В Москве в Центральном доме художника на Крымском валу открылась выставка Леонида Полищука и Светланы Щербининой. Тридцать лет назад об их работах говорили: их поймут спустя десятилетия. Десятилетия прошли. Все стало понятно.
Художники-"семидесятники" продемонстрировали верность своему давнему творческому принципу — суровому нравственному ригоризму, от которого в свое время приходили в шок даже критики Союза художников СССР. В зале, где экспонируются эскизы монументалистов Полищука и Щербининой, торжественно пусто. Что неудивительно. Не всякий выдержит и десятиминутного пребывания среди огромных, страшных, черных как смоль эскизов. Все вместе напоминает интерьер некоего странного храма. Правда, неизвестной конфессии, поскольку в любой из них есть место просветлению и покою. У Полищука и Щербининой — нет. Никакого алтаря, сплошной Страшный суд.
Все их творчество с самого начала было посвящено яростной борьбе с абсолютным злом, и конца этой борьбе до сих пор не видно. Либеральные критики официального СХ 70-х годов их творчество осторожно поддерживали: с одной стороны, "большая тема" (не мелкий бытовизм типа "из баньки" или "родные просторы"), а с другой — слишком много обличительного пафоса (неизвестно кому адресованного). Неакадемическая, экспрессивная пластика — но все же имеющая аналоги среди "прогрессивного западного искусства", мэтра-мексиканца Альфаро Сикейроса и более молодого бельгийца Роже Сомвиля. Полищука и Щербинину привечали в либеральных журналах "Декоративное искусство" и "Творчество", но чиновники особых заказов им не давали — выпадало разве что декорировать провинциальные фабрики и заводы.
Мастеровитость четы не подвергалась сомнениям в 70-80-е годы, когда заговорили о "синтезе искусств". Действительно, почтенная пара мастерски умела вписывать свои мозаики в самые замысловатые архитектурные формы. Апофеозом их искусства стало декоративное обрамление библиотеки Второго медицинского института в Москве. Однако мессианский пафос был настолько мощен, что критики растерялись. Один искусствовед, помнится, написал об их композиции "Исцеление" следующее: "Перед нами оптимистическая монументально-символическая композиция перемещения больного из жизни к смерти". Разумеется, то была оговорка. Но репродукция не обманывала — герой в самом деле буксовал между суровыми лекарями и бездной небытия.
Чета монументалистов, в которой заводилой был всегда Полищук, до сих пор ищет в жизни трагедию. Если трагедии нет, то ее нужно изобрести. А потому авторы бичуют все наотмашь: и несчастную Мерилин Монро, и саму плотскую любовь, и разгул насилия, и беспринципность плутократов, и торжество порока — далее по списку. Их пафос раздражает до сих пор, но выглядит теперь удивительно жалким. Даже жалостным. Досадно видеть этих почтенных лютеров, все пытающихся прибить черта чернильницей. Возможно, художники устроили эту выставку в надежде напомнить о себе московским властям. Но очнулись они не в самый удачный момент. В монументальном искусстве по-прежнему в почете оптимизм. Если бы кто-нибудь из нынешних московских вершителей художественных судеб случайно забрел на эту выставку, сидеть художникам без заказов еще тридцать лет.
МИХАИЛ Ъ-БОДЕ