Биатлон
Серебряный призер Олимпиады 2006 года, четырехкратный чемпион мира по биатлону НИКОЛАЙ КРУГЛОВ в интервью корреспонденту "Ъ" ВАЛЕРИИ МИРОНОВОЙ в Нове-Место прокомментировал неудачу россиян в стартовой гонке чемпионата мира — смешанной эстафете — и выразил уверенность в успехе ее главного антигероя Дмитрия Малышко в субботнем спринте. Знаменитый биатлонист рассказал также о кризисе системы детско-юношеского биатлона в стране и необходимости срочных реформ, а также объяснил, зачем биатлонистам нужна круглогодичная база в Сочи.
— Что происходит с психикой спортсмена, приехавшего на чемпионат одним из его фаворитов, но с ходу провалившего первый же старт?
— На мой взгляд, ситуация была вполне прогнозируемая. На прошлый чемпионат мира Малышко приехал подающим надежды дебютантом. Сейчас на него и на других наших ребят все уже смотрят как на потенциальных конкурентов. Однако большого опыта серьезных стартов, таких как чемпионаты мира и Олимпийские игры, у Димы еще нет. Поэтому я прекрасно представляю, как сильно он волновался. Собственно, это его состояние выдавали нервные движения на первой стрельбе, когда он заряжал дополнительные патроны и ошибался.
— Подобные неудачи вышибают из колеи или, наоборот, человек с удвоенной энергией стремится доказать случайность происшедшего?
— Как спортсмен, отдавший профессиональному биатлону тринадцать лет, я не понаслышке знаю, что это такое — подойти к ответственному старту в качестве одного из лидеров. Бремя ответственности и психологический дискомфорт ты ощущаешь постоянно. В такой ситуации возможны оба варианта развития событий. Бывает, неудача помогает. Ведь человек уже упал и терять ему нечего. Однако при этом его кондиции и возможности никуда не делись, а отсутствие психологического пресса может дать очень серьезную добавку к результатам следующих гонок. Неуравновешенная личность, наоборот, станет себя грызть, искать причины неудачи, и это приведет к еще большей неуверенности. Мое личное мнение, неудача пойдет Малышко в плюс и в спринте он покажет совсем другой результат.
— А проигрыш Малышко почти сорока секунд ходом лидеру Мартену Фуркаду — это как расценивать?
— Когда биатлонист перегорает психологически, то он не только со стрельбой не в ладах, но и с ходом тоже. Конечно, обидно потерять медаль, на которую рассчитывали и к которой были готовы реально. Но на то и спорт, что ожидания здесь оправдываются не всегда. К тому же на чемпионатах мира, и особенно на Олимпийских играх, совершенно иной, нежели на кубковых этапах, эмоциональный фон. Вот почему о былых достижениях здесь лучше забыть.
— После вашего ухода в 2010 году из сборной что в ней кроме персонажей поменялось еще?
— Во-первых, за три года вся система жизнедеятельности команды выстроена снизу доверху: от четкой логистики, работы сервис-бригады, обеспечения основной и резервных команд до медицины и науки. Не берусь судить, чем и кто занимается конкретно, но результат налицо. Мы один-единственный раз слетали чартером на Олимпиаду в Ванкувер и убедились, как же это здорово. Нам подфартило, думали мы. Я слежу за тем, что происходит в команде, да и ребята пишут, что если есть логистическая необходимость, то сборная на соревнования и сборы летает чартером. Разве это не заслуга Михаила Прохорова и Сергея Кущенко? Во-вторых, сегодня с командой работают профессионалы. Николай Лопухов, Андрей Гербулов, Вольфганг Пихлер, я уверен, не работали бы, если бы ситуация не изменилась и все осталось, как прежде.
— Какие у вас есть основания ставить Вольфганга Пихлера на одну доску с Николаем Лопуховым и Андреем Гербуловым? Ведь мерило в спорте — результат, а немец за два года работы с женщинами его не дал.
— Надо адекватно оценивать ситуацию, которая сегодня сложилась в нашем биатлоне. Давайте откровенно. За последнее время спортивную карьеру закончили почти все, за исключением Ольги Зайцевой, биатлонистки, которые этот результат и делали. А им на смену никто равновеликий не пришел.
