10 февраля 1913 года в Санкт-Петербурге жандармы и полицейские сумели арестовать хорошо конспирировавшегося видного большевика и боевика Якова Свердлова, но эта успешная операция, проведенная с нарушением закона, имела необычайные для того времени и той ситуации последствия.
Несмотря на небольшие размеры эсдековская фракция оказалась способной доставить огромные неприятности Министерству внутренних дел
Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ
Несмотря на небольшие размеры эсдековская фракция оказалась способной доставить огромные неприятности Министерству внутренних дел
Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ
«Полиция прибегла к обману»
Начало 1913 года проходило под знаком главного события года — празднования 300-летия дома Романовых. Всенародные торжества, развернувшиеся по всей империи, должны были не только продемонстрировать прочность существующего строя, но и подвести своего рода черту под событиями, происходившими в России с 1905 года, когда вслед за восстаниями и бунтами началось их подавление, продолжившееся запретом любой оппозиционной деятельности.
Одним из результатов проводимой политики стало положение, в которое попали издания, позволявшие себе критиковать порядки в стране. Легальная социал-демократическая «Правда», как признавали даже недруги РСДРП, находилась под постоянным и жестким прессингом властей. Ее номера регулярно конфисковывались, на редакцию накладывали значительные штрафы, а редактора подвергали аресту. В результате газета, как считали лидеры большевиков, утратила боевитость и нуждалась как минимум в реорганизации, для проведения которой Ленин отправил в столицу империи двух видных партийных работников — Иосифа Сталина и Якова Свердлова.
У ленинского плана были все шансы на благоприятный исход, однако процессу возрождения «Правды» мешали два весьма существенных обстоятельства. Во-первых, в канун торжеств жандармы и полиция особо тщательно следили за появлением в Санкт-Петербурге нежелательных элементов, в особенности имевших опыт боевиков, к которым относились Сталин и Свердлов. А во-вторых, охранка имела в руководстве большевиков надежный источник — члена ЦК РСДРП и депутата IV Государственной думы Романа Малиновского. Благодаря его информации большевистских эмиссаров арестовали. Вот только Свердлова с женой и ребенком задержали в квартире другого члена социал-демократической фракции Думы — Григория Петровского, и это вызвало цепочку совершенно неожиданных для жандармов и МВД событий.
Уже 13 февраля (здесь и далее даты даются по старому стилю) в Думу было внесено заявление №23 о происшествии. Но гораздо интересней было другое. Обычно запросы социал-демократов или эсдеков поддерживали члены их фракции: 14 депутатов, некоторые представители умеренных левых — «трудовиков» и отдельные депутаты-центристы, и в итоге набиралось чуть более 30 подписей. А под заявлением «По поводу производства жандармскими и полицейскими чинами обыска в квартире члена Государственной думы Петровского», к удивлению руководства Думы, оказалось 75 подписей.
«В ночь с 9 на 10 февраля,— говорилось в заявлении,— в квартиру члена Государственной Думы Григория Ивановича Петровского вошел отряд полиции во главе с ротмистром жандармского корпуса. Для того чтобы проникнуть в квартиру, полиция прибегла к обману хозяина квартиры,— когда на раздавшийся во входную дверь стук член Государственной Думы Петровский спросил: “кто там?” — в ответ было сказано: “телеграмма”. Член Думы Петровский отворил дверь, и через нее сейчас же вошло около 10–12 полицейских и жандармских офицеров. На вопрос члена Думы Петровского, что им нужно, жандармский офицер ответил, что они, на основании ордера охранного отделения, должны произвести осмотр квартиры для установления того, нет ли кого в квартире не прописанного. Петровский заявил, что вторжение в его квартиру против его воли является нарушением депутатской неприкосновенности и что он считает необходимым сейчас же выйти из квартиры, дабы по телефону довести об этом до сведения Министра Внутренних Дел в целях прекращения этого нарушения закона. На это жандармский офицер заявил, что он не может допустить выхода Г. И. Петровского из квартиры, и немедленно запер дверь на ключ. Член Думы Петровский, несмотря на его протесты, не был выпущен все время, около 1,5 часов, пока полиция осматривала квартиру. При осмотре квартиры полиция задержала находившегося там знакомого депутата Петровского — Якова Михайловича Свердлова и г-жу Новгородцеву с ребенком, в тот день пришедших в Петровскому и оставшихся у него переночевать, при чем об этом не было заявлено в участок. Таким образом, представляется несомненным, что, в прямое нарушение ст. 15 Учр. Гос. Думы, член Государственной Думы Г. И. Петровский был временно лишен свободы и была нарушена, вопреки той же статьи, неприкосновенность его квартиры без постановления судебной власти».
