Назначение Рамазана Абдулатипова временным главой Дагестана привлекло внимание обозревателя "Коммерсантъ FM" Константина Эггерта. Он считает его примечательным по двум причинам.
Во-первых, это неофициальное признание со стороны Кремля провала политики последних лет в самом проблемном российском регионе. Два предыдущих руководителя республики – Муху Алиев и Магомедсалам Магомедов (сын позапрошлого республиканского президента Магомедали Магомедова) – были ставленниками местных кланов, и, как считали в Москве, были способны обеспечить стабильность в республике. Разумеется, в обмен на возможность бесконтрольно распоряжаться федеральным финансированием. Оно в случае Дагестана составляет более 90% бюджета региона. И Алиев, и Магомедов деньги брали, но с задачей не справились. Пришлось расстаться сначала с одним, теперь – с другим.
Во-вторых, руководителем республики назначен человек из другой эпохи, в Дагестане давно не живший и явно не мечтавший до последнего времени ввязаться в местную политику. Она густо замешана на родоплеменных предпочтениях, а теперь еще и осложнена распространением радикального ислама.
Звездный час Рамазана Абдулатипова пришелся на ельцинскую эпоху. Бывший глава одной из палат парламента и федеральный министр, профессор Абдулатипов, как в свое время долгожитель политбюро Анастас Микоян, способен пройти между струйками политического дождя, не замочив плащ. Он всегда умел не портить отношений с властью, но при этом не выглядеть банальным приспособленцем. Абдулатипов, в отличие от современного поколения назначенцев, на собственном опыте знает, что такое реальная политика и политическая борьба. Его удаленность от местных реалий и опыт вполне могут сыграть неплохую роль.
Однако не только Рамазану Гаджимурадовичу, но и вообще российскому руководству пока не под силу ответить на главный вопрос: что делать с Северным Кавказом вообще? Какие (воспользуюсь выражением президента) "духовные скрепы" могут прикрепить его к остальной России в условиях, когда население страны воспринимает чеченцев, ингушей и многочисленные народности Дагестана едва ли не как иностранцев в собственном отечестве? Что нужно сделать, чтобы жители одного из немногих регионов, где население стабильно растет, ощущали себя органической частью федерации, а остальная Россия не писала с них "образ врага"? Ведь ни бюджетных вливаний, ни принципа "лояльность в обмен на безнаказанность", ни стершихся от частого употребления мантр про многонациональное и многоконфессиональное государство для этого оказалось явно недостаточно.