Тема не для раскрытия

Ближний Восток стал местом действия самых интересных фильмов, претендующих на "Оскар", при этом режиссерам картин, похоже, рассчитывать не на что — их никто не номинировал

Сергей Рахлин, Торонто — Нью-Йорк — Лос-Анджелес

Странные вещи произошли на пути к "Оскару". Среди девяти фильмов производства 2012 года, номинированных на премию как лучшие фильмы года, оказалось сразу две картины с тематикой, связанной с Ближним Востоком.

Одна из них, "Операция "Арго"" (Argo), посвящена делам давно минувших дней, а именно рассекреченной тогдашним президентом США по прошествии 30 лет операции по тайному вывозу из Ирана шести американских дипломатов, избежавших участи заложников при захвате "революционной" толпой иранцев американского посольства в Тегеране.

Второй фильм, "Цель номер один" (Zero Dark Thirty), был сделан буквально по горячим следам уничтожения американским спецназом главы "Аль-Каиды" Осамы бен Ладена. Фильм, основанный на 10-летней охоте ЦРУ за врагом США "номер один", был готов к запуску в производство, когда пришло известие об успешном рейде на виллу в Пакистане, где бен Ладен жил, окруженный многочисленным семейством.

Сценарист Марк Боал и режиссер Кэтрин Бигелоу быстро добавили в сценарий развернутую сцену рейда, снятую в итоге в реалистической манере, без свойственного голливудскому жанру экшена энергичного монтажа.

Смертельная, простите за каламбур, серьезность "Цели номер один" контрастирует с комедийно-сатирическим тоном "Операции "Арго"", в реальность которой трудно поверить, несмотря на то, что и она основана на реальных фактах и рассказывает о реальных людях. Главный герой, ныне здравствующий агент ЦРУ Тони Мендез, которого играет сам режиссер-постановщик Бен Аффлек, придумал для спасения американцев, скрывавшихся в доме канадского посла в Иране, совершенно фантастический план. Якобы канадская съемочная группа будет снимать в Иране для голливудского продюсера (Алан Аркин — номинирован на "Оскар" за эту роль) блокбастер-комикс "Арго", как некое подражание "Звездным войнам". В Голливуде (и это тоже факт) был открыт офис картины с вывеской, был написан сценарий, сделаны эскизы костюмов и декораций, в профессиональных изданиях появились сообщения о предстоящих съемках. Их можно прочитать и сегодня. "Голливудская" часть фильма по тону иронична по отношению к Голливуду, в котором мало что изменилось с тех пор. Напротив, режиссер Аффлек очень умно применил стилистическое разнообразие для показа сцен в Иране (который "играет" Турция), снятых порой ручной камерой с почти документальной зернистостью, и в "недрах" Центрального разведывательного управления США, где стиль напоминает фильмы 1970-х годов своей стабильной камерой и точной фокусировкой. Если нужны сравнения, смотрите картину "Вся президентская рать" (1976) режиссера Алана Пакулы.

Такое же стилистическое разнообразие играет в пользу фильма Кэтрин Бигелоу. Сорокаминутный эпизод штурма виллы бен Ладена, снятый как бы через линзы приборов ночного видения американских спецназовцев, лиц которых мы не видим, (Zero Dark Thirty — военный термин, обозначающий полчаса после полуночи, самое темное время суток), визуально контрастирует со сценами кропотливой и даже скучной работы аналитика ЦРУ Майи (Джессика Честейн — номинирована на "Оскар" за роль), практически отказавшейся от жизни ради достижения "цели номер один".

Оба фильма, кроме того, что они политически актуальны, в художественном смысле находятся на самом высоком уровне голливудского стандарта.

И тут самое время задать вопрос: как получилось, что режиссеры-постановщики столь блестящих картин в этом году даже не были номинированы на "Оскар" за лучшую режиссуру? При том что Бигелоу два года назад получила "Оскар" за лучшую режиссуру картины "Повелитель бури" (2010), тоже про Ближний Восток, а Бен Аффлек  в этом году получил за "Операцию "Арго"" "Золотой глобус" как лучший режиссер, а также награды как лучший режиссер от Гильдии режиссеров США, а его фильм был назван лучшим Гильдией продюсеров США, Гильдией актеров и получил ряд других наград.

В том, что касается Аффлека, это совершенно необъяснимо, учитывая все его успехи с фильмом. Но в случае Бигелоу, не все так просто. Некоторые наблюдатели высказывают предположения, что ее шансам на номинацию помешала полемика о пытках. Полемика чисто политического толка развернулась вокруг фильма еще до выхода на широкий экран, где он идет с большим коммерческим успехом (в отличие от "Повелителя бури", собравшего в прокате меньше 20 млн долларов). Полемика эта не имеет никакого отношения к блестящей постановке и попахивает попыткой (не пыткой) цензуры.

