Женевский салон 2013 года, первый, на котором Никола Бос выступает в своем новом качестве — президента и CEO ювелирного дома Van Cleef & Arpels (VCA). Прежний руководитель VCA Станислас де Керсис возглавил дом Cartier. Никола Бос работал в Fondation Cartier, а затем был вице-президентом и креативным директором Van Cleef & Arpels.
— Что-нибудь изменится в политике Van Cleef & Arpels c вашим приходом на место главы дома?
— Радикальных изменений не будет. Я за преемственность в развитии компании. Последние годы были для нашего дома очень удачными, и множество проектов, которые мы разрабатывали под руководством Станисласа де Керсиса, сейчас как раз в стадии осуществления. И я подчеркну, что эти проекты — никакая не революция, они направлены на поддержку образа Van Cleef & Arpels, который так важен для искусства и культуры Франции. За нами целый век развития, манера наша единственна и прославлена — нам предстоит сейчас быть максимально современными, это правда, но оставаться при этом верными себе.
— Что тогда современность для Van Cleef & Arpels, коль скоро вы все время козыряете традициями?
— Мне кажется вполне современной наша позиция: с уважением относиться к собственной истории, так как значительная часть клиентов приходит к нам из любви к нашей истории. Так было всегда, но современность подхода еще и в том, что мы умеем подкрепить эту любовь и этот интерес. Мы устраиваем выставки — сейчас огромная наша экспозиция открыта в Музее декоративного искусства в Париже, мы воспитываем не только спрос на нашу работу, но и понимание. Возьмите хотя бы открытую нами в марте прошлого года ювелирную школу Van Cleef & Arpels. Мы сделали это первыми, потому что считаем, что время этого требует. Школа очень важна для понимания нашего стиля и вообще прошлого и настоящего ювелирного искусства. Мы отворяем двери в наши мастерские, мы раскрываем наши принципы. И мы участвуем в образовании людей, чтобы они лучше нас понимали, чтобы мы говорили с ними на одном языке. Вот это я считаю современностью и демократичностью подхода, а не развитие дешевых линий. Дешевизны в Van Cleef & Arpels нет и никогда не будет.
— У многих ювелирных домов есть музы, так называемые послы и друзья, а у вас?
— У нас нет послов. Мы просто работаем со многими знаменитостями. Актриса Скарлетт Йоханссон или певица Адель носят наши украшения не потому, что мы их уполномочили, а потому, что им это нравится. Не думаю, что нам нужна какая-нибудь постоянная фигура, свадебная генеральша, каждый раз это может быть новый человек, связанный с конкретным событием и с конкретной коллекцией. Не знаю, хватит ли Van Cleef & Arpels одной женщины, хотя бы и гениальной!
Van Cleef & Arpels, Lady Arpels Ballerine Enchantee Poetic Complication, 2013: корпус из белого золота диаметром 38 мм, ободок украшен бриллиантами в круглой огранке. Циферблат имеет гильошированную основу, поверхность — полупрозрачная и перегородчатая эмаль. Модель, посвященная великой русской балерине Анне Павловой, оснащена двойным ретроградным механизмом с автоматическим подзаводом: левая частью юбки золотой танцовщицы показывает час, а правая — минуты
— Во время прошлых наших встреч вы обещали продолжить линию "поэтических усложнений" и, судя по представленным коллекциям, сдержали слово. Как будет развиваться эта линия и кто из часовщиков будет ею заниматься? По-прежнему Жан-Марк Видеррехт?
— С Видеррехтом у нас есть проекты, но нынешнюю коллекцию готовила другая команда, под другим руководством, уже внутри дома. Смысл работы все тот же. Наши вещи по-прежнему будут рассказывать истории. Нам нравится идея автоматонов, оживленных с помощью часовых механизмов фигурок или волшебных существ. Мы развиваем все специфические усложнения, и, конечно, ретроградные механизмы прежде всего. Движения балерины, взмахи рук или крыльев бабочки — все это прекрасно исполняется на основе ретроградных стрелок, совершающих постоянные, повторяющиеся движения.
— В новых часах "Волшебная балерина" вы ссылаетесь на Анну Павлову, сравнившую танец с полетом бабочки...
— Вы знаете про особые отношения Van Cleef & Arpels с балетом, ведь наши вещи вдохновили Баланчина на создание его "Драгоценностей". У нас есть совместный проект с хореографом Бенжаменом Мильпье. Этот француз, премьер New York City Ballet, прославился хореографией к фильму "Черный лебедь". Недавно он был назначен художественным руководителем балета Парижской оперы. Мильпье считает себя учеником Баланчина, и он намерен создать целую серию балетов в духе "Драгоценностей". Это и оммаж Баланчину, и совершенно новый балет с современными художниками и современной музыкой. Проект предназначен для Театра Шатле, премьеру мы ожидаем 22 мая.
— Вы прибегаете не только к балетным, но и к литературным ассоциациям. Вы вдохновлялись то Жюлем Верном, то Шекспиром. Не хотите ли поработать с кем-нибудь из современных писателей?
— У нас и так неплохая литературная команда, кроме Шекспира мы обращались к Набокову и другим классикам. Для нас важны не писатели, а сама литература, поэзия. Это особая манера изображать вещи через слово. Быть может, поэтому мы способны научить наши вещи говорить.