Нефтяное оружие

КИРИЛЛ МЕЛЬНИКОВ

Одним из главных событий мировой политики последних двух лет стала "арабская весна". Сразу несколько режимов прекратили свое существование. Весь мир следил за многотысячными демонстрациями, которым в некоторых случаях удавалось почти бескровно поменять режим, а в других — стать началом гражданских войн. Ближний Восток вновь, как и 40 лет назад, оказался в центре внимания.

В 1973 году арабский мир во главе с Египтом начал очередную военную кампанию против Израиля. С политической точки зрения она, в общем-то, ничем особо примечательным не закончилась. Чего нельзя сказать о мировой экономике. Главным оружием арабского мира тогда впервые стали не калашниковы и МиГи, которые щедро поставлял СССР, а новый тип оружия, который до этого никогда не использовался,— нефтяные цены. 40 лет назад, когда лидеры Ближнего Востока догадались использовать колоссальные запасы нефти, без которых на Западе обойтись уже не могли, мир столкнулся с кризисом. Нефтяное оружие не просто уравняло страны третьего и первого миров, но и сделало некогда кочевавших по пустыне арабов гражданами самых богатых государств в мире. В 1973 году арабы взвинтили нефтяные котировки в несколько раз, и это стало концом эпохи американского лоска — огромных и почти наполовину хромированных седанов, которым бензина требовалось не меньше, чем современным грузовикам. Этот год стал началом эпохи ближневосточной роскоши: все 1970-е и 1980-е годы новые арабские рынки были главными у европейских производителей часов и ювелирных украшений. Именно арабский кризис 1973 года открыл новую, ближневосточную эру потребления luxury goods.

В 1960-е мир начал превращаться в знакомое нам сегодня общество потребления. Последствия Второй мировой войны остались в прошлом, технологии позволили запустить человека в космос и транслировать героические полеты на цветных экранах. В западном мире автомобиль стал не роскошью, а средством передвижения. Но по-прежнему остался вещью статусной — отсюда хром, и сотни лошадиных сил, и размеры, ближе всего к которым на сегодняшний день разве что какой-нибудь Mercedes-Benz S600 Guard Pullman Владимира Путина. В 1960-е 40% предложений о браке, сообщает неофициальная статистика, были сделаны в автомобиле, который для молодых американцев являлся символом зрелости. Мировая нефтяная промышленность радостно потирала руки и не успевала открывать все новые и новые заправки, ее девизом было: чем больше, тем лучше. На таком бурном рынке бензин практически ничего не стоил. При этом нефть начинала становиться не только топливом, но и сырьем. Бурно развивалась нефтехимия, которая окружила общество своими продуктами — от презервативов и колготок до футбольных мячей и пластиковых бутылок. Объем потребления нефти в мире с середины 1940-х до конца 1960-х вырос почти в десять раз.

Кто за этим стоял? Прежде всего, американские нефтяные компании. В США, которые в то время еще оставались одними из мировых лидеров по добыче, производство нефти постепенно стало сокращаться. До дна, по признанию нефтяников, оставались считаные годы. Но этот риск американские компании просчитали еще в 1920-е — и начали свою международную экспансию. Тем более что геополитическое устройство мира это позволяло. Ближневосточные страны с их колоссальными запасами нефти и очень низкой себестоимостью ее добычи преимущественно были колониями, в лучшем случае довольствовались положением младших партнеров по концессии и голоса не имели. Рынок от этого, впрочем, не обваливался, ведь существовал СССР, а в нем — Западная Сибирь. Советскому Союзу нужна была валюта, а единственным способом ее получить в нужных объемах была продажа нефти, тем более что спроса внутри страны практически не существовало, ведь сделать предложение руки и сердца в огромных хромированных ЗИСах, братьях-близнецах кадиллаков, была возможность у считаных партийных номенклатурщиков. Таким образом, на рынке сохранялся баланс, и цена на нефть колебалась в коридоре $1-2 за баррель, что всех устраивало.

Дальше — чистая политика. После Второй мировой войны появилось Государство Израиль, которое стало красной тряпкой почти для всех арабских стран Ближнего Востока, примерно в этот же период начавших получать независимость. Какое-то время там правили местные режимы, установленные бывшими метрополиями, а к концу 1960-х появились полковник Муамар Каддафи, Хафез Асад и Саддам Хусейн. Свои интересы в регионе начинали отстаивать США и СССР, в тот момент только что вышедшие из самой острой стадии холодной войны. Америка, главный мировой импортер нефти, стремительно теряла контроль над Ближним Востоком. Ведущие экспортеры нефти начали национализировать добычу, становясь либо единственными владельцами проектов, либо контролирующими их акционерами.

Появилась ОПЕК, объединявшая позиции производителей нефти. Но мировым компаниям удавалось так или иначе контролировать ситуацию, доказывая, что возможностей для повышения котировок нет. На Ближнем Востоке появились новые нефтяные провинции, но и их ресурсов оказалось недостаточно, чтобы удовлетворить растущий спрос. Автор культовой для нефтяников книги "Добыча" Дэниел Ергин пишет: "Сложившийся в начале 1970-х годов баланс спроса и предложения предвещал очень серьезные перемены: дешевая нефть была великим благом для экономического роста, но такое положение не могло сохраняться".

К началу 1970-х в США появились первые признаки скорого энергетического кризиса, хотя в Белом доме предпочитали утверждать, что ждать его стоит не раньше чем через 10-20 лет. "Экономия не входит в кодекс нравственности Республиканской партии",— говорили в администрации президента Никсона. У американских политиков хватало ресурсов отрицать совсем близкий кризис, но ресурсов перестало хватать электростанциям: многим магазинам пришлось отключить нарядные разноцветные вывески. У простых американцев это вызвало шок. Быстро разобрались в ситуации и автопроизводители, которые стали снимать многоцилиндровые модели с производства и заменять их малолитражками. В итоге признал и Белый дом: раньше мы жили в мире конъюнктуры, выгодной для покупателя, а теперь она выгодна для продавца.