Члены комитета по разведке сената США Дайана Файнстайн, Джон Маккейн и Карл Левин атаковали картину за то, что она якобы показывает, что пытки подозреваемых в связях с "Аль-Каидой" привели к выходу на след бен Ладена, что, по версии сенаторов, документально не подтверждено.

От студии Sony, выпустившей фильм в США (она его не финансировала), потребовали, чтобы картина была сопровождена соответствующим экранным разъяснением. Тогдашний врио директора ЦРУ разослал по своей организации меморандум, разъясняющий сотрудникам, что показанное в картине не соответствует действительности. После того как студия отказалась выполнить предъявленные требования, вышеупомянутые сенаторы дали понять, что необходимо провести расследование в ЦРУ, кто и как помогал сценаристу Марку Боалу в написании сценария и какая информация была ему предоставлена.

И Боал, и Бигелоу резко отреагировали на такое вмешательство со стороны органов власти, и картина демонстрируется в той форме, в какой она была задумана авторами.

Но нельзя исключить, что на фоне озабоченности некоторых граждан США методами "энергичного следствия" это могло повлиять на то, что Бигелоу осталась без номинации. Вполне могло случиться, что она недобрала несколько голосов коллег из секции режиссуры Академии киноискусства США, которые номинируют (или не номинируют) своих коллег по профессии на "Оскар". Не путать с Гильдией режиссеров, в которой тысячи профессионалов кино и телевидения, в отличие от нескольких сот в Академии.

В общем, как говорят в Голливуде, "Операция "Арго"" и "Цель номер один" поставили сами себя.

В ходе предоскаровской гонки мне удалось повстречаться и побеседовать во время фестиваля в Торонто, где состоялась мировая премьера "Операции "Арго"", с Беном Аффлеком, после нью-йоркской премьеры "Цели номер один" с Кэтрин Бигелоу, а в Лос-Анджелесе — со сценаристом "Цели номер один" Марком Боалом. Вот что говорят эти мастера кино.

Бен Аффлек: "Мы по-прежнему ставим на своих парней"

— Я сделал этот фильм не для того, чтобы кого-то умиротворить. Для меня были важны две вещи. Я хотел дать аудитории, которая мало что знает о политической ситуации в Персии 50-х, 60-х и 70-х годов, какое-то представление о ней. (Аффлек имеет в виду предваряющий фильм монтаж кинохроники с объяснением того, что случилось в Иране до захвата американских заложников.— "О"). Если бы я начал фильм с того, что толпа мусульман орет на американцев, это могло быть где угодно. Ну, например, в Ираке. И это было бы стереотипом в показе людей Ближнего Востока, которые просто ненавидят нас. Я говорю: знаете, за всем этим стоит история. Есть некая тенденция в исторических фактах. И ее нужно проследить. В этом случае фильм дает зрителю более глубокое понимание того, что Соединенные Штаты способствовали (в 1953 году) свержению демократически избранного парня (премьер-министра Мосаддыка.— "О"), поскольку он национализировал иранскую нефть, и наступило правление шаха (Мохаммеда Резы Пехлеви.— "О"), который был западником, но правил с репрессиями, как диктатор. Потом страна закипела, и шах был свергнут. Поначалу это была народная, секулярная революция, в которой принимали участие демократы, коммунисты и торговцы. Позже Хомейни, используя кризис с заложниками, сказал: или вы со мной, или с американцами. Эта тактика продолжалась и после него. Умеренные были маргинализированы, и правление страной стало напоминать шахское: один лидер, номинальное гражданское правительство, сталинистский уровень слежки за собственными гражданами. В результате Иран стал малопригодным местом для жизни. И я думаю, что необходимо понять, как это все прогрессировало.

Не все так просто, конечно. Мол, не свергни Америка Мосаддыка, он бы остался на посту навсегда и все было бы по правде и справедливости. Посмотрите на этот регион: невероятное богатство, сосредоточенное в руках немногих. Так, наверное, случилось бы и при Мосаддыке, как теперь при муллах. Взгляните на соседние страны, на Саудовскую Аравию, на ее проблемы. Сейчас самые большие трения в регионе между суннитами и шиитами. Политика в регионе по-византийски сложна. Попробуй пойми: если что-то поменяется, к чему это приведет? Я думаю, что Соединенные Штаты и Запад в целом ведут себя как во времена холодной войны, когда мы ставили на "страну-лошадь" по принципу "этот парень наш, если он не коммунист". Должны ли мы поддерживать самоопределение некоей страны? Должны ли мы иметь дело с ее людьми? Легких ответов нет. Но чем больше мы будем дискутировать на эти темы — тем лучше.

