Новый генеральный директор "Росгосстраха" АЛЕКСЕЙ ГОЛОВКОВ начал свою деятельность с того, что разогнал совет директоров компании и фактически объявил о переделе страхового рынка. Вчера он проводил свою первую пресс-конференцию, а накануне с ним встретился специальный корреспондент издательского дома "Коммерсантъ" ГЛЕБ Ъ-ПЬЯНЫХ.
— Вы были назначены на должность полтора месяца назад. Вы уже успели разобраться в делах компании? "Россгосстрах" случайно не банкрот?
— Нет. В прошлом году собрали 2 млрд 750 млн руб. страховой премии. Наши резервы составляют 1,3 млрд руб. Из них заморожено в ГКО где-то 300 млн. Это не столь принципиально. Плюс мы прекрасно понимаем, что если у нас возникнет критическая ситуация, связанная с этими 300 млн, то государство нам поможет. А в целом у компании неплохая рентабельность. Из 2,75 млрд мы тратим на все про все (включая страховые выплаты и зарплаты) лишь 58%, то есть 1,6 млрд.
— Так в чем же проблемы компании? Почему 22 января на внеочередном собрании акционеров был сменен весь совет директоров "Росгосстраха"?
— У компании две проблемы. Во-первых, каждая из 80 "дочек" живет своей собственной жизнью. Компания малоуправляема. Роль центра сведена лишь к надзорным функциям. Нет единых страховых продуктов, нет единой рекламной кампании, нет целостного бизнеса. А есть только постоянно растущие расходы. "Дочки" сами решают, куда инвестировать собранные средства и на каких условиях страховать. В некоторых регионах эти решения поставили дочерние предприятия в очень тяжелое положение. Во-вторых, "Росгосстрах" — очень бюрократическая организация, в которой сам бизнес присутствовал очень незначительно.
— Как же все-таки случилось, что монстр "Росгосстрах" сейчас занимает на страховом рынке менее 10%?
— "Росгосстрах" работает прежде всего с населением. Работа хлопотная, надо держать целую армию страховых агентов. Поэтому в этой сфере у нас мало конкурентов. А рынок рос в основном за счет появления новых видов страхования, которые отсутствовали при социализме. В этом процессе "Росгосстрах" почти не участвовал. Прежнее руководство было пассивно. Но в потере рынка не было злого умысла и злоупотреблений.
— Теперь вы уволили прежний совет директоров, набрали новый. Но в нем сидят такие же чиновники, представители министерств и ведомств. Неужели компания станет работать лучше?
— Начнем с того, что я никого не увольнял. Уволил собственник, то есть государство. И меня назначил собственник. Что касается чиновников, то у них есть ведомственные интересы. Эти интересы мы можем использовать на пользу нашей компании. Например, мы подписали рамочное соглашение с Главным управлением МЧС по Центральной экономической зоне. Начата разработка новых страховых программ "Магистраль" совместно с ГАИ, "Хлеб России" — совместно с Минсельхозпродом.
— Однако с большинством ведомств давно и успешно работают другие страховые компании, в основном частные. Эти молодые волки просто так не отдадут вам свои доходы. После вашего назначения в прессе уже высказывались опасения по поводу того, что грядет передел страхового рынка. В какие конкретно секторы рынка вы собираетесь вторгаться?
— Во все, где у нас хватит сил. Мы будем участвовать во всех конкурсах. И организациям, которые их проводят, особенно организациям с государственным участием, не всегда будет удобно отвечать на вопрос, почему они страхуются не на лучших условиях в "Росгосстрахе", а на худших условиях где-то в другом месте. Хотя, подчеркну, мы сейчас не везде готовы предложить условия, которые лучше, чем у конкурентов.
— Недавно вы заявили, что придерживаетесь государственной стратегии развития компании. То есть отводите "Росгосстраху" на страховом рынке приблизительно такую же роль, какую в банковской сфере играет Сбербанк. Однако многие чиновники и банкиры уже открыто говорят о том, что Сбербанк фактически стал банкротом, слишком активно работая на государство, то есть собирая дешевые деньги у населения и отдавая их государству. Вы не опасаетесь, что ваша государственная стратегия доведет "Росгосстрах" до банкротства?
— Да, у нас есть желание развивать "Росгосстрах" как партнера государства. Но государственная роль Сбербанка заключается не в том, что это был такой эффективный механизм перекачивания средств из карманов населения в госзаимствования. Значение Сбербанка в том, что он оказался единственным инструментом, через который можно было задержать вклады населения в августе--октябре 1998 года. Единственный инструмент, через который можно проводить выплаты по тем банкам, которые оказались за гранью состоятельности.
— Вы всегда хотите быть в страховой сфере готовым спасательным кругом для государства?
— Да. Это не самая приятная с точки зрения бизнеса, но тем не менее очень важная роль для государства.
— Однако вы противоречите своим же словам о новой агрессивной бизнес-стратегии компании. Чтобы нормально развивать бизнес, вы должны заниматься нормальными инвестициями, а не давать неэффективному государству. Не так ли?
— Да, государству не хочется давать ни копейки — это правда. Но если хотя бы какая-то часть денег населения в стране превратится в инвестиции в российскую экономику, в нормальные, ликвидные, надежные инвестиции, то в этом государство очень заинтересовано. И более того, сейчас обсуждается ряд проектов, в которых в такой инвестиционной деятельности государство готово поддерживать "Росгосстрах" двумя руками.
— И вы знаете, куда в нашей стране выгодно вкладывать деньги?
— У нас есть инвестиционные проекты, которые мы будем осуществлять совместно с иностранным партнером. Детали раскрыть пока не могу. Кроме того, мы начинаем проекты, связанные с долгосрочным лизингом самолетов и судов. О деталях не пытайте, не скажу. Могу лишь сказать, что мы сейчас создаем инструменты, которые нам позволят гарантированно иметь 6-8% годовых в валюте.
— Ну а как вы решите главную проблему "Росгосстраха" — как лишите дочерние компании чрезмерной самостоятельности, которая мешает развивать бизнес?
— Госдума приняла в первом чтении закон, который решает эту проблему (поправка к закону о "Росгосстрахе", в соответствии с которой компания должна быть преобразована в единое юридическое лицо.— Ъ). Я думаю, что его примут и во всех остальных чтениях.