Землю Министерства обороны в Краснодарском крае застраивает родственник экс-министра Анатолия Сердюкова Валерий Пузиков, который также является владельцем дачи в Астраханской области. Заместитель председателя комитета Госдумы по безопасности и противодействию коррупции Александр Хинштейн обсудил ситуацию с ведущим Алексеем Корнеевым.
Ранее разгорелся скандал из-за строительства дороги к этому дачному участку. Сообщается, что к работам были привлечены солдаты и техника Минобороны.
6 февраля стало известно, что участок на Черном море, который принадлежал военному ведомству, был незаконно продан. Его продали дешевле на 50 млн руб. от реальной стоимости. Об этом сообщил официальный представитель СК Владимир Маркин.
Владимир Маркин о земле на Черном море
— Тут несколько вопросов возникает. Участок, как утверждает следствие, продали дешевле на 50 млн руб. от реальной стоимости. Но я так понимаю, что все равно это каким-то образом просчитанная военными или следователями рыночная стоимость, которую просчитать довольно сложно. Насколько точны эти цифры?
— Безусловно, до копейки посчитать стоимость того или иного ресурса, земельного участка сложно. Но совершенно не сложно определить приблизительную рыночную стоимость. Для этого делается оценка. На практике, когда встает вопрос о том, что какое-либо имущество продается дешевле, следствие назначает либо исследование в рамках доследственной проверки, либо, если возбуждено уголовное дело, они могут назначить и экспертизу стоимости. Соответствующие оценки тогда будут считать, основываясь и на имеющейся методике, а самое главное, на рыночной цене. Сегодня никаких сложностей не составляет понять и посмотреть, сколько по рыночной стоимости стоит сотка или гектар в каждом конкретно взятом населенном пункте, в том числе и в Краснодарском крае. Поэтому цифра, которую называет следствие, на мой взгляд, вполне возможно, имеет или должна иметь под собой основание.
Скажу вам, что практика реализации недвижимости земельных участков Министерством обороны по заниженной цене при Сердюкове была постоянной, системной. Совсем недавно я разбирался с аналогичной историей в городе Санкт-Петербурге. В ответ на мои обращения Главная военная прокуратура подтвердила, что земельные участки в городе на Неве, а конкретно на Октябрьской набережной, были проданы Министерством обороны по заниженной стоимости. В частности, один из участков был продан, как мне пишет главный военный прокурор Сергей Фридинский, на сумму, ниже его реальной стоимости более чем на 70 млн руб.
— Господин Хинштейн, если вы и раньше знали, как заместитель председателя комитета Госдумы по безопасности и противодействию коррупции, о том, что эти участки расходятся по заниженной цене, почему тогда вы не обращались в ту же самую военную прокуратуру?
— Всякий раз, когда ко мне поступает информация о совершении тем или иным лицом противоправных действий, о нарушении интересов государства и бюджета, я незамедлительно на это реагирую. Я вам привожу пример с конкретными участками в Санкт-Петербурге. Пришло обращение, на которое были тут же направлены запросы и в адрес Министерства обороны, и в адрес военной прокуратуры, и в адрес военного следствия. Но мы должны понимать, что у депутатов, к сожалению, полномочий достаточно мало. Все, что я могу в этих ситуациях – требовать внимания к тем или иным процессам через направление депутатских запросов и огласки в СМИ, в обществе. Но я не вправе возбуждать уголовное дело, назначать и проводить проверки, оценивать правильность или неправильность тех или иных действий.
— Как вы думаете, насколько этот поворот в деле Минобороны скажется на судьбе самого Сердюкова? Стоит ли все-таки ждать в ближайшее время, что он станет фигурантом уголовного дела?
— Вы знаете, у меня все больше и больше складывается ощущение, что сколько веревочке не виться, а конец будет. Сегодня я с высокой долей вероятности могу прогнозировать, что Анатолий Сердюков все-таки станет объектом уголовного следствия. Думаю, что на сегодняшний день у следственных органов есть все достаточные основания для того, чтобы ставить вопрос о привлечении его к ответственности. По каким составам — это уже пусть смотрят специалисты, профессионалы. Материалов, повторяю, по моим ощущениям, по моей информации, сегодня у следствия достаточно.
— Ставить вопрос перед кем? Или, может быть, это просто должна быть какая-то отмашка Кремля на это уголовное дело?
— Вы мне задаете вопрос, на который я не могу вам дать однозначного ответа. В Уголовно-процессуальном кодексе такого термина, как "отмашка Кремля", нет.
— Да, пока нет.
— Я думаю, что пока нет, и завтра его не будет, равно как и отмашки любого другого органа. С точки зрения Уголовно-процессуального кодекса, равно как и Уголовного кодекса, перед законом все равны. Мы понимаем, что далеко не всегда то, как написано в законе, в жизни происходит с точностью до 100%. Конечно же, если речь идет о фигуре такого уровня, как бывший министр обороны, решение о привлечении его к уголовной ответственности носит отчасти политический характер. И я не вижу в этом ничего зазорного и постыдного, хотя бы по той причине даже, что господин Сердюков является носителем большого объема совершенно секретной информации, поскольку пять лет возглавлял военное ведомство, и, естественно, допущен к такого рода тайнам, за которые каждая иностранная держава готова выложить любые деньги. Поэтому вопрос его судьбы, его будущности не может решаться в отрыве от этих процессов. Он не просто гражданин, а гражданин, скажем так, с особым, пусть не правовым, но фактическим статусом.
Повторяю, что сегодня ситуация вокруг Министерства обороны, вокруг непосредственно бывшего министра находится в таком прицеле общественного мнения и вызывает настолько мощный общественный резонанс, что не реагировать на это тоже нельзя. Поэтому, исходя из этих факторов, исходя из той информации, которой я располагаю, я прогнозирую возможное уголовное будущее Анатолия Сердюкова. Мне, по крайней мере, на это очень хотелось рассчитывать, потому что считаю, что оснований для привлечения к ответственности экс-министра сегодня более чем достаточно. Это станет для многих в стране очень серьезным знаком и сигналом о том, что неприкасаемых в России не существует.