Объективная любовь к людям
Фотография Августа Зандера в Москве
Каждый настоящий фотограф должен быть немного маньяком. Все-таки в идее тотального экспроприирования (а что такое фотография как не заимствование реальности?) окружающего мира есть что-то нездоровое. Сегодня, правда, когда мы щелкаем всем, что попадется под руку, и тут же выносим на публику результат, размыта сама суть процесса, все это колдовство и зельеварение. Но старый фотограф — обязательно слегка сумасшедший.
Август Зандер (1876-1964) коллекционировал людей. То есть он снимал и природу, и архитектуру, и получалось это у него очень даже удачно, но люди во всем их разнообразии были его главной страстью. Сын шахтера, Зандер заболел фотографией, как это водится, случайно: четырнадцатилетний чернорабочий на руднике в Хердорфе встретился с заезжим фотографом — и пропал. Здорово, что рядом оказался внимательный родственник, подаривший подростку первую камеру. В 1897-м Зандера призывают в армию, через два года он демобилизуется, но на рудник уже не возвращается, путешествует по Германии, много снимает, пытается заниматься живописью и к 1902 году оседает в Австрии, где в Линце становится совладельцем, а потом и единоличным хозяином фотоателье. Его "Мастерская фотографических картин" успешна, дела идут в гору, он женится, обзаводится парой сыновей и уже через восемь лет переезжает из провинциальной Австрии в Кельн. В Кельне люди тоже любят фотографироваться, студия процветает, сыновей у Зандеров становится больше, и хотя отца и призовут на Первую мировую, на состоянии семейного бизнеса это почти не скажется — хозяйка тоже неплохо снимала.
Фото: Сourtesy Galerie Priska Pasquer Cologne
Фото: Сourtesy: Galerie Priska Pasquer Cologne
Фото: Сourtesy Galerie Priska Pasquer Cologne
Фото: Сourtesy Galerie Priska Pasquer Cologne
Вот только сам Зандер начинает в это время снимать совсем не только то, что приносит мгновенный доход. Разделение на коммерческую фотографию и фотографию для себя у него происходит довольно резко. И если первые портреты не на заказ, сделанные во время вылазок в горные районы Вестервальда, ложились дома в папки рабочего архива художника, то уже в 1920-е из подобных работ формируется первая часть серии "Люди XX столетия", которая, собственно, и прославит Зандера на века.
Кто-то считает, что в таком прыжке виноват великий Отто Дикс, с которым Зандер много общался в эти годы, кто-то видит в заказных работах успешного портретиста все то, что потом пышным цветом расцветет в его "Людях". Правы обе стороны, но по большому счету это не так уж важно. Зандер делает в своей фотографии то, что являлось сутью его отношений с миром вообще: он коллекционирует образы. Его тотальная серийность есть плоть от плоти XIX, позитивистского, века. Так ботаник собирает гербарий, энтомолог прикалывает бабочек, минеролог раскладывает камни по ящичкам.
Люди Германии — повар и художник, секретарша с радио и нотариус, солдаты и офицеры, дети и взрослые, мужчины и женщины. Почти все фронтально, в полный рост, очень резко, очень "просто". Десятки, сотни (во время пожара 1946 года в мастерской сгорели десятки тысяч негативов) снимков — люди, люди, люди. Люди "правильные" и "неправильные", красивые и уродливые, толстые и тонкие, гладкие и морщинистые, модные и нелепые. Тут главенствует не отбор, а всеядность натуралиста. За эту всеядность Зандер еще поплатится — его серия была запрещена нацистами за недостаточную арийскость своих героев. Попав под раздачу еще и в связи с арестом увлекавшегося коммунистическими идеями сына Эриха, Август Зандер на время удалится в ландшафтную и архитектурную фотографию. Но и здесь принцип будет тем же — серии, классификация, вектор от общего к частному. Но люди окажутся сильнее. В 1955 году выставка Зандера в нью-йоркском MoMA под названием "Род человеческий" станет сенсацией, следы которой долго еще можно будет видеть в работах самых разных по типу и темпераменту фотографов — от Ирвинга Пенна до Дианы Арбус. Так, через Августа Зандера фотография преодолела неминуемый, казалось бы, конец века позитивизма. Или не преодолела, но продлила ему жизнь лет так на сто.
Москва, Мультимедиа Арт Музей / по 7 апреля