Авторы заявления выдвигали достаточно серьезные требования:
«Ввиду сказанного и на основании ст. 33 Учр. Гос. Думы нижеподписавшиеся члены Государственной Думы предлагают Государственной Думе обратиться к Председателю Совета Министров и Министру Внутренних Дел с нижеследующим запросом:
1) известно ли им о вышеизложенном лишении свободы члена Государственной Думы Петровского, учиненном членами С.-Петербургского отделения по охранению государственной безопасности и порядка при С.-Петербургском градоначальнике? и
2) какие меры намерено правительство принять для привлечения лиц, виновных в этом нарушении, к законной ответственности?
Настоящий запрос просим признать спешным».
Как правило, большинство запросов эсдеков, о вопиющих ли нарушениях при выборах в Думу, которые позволили создать в законодательном органе проправительственное большинство, или о положении рабочих, отвергались на стадии утверждения запроса на очередном думском заседании. Но в случае с обыском у Петровского произошло новое чудо — большинство депутатов, а значит и члены верноподданнических фракций, проголосовали за срочное направление запроса №23 в Совет министров.
«Остановились неизвестные личности»
Очевидно, правительство было настолько ошарашено неожиданным демаршем депутатов, что министру внутренних дел Николаю Маклакову потребовались недели, чтобы подготовить оправдание и обоснование незаконного обыска у депутата. Выступая на заседании Думы 27 марта, Маклаков утверждал, что Петровский нарушил законодательство о прописке, требовавшее, чтобы о любом человеке, остающемся в доме даже на одну ночь, извещалась полиция.
«Считаю своим долгом осветить пред вами, гг.,— докладывал министр,— фактическую сторону дела так, как мне дают возможность это сделать документы, и постольку, поскольку эти документы могут быть оглашены. В начале февраля охранному отделению стало известно, что в Петербург ожидаются видные партийные социал-демократические работники. Приезд их имел своею целью установить ближайшее воздействие центрального комитета этой партии, находящегося за границей, на местные организации, приезд их должен был оживить деятельность местных организаций и должен был подготовить в рабочей среде соответствующее видам социал-демократической партии настроение. Вскоре после этого стало известно, что в квартире члена Государственной Думы Петровского, принадлежащего, как известно, к этой самой партии, остановились неизвестные личности, по-видимому, не располагающие правом пребывания в столице и установленным образом не прописанные. Гг., полиция обязана наблюдать за всеми лицами, возбуждающими подозрение и в должном порядке не зарегистрированными. На основании этого, а также и потому, что действующие полицейские правила обязательны для всех без исключения обывателей и что никакого изъятия в этом отношении для квартир членов Государственной Думы в законе не установлено, полицией был произведен 10 февраля обыск в квартире члена Государственной Думы г. Петровского. Этим обыском было установлено пребывание в его квартире двух лиц, которые, как оказалось, разыскивались Департаментом Полиции».
Следующей уловкой, к которой прибегнул глава МВД, оказалось утверждение о том, что Петровского никто не задерживал, а при обыске его гостей его обязывал присутствовать закон:
«Никто при этом, гг., члена Государственной Думы Петровского не арестовывал, никто свободы его не лишал. Жандармский офицер, производивший обыск, лишь пригласил г. Петровского, как квартирохозяина, остаться до окончания обыска в своей квартире и показать полиции те вещи, которые ему, г. Петровскому, принадлежали. Эти вещи не были полицией засим осмотрены, а осмотру были подвергнуты лишь те вещи, которые принадлежали лицам, скрывавшимся в квартире г. Петровскаго и не прописанным. По окончании обыска и ареста этих лиц полиция оставила квартиру г. Петровского, и при этом никакого ограничения на его свободу чинами полиции не было ни заявлено, ни наложено. Вот, гг., фактическая сторона этого дела. Есть ли здесь нарушение ст. 15 Учр. Гос. Думы? По моему глубокому убеждению — нет, и вот по каким соображениям: ст. 1035 со знаком 11 и ст. 259 Уст. Угол. Суд. устанавливают, что при производстве чинами полиции обысков, при производстве охранном, должны быть соблюдаемы те же самые формальные требования закона, которые установлены для чинов судебного ведомства при производстве обысков в порядке предварительного следствия, а при производстве обысков в порядке предварительного следствия лица, производящие их, должны руководствоваться ст. 358 Уст. Угол. Суд., которая гласит, гг., что при производстве обыска должен находиться налицо хозяин квартиры. Отсюда явствует, что чины полиции, пригласившие г. Петровского, как квартирохозяина, остаться в его собственной квартире во время производства в ней обыска и дать полиции необходимые указания, ничего противозаконного себе не позволили…».