— Это о чем говорит? Что девушек, занимающихся в России биатлоном, настолько мало, что и выбрать двоих-троих не из кого?
— Это говорит об общем низком уровне российского женского биатлона. Но ни в коем случае не старшего тренера сборной. Так в спорте порой случается, что талантливых людей, способных занять освободившуюся нишу, попросту нет. Зато есть колоссальные проблемы в детском спорте и в отсутствии в нем квалифицированных кадров. А шишки почему-то все в Пихлера летят. Да у него же расстрельная позиция. И надо было набраться большого мужества, чтобы, зная ситуацию, на эту должность пойти. Сборная — это на 90 процентов молодежь, которая по-человечески никогда и не тренировалась. Поэтому естественно, что, когда он дал им нагрузку, они все тут же и встали.
— Светлана Слепцова, что ли, юниорка? Или Ольга Вилухина, которой почти 25 лет?
— У Слепцовой свои проблемы, о которых мы все прекрасно осведомлены. У Ольги Зайцевой — своя тематика. Остальные же только-только на ноги вставать начинают. Лет Вилухиной может быть сколько угодно, но варится она в сумасшедших графиках и режимах сборной не так давно. Есть вопрос достижения результата, а есть — ожидания результата. В этой связи вспомним компанию — Сергей Чепиков, Павел Ростовцев, Владимир Драчев, Виктор Майгуров, Сергей Рожков. И тут появляемся мы — молодые Иван Черезов, Максим Чудов, я. Да на нас тогда вообще никто и не смотрел! Десять гонок мы могли быть, грубо говоря, на задворках, но когда в какой-то одной вдруг попадали в «цветы», то слышали исключительно комплименты: «О, молодежь-то у нас, оказывается, тоже что-то может». А представьте, если бы в тот момент у нас не было бы всех тех людей, которые делали результат? Тогда все точно так же, как сейчас на биатлонисток, смотрели бы на нас и точно так же критиковали. Ведь и мы тогда не готовы были стабильные результаты показывать.
— Сколько же лет нужно бегать в приличной компании, чтобы выйти на приличный уровень?
— Думаю, на этот вопрос не ответит никто. Все зависит от каждого конкретного человека. От его природного дарования и базовой подготовки. Тренируются-то все по-разному. На самом деле результат можно показывать разными способами. Например, подготовиться к одной гонке и хорошо в ней выступить. Но когда результат с тебя требуют с конца ноября до конца марта, это совсем другая история.
— Евгений Устюгов и Антон Шипулин взлетели на волне тех, кого вы только что перечислили, но не успели расправить плечи, как их тут же начали подпирать молодые — Дмитрий Малышко, Евгений Гараничев... Как в такой ситуации ведет себя психика?
— Конкуренция всегда порождает результат. Однако жизнь спортсмена делится на два периода. Первый — когда ты молодой и перспективный. Второй — когда ты старый и никому не нужный. Среднего не дано. В свое время мне об этом говорил Владимир Драчев, но я ему не верил, пока сам не убедился. Поэтому главное — не углубляться. Тем более за командой, которая у нас есть сегодня, резерв пока не очень проглядывается. Такой вывод я сделал, побывав на нескольких последних национальных чемпионатах. Во всяком случае молодежи нужно время для адаптации на профессиональном взрослом уровне.
Помню, приезжала сборная в марте на чемпионаты России в 2009–2010 годах, казалось бы, полностью вымотанная, немотивированная и даже в таком состоянии всех молодых в одну калитку выносила. А за нами — пропасть.
— И о чем это говорит? Через несколько лет у нас биатлона не будет вообще?
— Все будет зависеть от того, как смена поколений пойдет. Если так, как с девчонками, когда после Ванкувера с 2011 по 2013 год только эпизодически какие-то проблески случались, а ничего путного толком и не появилось, то боюсь загадывать. Главный вывод, который должны сейчас сделать все специалисты и руководители, к нашему виду спорта причастные, биатлон в сборной и биатлон в регионах — две разные планеты. Так было всегда, а сейчас эта ситуация усугубилась еще больше.
