Театр / Премьера
В Киеве показали спектакль "Вий", который режиссер Владислав Троицкий остроумно назвал "гастролями в родной стране" — актеры столичного центра современного искусства "Дах", усиленные двумя зарубежными исполнителями, сочинили его в Лозанне. С тем, каким образом украинцы стараются стать европейцами, ознакомился СЕРГЕЙ ВАСИЛЬЕВ.
Играют в "Вие" актеры киевского "Даха", но формально спектакль принадлежит швейцарскому театру "Vidy-Lausanne". Его многолетний идеолог и руководитель Рене Гонзалес, увы, не доживший до премьеры совместной украино-швейцарской постановки полгода, увидел на одном из французских фестивалей "Короля Лира" Владислава Троицкого и загорелся идеей пригласить режиссера с его артистами на свою площадку. Следует отметить, что швейцарский театр работает по иным, нежели мы привыкли, принципам. Он не имеет собственной труппы и большой репертуарной афиши, а содержит только технический и административный штат, обеспечивающий подготовку и показ спектаклей, которые затем нередко делегирует на фестивали и гастроли в Швейцарии и в других странах. Репутация "Vidy-Lausanne" в Европе очень высока — оригинальные проекты на этой сцене осуществляли такие мэтры мировой режиссуры, как Питер Брук, Люк Бонди и Роберт Уилсон. Даже упоминание в одном списке с этими великими мастерами уже лестно, так что для Владислава Троицкого предложение Рене Гонзалеса было не только творческим вызовом, но и шансом заявить о себе на международном уровне. Лидер "Даха" резонно решил, что необходимо использовать собственные козыри — наработки в области перформанса и этнического театра, подкрепленные чьим-нибудь знаковым, известным за пределами Украины именем. Гоголь в этом смысле являлся оптимальной фигурой, а мистический "Вий" с его почти детективной интригой, по которой можно вышивать обрядовые, этнографические узоры — отличным названием. Между тем Владислав Троицкий как человек современно мыслящий и неплохо ориентированный в актуальных театральных трендах изначально не собирался удивлять западную публику образцами ни архаичного, ни психологического театра. Он попытался максимально приблизить авторский текст к сегодняшнему дню, а конфликт повести Гоголя развернуть на 180 градусов, столкнув в спектакле сухой западный рационализм и загадочную славянскую душу. Инсценировка "Вия", имеющего, кстати, солидную сценическую историю, была заказана драматургу Наталии Ворожбит. Впрочем, в итоге ее текст режиссер отверг, а новую версию попросил написать своего давнего профессионального наставника и репертуарного автора "Даха" КЛИМа.
Судя по всему, в пьесе Наталии Ворожбит, к слову, уже поставленной в Латвии и России и успевшей получить высшую российскую театральную премию "Золотая маска" в категории "Докудрама", Троицкого обеспокоила чрезмерная реалистичность обстоятельств и характеров. КЛИМ предложил куда более универсальную модель, хотя, кажется, и от его идей в спектакле осталось не так-то уж много — обрывки философских монологов с размышлениями о смерти и боге да несколько отрывочных диалогов между главными героями спектакля — двумя швейцарскими студентами, приехавшими в Украину: один (Пьер-Антуан Дюбеи) — в поисках острых ощущений, другой, выходец из семьи украинских эмигрантов (Бартек Созански) — корней.
Эта пара, подсвечивая себе дорогу фонариками, появляется в прологе на сцене, погруженной во мрак, где различимы только несколько фигур, оседлавших деревянные колоды, в овчинных полушубках, которые напоминают придорожных идолов. Через несколько минут они оживут — и окажутся жителями карпатского села, чью принадлежность к цивилизации можно опознать лишь по страсти к фотографированию. Ничего, кроме камеры в руках у девушки, снимающей свадьбу — герои попали прямо на праздник — не указывает на то, что эти люди живут в ХХI веке, откуда явились непрошенные западные гости. И хотя один из героев, выучивший единственное украинское слово "будьмо" и только что услышавший от друга сюжет "Вия", по пьяной прихоти представляется аборигенам персонажем гоголевской повести Хомой Брутом, по большому счету швейцарцам уготована в спектакле роль наблюдателей. Нет, конечно, пораженный обрядом обмазывания обнаженной невесты (Наталия Зозуль) грязью, герой Пьера-Антуана Дюбеи воспылает к девушке страстью, а затем окажется втянутым в смутную историю ее убийства, но роль эта все равно будет достаточно пассивной. "Вий" Троицкого, что бы там ни декларировал режиссер о перевороте в мировоззрении европейских пришельцев, угодивших в непостижимый для их картезианского сознания мир, где шастают ведьмы, а экзальтированный Юродивый (впечатляющая актерская работа Дмитрия Ярошенко) мнит себя медиумом бога — это не адаптированный на современный лад Гоголь и даже не анамнез нации, с беспечным равнодушием совмещающей в себе язычество и христианство, а дикое камлание — с литургией. Это бесстрастная томография представлений современного украинского артиста о себе, точнее, о том, каким он хочет выглядеть в глазах западной публики.
Одна из французских рецензенток "Вия" (в декабре 2012-го спектакль несколько вечеров играли в Париже) обронила удивительную фразу: "Я еще никогда так не любила то, что мне не нравится". Придирчивый профессиональный взгляд действительно без труда обнаруживает в этом спектакле логические нестыковки, нарочитое использование расхожих клише, плохо переваренные заимствования (чего только стоит карикатурное цитирование Ромео Кастелуччи с охваченным огнем ликом Христа), фальшивое, никак не подготовленное прозрение героя Бартека Созански, который предпочел варварскую родину предков скучной западной предсказуемости, хроническое отсутствие ритмических контрапунктов. Для западного зрителя, приходящего на выступления украинских артистов как на экзотическое зрелище, все эти недостатки искупаются неподдельной искренностью и самоотдачей исполнителей. И, конечно, музыкальностью "даховских" актеров, которые на протяжении двух часов вытряхивают из зрителей душу тягучими стонами виолончелей, оханьями контрабасов, исступленностью аккордеона и стрекотом сердитых трещоток.
Для Украины — фатальный парадокс,— где подавляющая часть публики вообще не ведает о том, как выглядит хороший европейский спектакль, этого оказывается ничтожно мало. И даже закрадывается подозрение, что актуальные украинские художники продолжают втюхивать западным зрителям старые "шаровары" в новой музыкальной аранжировке.