Российская Академия художеств — самая консервативная академия в мире. В этом можно убедиться на выставке "Академический рисунок XVIII-XX веков", открытой в залах Академии художеств на Пречистенке. Современные студенты умеют рисовать обнаженных натурщиков и гипсовых Аполлонов не хуже Брюллова и Репина. Вопрос только в том, что им делать с этим умением в эпоху Интернета и виагры.
На открытии выставки случился конфуз. Почтенный вице-президент Ефрем Зверьков спутал художественного академика восемнадцатого столетия Антона Павловича Лосенко с сельскохозяйственным академиком Трофимом Денисовичем Лысенко. Оговорка показательна — выставка сделана если и не по легендарному квадратно-гнездовому методу, то уж, во всяком случае, с полным презрением к законам художественной генетики.
Устроители выставки перемешали колоду русского искусства с виртуозностью профессиональной гадалки — рядом с Чистяковым "лег" Федор Васильев, Лактионову выпал Перов, Малявину — Крамской. Заверенные печатями из красного сургуча образцовые штудии ныне уже забытых авторов XIX века забивают буйные сангины Василия Шухаева с небрежными записями на полях — пока натурщицы отдыхали, художник зубрил итальянский.
Подобная мешанина создана явно умышленно — если бы составители выставки следовали хронологии, им пришлось бы каким-то образом объяснять временной пробел в двадцать с лишним лет — 10-20-е годы нашего века, когда Академии художеств просто не существовало. А подобное тире вовсе ни к чему — сегодня Российская Академия художеств настаивает на том, что она преемница Императорской. И если с помощью нормальных картин доказать эту наследственность сложновато — представьте себе "Воскрешение дочери Иаира" или "Гиацинта и Аполлона" рядом с "Допросом коммунистов" или "Письмом с фронта",— то учебные штудии в этом смысле просто идеальный вариант.
Скажем, "Лежащая обнаженная" (1956) студента 5-го курса Суриковского института Эрика Булатова мало чем отличается от сидящего натурщика работы студента Дмитрия Жилинского. А то, что первый впоследствии применил свои академические навыки для создания ставших хрестоматийными образцов соцарта, то есть для критики метода соцреализма, а второй — лишь для его "окультуривания", похоже, никого не волнует. И это странно. Поскольку тут же рядом, в билетной кассе любой желающий может купить книжечку "Академия художеств и искусство ХХ века", в числе авторов которой числится знаменитый своей агрессивной реакционностью Виктор Ванслов. В ней черным по белому написано, что "'соцартисты' и другие разномастные представители 'иного' искусства своей кричащей эпатажностью... более всего импонируют силам, враждебным духовной глубине современного искусства". И это написано в 1998 году.
И выставка, и книжечка всячески доказывают, что российская академия — самая лучшая академия в мире, поскольку только она сохранила традицию реалистического искусства. Все бы ничего, но остается вопрос: что сегодня делать с этой традицией? Храм Христа Спасителя вот-вот завершат, а моделей для парадных портретов на всех явно не хватит. Остается ожидать нового расцвета официозного реализма, в котором Аполлон сумеет ужиться с коммунистами.
МИЛЕНА Ъ-ОРЛОВА