— С чем вы это связываете? Вроде стрельбищ понастроили…
— Дело в том, что на фоне стремительно растущего уровня мирового биатлона уровень наших региональных детских спортшкол не только не растет, он падает. Нам всем интересна перспектива на несколько лет, правда? Так вот в школах сложилась, без преувеличения, страшная ситуация, и системы там нет в принципе никакой.
— Поясните.
— Есть, например, детско-юношеская школа олимпийского резерва. Если разложить ее годовой бюджет в 8–10 млн руб., очень интересная картина получится. 90 процентов съедают зарплаты тренеров, коммунальные платежи, аренда и налоги. И только пять-десять процентов идут собственно на развитие, то есть на оплату учебно-тренировочных сборов и покупку инвентаря. И это притом, что занимаются в ней 250 детей. Как можно в таких условиях что-то развивать? Я подозреваю, что с подобными проблемами сталкивается большинство наших регионов. Одно дело — построить базу, да, это большое дело, и совсем другое — финансировать весь процесс обучения юных спортсменов.
— Государство не тянет, значит, президенты региональных федераций должны искать спонсоров, а иначе дело, которым занимаются, становится бессмысленным?
— Самое интересное, что понял я это только недавно. Правда, есть надежда на то, что все изменится к лучшему. Сегодня на самом деле пришло время пересматривать политику государства по части развития детско-юношеского спорта в стране с четкой расстановкой приоритетов. В декабре на заседании Госсовета при президенте РФ губернаторам было поручено, в частности, участвовать в создании всероссийской сети региональных спортивных диспансеров и центров спортивной подготовки, а также дать предложения по усовершенствованию подготовки ближайшего резерва сборных. Сейчас эта тема прорабатывается, и в марте предложения руководству должны быть представлены. Дальше решения за ними: окажутся ли губернаторы и другие региональные руководители готовы к реформе спорта? Ведь, по сути, речь идет именно о реформе.
— Почему вы, бывшие звезды спорта, так любите рассуждать о нехватке квалифицированных кадров, а сами, как черти от ладана, от этой профессии бежите? В биатлон только четверо за последние два десятка лет пришли — Павел Ростовцев, Сергей Коновалов, Сергей Рожков да Виктор Майгуров.
— Честно говоря, и мне уже грустновато дома сидеть. Но тем не менее я пока не готов подписаться в тренеры. Если бы с командами сотрудничали тренерские бригады, которые вахтовым методом работали бы с командой под руководством старшего тренера, как это практикуется в других странах, допустим, с периодичностью в две недели или полноценный сбор отработали — и полтора-два месяца дома, тогда можно было бы об этом рассуждать всерьез. В таком формате жить можно. Но в нынешнем формате, когда тренеры семьи по одиннадцать месяцев в году не видят, это сложно.
— Значит, все так и останется?
— Если после домашней Олимпиады сочинский комплекс в горном кластере будет функционировать, он может стать базой для сборной страны. Ведь погодные условия позволяют тренироваться там круглогодично. До сих пор, несмотря на то что в России недавно построено несколько шикарных комплексов, у нашего биатлона домашней базы нет. Ведь, например, в Ханты-Мансийске и Тюмени из-за специфики местного климата готовиться можно лишь несколько месяцев в году. Если у руководства нашей федерации достанет воли разрулить ситуацию с чрезмерной дороговизной проживания спортсменов в Сочи и биатлонисты там все-таки пропишутся на постоянной основе, это было бы идеально. Тогда и бывшие спортсмены могли бы там, скажем так, «заякориться» и работать тренерами как со сборной командой, так и с резервом. А то по 12–13 лет проездили, и опять? Я уверен, многие в Сочи с семьями потянутся. Причем так уже давно живут футболисты, хоккеисты и баскетболисты. У клубов есть свои базовые места, куда игроки и тренеры приезжают с семьями, и клубы арендуют для них жилье. Тогда и нагрузки легко переносятся, да и вообще все становится совершенно иначе. Считаю, такая концепция сможет нивелировать разницу в качестве подготовки сборной и ее ближайшего резерва, а значит, повлиять на конечный результат.