Я не хочу, чтобы все с моего фильма выходили с одинаковыми идеями. Это было бы ошибкой. Я хотел, чтобы каждый вынес из фильма свое.

Кэтрин Бигелоу: "Я никому не судья. Моя работа — сделать хороший фильм"

— Мы уже работали над фильмом об охоте на бен Ладена, и наша история была о событиях 2001 года в горах Тора Бора. Сценарий был практически готов, когда случилось 1 мая 2011 года (рейд на бен Ладена). Мне стало ясно, что нужно соединить две темы — охоту на самого опасного в мире человека и судьбы людей в центре этого поиска. Мне было интересно войти в психологию человека, который посвящает свою жизнь этому, и ничему иному. Понять, почему люди идут на жертвы, работают в опасных условиях ради нашей с вами безопасности.

Я уверена, что многие хотели бы рассказать эту историю, но Марк (сценарист Марк Боал — "О") рассказал ее блестяще. Наш фильм напоминает журналистский репортаж. Мы как бы следовали за историей, когда она непосредственно разворачивалась на наших глазах. Картина также показывает, как можно найти того, кто не хочет быть найденным.

Красота сценария, его драматического повествования для меня эмоционально была важна в том плане, куда мы стремимся как страна, как культура, как мы смотрим в будущее. История меняется. И не в последнюю очередь благодаря исключительно умным, мужественным и целеустремленным людям. Иногда это сопровождается трагедиями. И остаются вопросы. Как быть дальше? Куда двигаться? Есть ли оправдание жертвам?

Быть верной результатам предварительных исследований материала — меня это вдохновляет. Нельзя просто все выдумать в истории, случившейся на самом деле. Мы все знаем, чем она закончилась. Для меня как автора это было творческим вызовом. Мы с Марком чувствовали свою ответственность по отношению к предмету повествования. Например, когда ставилась сцена рейда, мы решили снимать ее столь же методично и без спешки, как рейд и проводился. Без всякой голливудской эстетики. Мы хотели дать как можно более честную интерпретацию того, что произошло на самом деле. И все-таки это не документальное кино.

Мне также выпала честь провести время с людьми, которые должны принимать решения в доли секунды, решения, которые являются вопросом жизни и смерти. Они все еще работают и по-прежнему неизвестны публике.

Сценарий прекрасно сочетает гуманность и верность фактам. Я никому не судья.

Марк Боал: "Я не знал, что женщины так серьезно работают в разведке"

— Во время работы над сценарием я делал все, что делают репортеры. Я стучался в двери, я интервьюировал людей, задавал вопросы. Если не впускали в дверь, залезал в окно. Для меня было большим сюрпризом узнать, что важную роль в обнаружении бен Ладена сыграла молодая женщина. Я не знал, что женщины так серьезно работают в разведке. Я представлял себе героя вроде Джеймса Бонда или Джейсона Борна. Все мои персонажи созданы на основе личных встреч, а диалоги написаны под впечатлением бесед с участниками событий.

Как журналист я обязан сохранять в тайне имена своих источников. Для меня важно, чтобы люди, которых я изобразил в картине, могли продолжать свою работу. Они — правительственные служащие, но работают они не по политическим причинам, а по личным.

Нынешний период — важный в истории. Нет такой страны в мире, которая не была бы затронута "Аль-Каидой" и Осамой бен Ладеном. Конечно, разные страны реагируют по-разному. И есть много мнений по поводу того, как действуют США. Для меня важно, что я могу внести свой скромный вклад в понимание предмета. У истории есть много интересных сторон. Например, почти ничего не известно о том, как американское правительство работает с разведывательными агентствами других стран. За эти годы произошло много такого, что не обсуждалось, и мне хотелось включить это в сюжет, но тогда фильм был бы бесконечным.

Я полагался только на собственное расследование. Версия Белого дома в картину не включена. Я такое никогда не сделал бы.

Наша картина вызвала много политических спекуляций. Тем более что она вышла в год выборов. Люди говорили о фильме еще до того, как он был снят. Но сто процентов моих усилий пошло на то, чтобы быть верным истории, насколько это возможно за два часа экранного времени. Не дать политиканам задвинуть эту историю под ковер, не дать им полностью контролировать политический диалог на эту тему. Самое важное не в том, кто и когда был в Белом доме, а что делали люди "в траншеях".

Я не хотел бы вступать в дискуссию, эффективны пытки или нет. Я знаю, что это противоречивая тема. Я только предполагаю, что такое происходило, и стараюсь быть аккуратным с фактами. Моей работой было драматизировать эти факты наиболее аутентично.