После вынужденного расставания в 1913 году в Петербурге старые друзья в 1914 году принудительно встретились в ссылке в Туруханском крае (на фото — сидят жена Свердлова с сыном, Петровский, Свердлов, четвертый слева в шляпе — Сталин)
Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ
После вынужденного расставания в 1913 году в Петербурге старые друзья в 1914 году принудительно встретились в ссылке в Туруханском крае (на фото — сидят жена Свердлова с сыном, Петровский, Свердлов, четвертый слева в шляпе — Сталин)
Фото: РГАКФД/Росинформ, Коммерсантъ
«Виновных полицейских чинов не было»
То, что приведенные ссылки на законы никак не оправдывают обыск у депутата, понимал и сам министр, а потому он быстро перешел к объяснению того, почему охранка не получила судебного разрешения на операцию.
«Да, конечно,— говорилось в стенограмме его выступления,— обыск должен был быть в квартире у члена Государственной Думы; конечно, он был необходим. Эта необходимость станет, гг., для вас ясной, если вы узнаете прошлое тех лиц, которые были задержаны на квартире у г. Петровского. Эти лица, гг., судились за государственные преступления, были осуждены судебной палатой, отбыли свое наказание. Одно из этих лиц было за продолжающееся после отбытия наказания дальнейшее участие в революционной деятельности дважды высылаемо в Нарымский край и дважды оттуда бежало. Другому лицу, отысканному там, был запрещен въезд в столицу в виду непрекращающегося участия в революционном движении. (Голоса справа: хорошая компания, тепленькая.) — Эти лица, гг., стоят в рядах того течения, так называемой российской социал-демократической рабочей партии, которая имеет своей целью насильственно изменить существующий государственный строй, того безусловно противогосударственного течения, которое стремится возбудить в Империи смуту. Эти лица, гг., кроме того, состоят уполномоченными заграничного центрального комитета партии и приехали, как это установлено документами, находящимися в Департаменте Полиции, со специальною задачей. (Возгласы справа: ого). И в те дни, гг., когда вся верноподданная Россия радостно готовилась к светлому юбилейному всенародному торжеству, здесь, в столице, собирались деятели для выработки приемов омрачения наших празднеств (возгласы слева: о-о), собирались для того, чтобы посеять в народе недобрые чувства и возбудить в рабочей массе недружелюбные, враждебные и тяжелые настроения. Вот, гг., что было в действительности, вот та действительная правда, которая, смею надеяться, выяснит вам, почему чины полиции должны были произвести обыск в квартире члена Государственной Думы. (Справа бурные рукоплескания и голоса: правильно)… Я с чистою совестью скажу вам: в этом деле виновных полицейских чинов не было, а есть люди, честно выполнившие свой служебный долг. (Рукоплескания справа и в правой части центра)».
Казалось бы, после такой реакции правых партий вопрос мог бы быть исчерпан. Однако попытка не допустить прений сорвалась. Если бы за продолжение прений проголосовало менее 100 членов Думы, то их прекратили бы. Но за дискуссию высказалось 117 депутатов, и она продолжилась. Естественно, никаких результатов она не имела, поскольку представители большинства сразу же заявили, что никаких решений их фракции поддерживать не будут.
Понятно, что многие из депутатов, поддержавших Петровского, заботились не столько о нем, сколько о себе. Ведь, не получив отпора, правительство могло и вовсе забыть о депутатских правах. Однако важнее было другое. Открытое, беззастенчивое и постоянное попрание законов могло привести к тому, что народ последует примеру правительства. Что, собственно и подтвердилось четыре года спустя, в 1917 году, когда российская монархия перестала существовать.