которые перерабатываются героями все время, пока те находятся в разлуке. Я верю, что осознание настоящей любви приходит не во время близости объекта, а во время его отсутствия. Не присутствие, а разлука влияет на интенсивность чувств. Кроме того, в образах Ипа и Гун мне хотелось показать двух различных мастеров. Ип теряет все в жизни (жену, детей, состояние), но не склоняется под ударами судьбы, после эмиграции в Гонконг открывает свою школу и продолжает традицию кунг-фу, передавая ее новому поколению. Гун в тяжелой борьбе отвоевывает наследство своего отца у одного из его бывших учеников, но эта победа ей ничего не приносит, и она решает не передавать свои навыки другим, а унести с собой в могилу. Но кунг-фу — не только борьба, это еще и тренировка воли, это тяжелая работа, в которой важны дисциплина, концентрация и интеллектуальная работа. В кунг-фу нет победителей или побежденных, есть соперники, которые гармонично сливаются в борьбе, поглощая энергию другого, чтобы превратить ее в свою. Конечная цель кунг-фу — не победа, а духовный рост. Потому мастер Гун критикует свою дочь, которая мало заботится о развитии своей личности, а лишь стремится к победе.

— Вы считаете, что фильм о великих мастерах может заинтересовать современного зрителя?

— Я бы хотел на это надеяться. Сегодня кунг-фу теряет свое первоначальное значение. Профессионалы рассматривают его как один из видов спорта, любители — как самозащиту или оздоровительные процедуры, как, например, йогу. Но кунг-фу — сильное оружие, которым можно убить, поэтому древние мастера так бережно пользовались своей силой и учили такому отношению других. Кунг-фу — искусство, со своими ритуалами и кодексом чести. Это философия и образ жизни. Поэтому я и снял фильм, чтобы напомнить современникам настоящую суть кунг-фу. Конечно, мне не стать великим мастером, я не могу давать вам компетентные советы. Но часто теоретическая дискуссия помогает приблизиться к сути темы, и кто знает, может быть, и к практике. Посмотрите на Вуди Аллена: он вечно играл на экране неудачника и обманутого любовника, а в жизни окружен красавицами, которые мечтают сниматься в его картинах.

— Ваш фильм открыл 63-й Берлинский кинофестиваль. Вас также выбрали президентом международного жюри. В чем искусство судить фильмы?

— В первую очередь член жюри не должен подходить к своей деятельности с предрассудками и предубеждениями. Мы этим, к сожалению, занимаемся всю жизнь, постоянно ища в ней какой-то скрытый смысл, ставя перед собой какие-то нереальные задачи, преодолевая воображаемые трудности, участвуя в ненужных конфликтах, забывая при этом про течение самой жизни, красоту настоящего момента, не умеем правильно пользоваться отведенным нам временем. Я не собираюсь никому предписывать, как смотреть фильмы, тем более их судить и выбирать. Сам же я вхожу в зал как наивный ребенок, который готов к чуду, или как зритель, который пришел на сеанс без особых ожиданий и хочет получить удовольствие. Мне неважно, идет ли речь о знаменитом режиссере, большом бюджете или книге-бестселлере, положенной в основу сюжета. Главное, чтобы фильм нашел путь к моему сердцу и вызвал в нем волну переживаний.

Беседовала Татьяна Розенштайн