Арабский мир, несмотря на многочисленные противоречия, всегда умел договориться по одному важному вопросу — началу очередной войны с Израилем. С 1970-х Египет стал искать союзников, убеждая воспользоваться новейшим оружием — нефтяным. Легендарный политик, госсекретарь США Генри Киссинджер тогда признал: "Эмбарго, сокращение добычи — нефтяное оружие, бесповоротно изменившее сложившийся в послевоенный период мир". Крупнейшим экспортером нефти в США на Ближнем Востоке была тогда Саудовская Аравия, которой правил Фейсал ибн Абдель-Азиз ас-Сауд. У его страны на тот момент были самые теплые отношения с США во всем регионе. Фейсал помнил 1967 год, когда у ОПЕК так и не получилось расчехлить нефтяное оружие, и повторять этот опыт не стал. В то же время он признавался, что ненавидит сионизм, и перед ним стояла реальная угроза революции в стране. Поэтому постепенно он согласился с аргументами нового правителя Египта Садата и публично пообещал больше не идти на поводу у США и не увеличивать добычу, если страна продолжит поддерживать Израиль. "Учтите фактор времени, мы не хотели бы использовать нашу нефть в краткосрочной войне. Это должна быть акция, которая благодаря своей длительности мобилизует мировое общественное мнение",— говорил Фейсал Садату. Применение "нефтяного оружия" стоило ему потом жизни: он был застрелен собственным племянником в 1975 году.

Война началась неожиданно для Израиля в октябре 1973 года. В этом время в Вене шли переговоры ОПЕК с ExxonMobil, Shell, Texaco и другими крупными компаниями об увеличении закупочных цен в два раза. Начало войны помешало переговорам, но через несколько дней делегаты ОПЕК выработали позицию: цены на их нефть растут на 70%, до $5 за баррель. Компании были готовы увеличить их только на 10%. Иллюзий, что экспортеры пойдут на поводу у импортеров, что у покупателей будет возможность отстоять свою позицию, больше ни у кого не оставалось. "Кругооборот завершился",— вспоминал потом один из участников переговоров. Министр нефти Саудовской Аравии Заки Ямани тогда сказал: "Это момент, которого я долго ждал. Теперь он наступил. Мы полные хозяева нашей собственности".

Дальше — больше. Радикальные предложения Ирака устроить полное эмбарго на экспорт нефти в США, национализировать все американские компании у большинства арабских лидеров поддержки не нашли, но они сумели договориться о постепенном сокращении добычи. Впрочем, как только США активно выступили в поддержку Израиля, Ливия и Саудовская Аравия прекратили экспорт нефти в страну. Это привело к росту цены на нефть за один день в четыре раза. Киссинджер назвал это "политическим шантажом" — и был прав. Война в итоге закончилась почти так же стремительно, как и началась: силы были практически равны, и стороны сели за стол переговоров. Главным последствием применения нового нефтяного оружия стала новая эра взаимоотношений на мировом рынке. За две недели эмбарго США остались практически без запасов нефти. Мировой рынок к этому моменту был устроен так, что страны, которые прекратили экспорт нефти в Америку, практически ничего не теряли: они зарабатывали за счет поставок в другие регионы по более высоким ценам. С $5, о которых когда-то договорились в ОПЕК, за время войны между Египтом и Израилем стоимость барреля нефти выросла почти до $25. Западный мир был в шоке — он как бы возвращался в послевоенные годы во времена дефицита. На заправках США выстраивались многокилометровые очереди, водители заправляли не только свои машины, но и десятки канистр, которые привозили с собой.

Однако на Ближнем Востоке понимали, что держать цены на уровне военного времени нереально. После долгих споров в ОПЕК был установлен новый диапазон — почти $12 за баррель — и выработан механизм расчета ее стоимости в будущем.

К марту 1974 года Киссинджеру удалось договориться о снятии эмбарго. Но, естественно, цены от этого вниз не пошли. Суммарные доходы экспортеров нефти увеличились с $23 млрд в 1972 году до $140 млрд в 1977 году. И фактически все эти 30 лет цены на нефть продолжают скачкообразно расти. Безусловно, в последние 20 лет появился новый полюс — Россия, которая сравнялась с ближневосточными странами по уровню экспорта и обеспечивает больше половины потребностей Европы. У стран ОПЕК не осталось инструментов для таких глобальных перемен, как 40 лет назад. За это время они сумели найти применение триллионам заработанных долларов, превращая занесенные песками Дубай и Эр-Рияд в оазисы роскоши, скупая тоннами продукцию старейших западных ювелирных домов и устраивая самые смелые вечеринки на Лазурном берегу и в Швейцарских Альпах.

Иранский шах Мохаммед Реза Пехлеви после событий 1973 года сказал: "Им придется понять, что эра их замечательного прогресса и даже еще более замечательных доходов и богатства, основанных на дешевой нефти, закончилась. Им придется искать новые источники энергии и в конечном счете затянуть пояса. В конце концов всем этим детям богатых семейств, которые едят досыта за завтраком, обедом и ужином, имеют свои машины и ведут себя почти как террористы, бросая бомбы там и сям, придется пересмотреть стороны жизни передового индустриального мира. И им придется усердно работать. Вашим юношам и девушкам, которые получают баснословные деньги от своих отцов, придется подумать и о том, что они должны как-то зарабатывать себе на жизнь".

Но теперь, 40 лет спустя, стало понятно: эти слова во многом можно адресовать выросшему за последние четыре десятка лет поколению арабских нуворишей.