80-летие прихода к власти в Германии нацистской партии и Адольфа Гитлера в России почти не заметили. Обозреватель "Коммерсантъ FM" Константин Эггерт считает, что мы, в отличие от немцев, пока не извлекли всех уроков из своей истории.
Гитлер пришел к власти демократическим путем и буквально за год уничтожил все институты Веймарской республики, превратив одну из культурнейших и значительнейших стран Европы в общеевропейскую раковую опухоль варварства. Ее спустя двенадцать лет удалили хирургическим путем.
Немцы, униженные поражением в Первой мировой войне и задавленные экономическим кризисом, поверили: можно больше не думать и переложить решение своих проблем на кого-то. Но не так ли было и в Советском Союзе, и в Китае при Мао Цзэдуне? Вроде бы так, но на самом деле по-разному. Мы не знаем, что было бы в Германии, если бы нацистский режим пробыл бы у власти 25 лет. Но за те 12, что ему были отпущены, несмотря на оболванивающую пропаганду, стукачество и ликвидацию всех нормальных институтов, он не успел уничтожить веру в Бога и фактически не тронул частную собственность. Эти два внутренних резерва, обеспечивающих духовную и экономическую свободу личности, плюс, разумеется, англо-американо-французская оккупационная администрация, и позволили Западной Германии в кратчайшие сроки прийти в себя.
В коммунистическом Китае эксперимент над людьми был самым масштабным по числу жертв — хуже, чем, в Советском Союзе. Но, на счастье китайцев, Мао не успел уничтожить крестьянство – и оно не только вытянуло страну из экономической ямы после смерти вождя, но и сберегло традиционные конфуцианские ценности.
Мы в Советском Союзе ставили над собой эксперимент дольше всех, добились исчезновения не только частной собственности, но и воспоминаний о ней, почти вытравили из душ веру в Бога, создав вместо нее некий свод правил морали, который, словно в издевку, назвали кодексом. Мы жили в таком состоянии более 70 лет, пока активное меньшинство интеллигентов плюс одряхление самой системы не прервали эксперимент.
Немцы до сих пор каются перед другими народами за содеянное. Китайцы уже отмеряют на съездах пока еще коммунистической партии сколько – в процентах – Мао сделал правильных дел, а сколько ошибок. Вторая цифра, к счастью китайского народа, съезд от съезда увеличивается.
И только мы, сбросив сами, без помощи оккупантов, как немцы, и без мучительного и затянувшегося переходного периода, как китайцы, ярмо коммунистического режима, плачем сегодня о его мнимых радостях и проклинаем тех немногих, кто боролся за нашу свободу. Вместо того, чтобы смотреть вперед и строить новую Россию, мы топчемся на месте и все время смотрим назад.
Немцы давно осознали тот январский день 1933 года как свою трагедию и свою вину. Мы же свой октябрь 17-го, да и все последующие годы ГУЛАГа, голода и унизительной несвободы все еще числим "великой эпохой". Не пора ли заканчивать с этим общенациональным мазохизмом?