Свобода сказочного передвижения

"Три банана, или Петр на сказочной планете" Зденека Слабого на русском языке выходили только однажды — в 1966 году, с иллюстрациями Натальи Антокольской. За время, прошедшее с первого издания, книга успела стать библиографической редкостью — и именно в таком статусе переиздается сейчас, с тем же шрифтом, иллюстрациями и обложкой, в серии "Книги нашего детства". Удивительно даже не то, что про нее так долго никто не вспоминал,— ну мало ли найдется забытых книг детства. Обидно, скорее, что забыли, если вообще помнили, самого Зденека Карела Слабого, одного из лучших авторов чешской детской литературы. Если не лучшего — во всяком случае, именно ему пражское издательство "Альбатрос", издававшее абсолютно все шедевры чешской детской литературы за последние полвека, в 2010 году вручило премию как лучшему автору за всю историю издательства.

Переоценить значение Зденека Слабого для детской литературы Чехии невозможно: он собирал сказки, переводил детских классиков, и академическое изучение детской чешской литературы начал тоже он. У него более тридцати книг, среди которых есть и детективные истории, и приключенческие, и сборники сказок. Есть, например, книга, где пересказаны классические сказки, но без финала, так чтобы дети его придумывали самостоятельно. Или сказка "Тайна оранжевой кошки", детектив об оранжевой кошке Турандот, к созданию которого он привлек еще восемь писателей из разных стран, в их числе Отфрида Пройслера и Людвига Ежи Керна. Последняя выходила на русском под названием "Тайна рыжего кота" — и за именем переводчика Сергея Таска. Так что нас пока оставили только с "Тремя бананами" — вроде как и то хлеб — и снятым по их мотивам в 1971 году странным советским мультфильмом.

Как и остальные книги Зденека Слабого, "Три банана" отличает привлекательная изобретательность. Книга начинается с короткой перепалки между автором, который хочет начать историю в неработающем лифте, и читателем, уверенным, что из этой затеи ничего не выйдет. Потом появится господин в черной шляпе, который запустит на этом лифте в космос пражского школьника Петра. Петр полетит на другие планеты — а прилетит в сказку, где ему надо будет как-то примирить говорящих кошек с говорящими собачками и отнять три банана у злой Черной дамы. Между планетами мальчик перемещается на летающем самокате, а помогает ему целая толпа странных существ, среди которых рыдающий краб и неграмотный осьминог. Запустив весь этот головокружительный аттракцион, автор полностью устраняется из рассказа: он ни разу не появится даже чтобы развести хороших и плохих героев по разным сторонам ринга. Книга почти полностью состоит из глаголов и разговоров, поэтому в ее стремительном действии можно и потеряться: вот Петр в цирке, вот решает математические задачи, вот плывет в Далеко, чтобы оттуда попасть в Где-то там. Даже время здесь несется быстрее — земной час идет за год. Читатель тоже устранен из этого парада событий и героев, во всяком случае, автор ни разу не позаботится о его удобстве. История несется, и, как в "Алисе в стране чудес", приходится бежать вдвое быстрее, чтобы за ней поспевать.

Эта щедрость, с которой автор постоянно достает сразу трех кроликов из шляпы, этот бодрый темп, конечно, завораживают. Но еще больше впечатляет, что тут все вперемешку: и космос, и сказка, и приключения. Можно сказать, что в голове у школьника шестидесятых все еще страшно намешано, а мы уже выросли и знаем, что за космосом — к Хокингу, а за говорящими зверюшками — к Диснею. На деле же всего за полвека с тех пор, как была написана эта книга, наши представления о том, как надо писать для детей, изменились радикально. Истории стали линейными, книги уже не пишут сами себя, а все пытаются поведать о чем-то, как будто иначе их никто не рискнет читать. Непредсказуемость — самое интересное в детской сказке, и ее-то как раз там больше и нет. Приходится обращаться к классике, где у рассказчика как будто остается больше свободы, чтобы просто рассказывать.

М.: Самокат, 2013