Премьера кино
В прокат вышла новая лента Квентина Тарантино "Джанго освобожденный", номинированная на пять "Оскаров". Что ей не светит, так это награда за лучший фильм, практически уверен АНДРЕЙ ПЛАХОВ.
Конечно, у академиков может быть свое мнение, к тому же в этом году Квентин Тарантино встречает 50-летилетие, и все же слишком очевидно, что "Джанго" — не высшее достижение режиссера, взорвавшего кинематографический пейзаж последней декады прошлого века. Взрывы и пулеметание — любимые занятия Тарантино и его персонажей, и по этой части его новый фильм не уступает прежним, даже наоборот, а самой символической сценой может быть признан увлеченный расстрел снеговика. Два главных героя — черный и белый — пускают в ход оружие при малейшем обострении разговора, но есть маленькое отличие. В ранних фильмах режиссера, вплоть до эталонного "Криминального чтива", кровь фонтанировала просто так — независимо от моральных качеств героев (эти качества вообще были выведены за скобки). Уже в дилогии "Убить Билла" и в "Бесславных ублюдках" кровопролитие сопровождали знаки плюс или минус, герои начали делиться на благородных "ублюдков" и циничных "отморозков", что слегка попахивало морализаторством.
Самой символической сценой фильма может быть признан увлеченный расстрел снеговика
В "Джанго" полюса добра и зла разведены с почти догматической показательностью. По одну сторону фронта — немецкий дантист Кинг Шульц (Кристоф Вальц), промышляющий поимкой преступников, и чернокожий Джанго (Джейми Фокс), освобожденный Шульцем из рабства и ставший его верным оруженосцем. По другую сторону — белые работорговцы, их заблудшие чернокожие приспешники и такие отъявленные садисты-декаденты, как плантатор Кэнди, видящий в своих рабах живое мясо для боев без правил и прочих кровавых игрищ. Кэнди играет Леонардо Ди Каприо, и так же, как его персонаж, Тарантино озабочен тем, что "пускай тут у нас будет смешно", ибо "ужасная правда заключается в том, что мне скучно". Для этого приходится использовать всем известную способность Кристофа Вальца иронически-зловеще сверкать глазами, а также шлейф его прежних ролей, иначе "добро" показалось бы совсем уже пресным.
Что касается Джанго, тут уже никак не до шуток, и режиссер придумывает своему герою некую мифологическую тунику. Он — как бы чернокожий Зигфрид, который вызволяет из рук злодеев свою Брумгильду: именно так зовут воспитанную в немецкой семье жену героя (Керри Вашингтон). Немецкая мифология активно обыгрывается в фильме, напоминая о себе и раздражающей (в данном контексте) музыкой Бетховена, и сценой, где негодяй Кэнди демонстрирует череп своего раба, комментируя этот показ расистским умозаключением об особенностях мозга у представителей негроидной расы, у которых якобы особенно развита "зона подчинения". Все это приобретает несколько двусмысленный характер, если вспомнить, что немецкий фашизм как раз искал культурологические подпорки в ницшеанском образе "белокурой бестии", ярким воплощением которой был Зигфрид. Но не будем так глубоко подкапываться под идеологическую постройку Тарантино. В целом она крепка, и ничего неполиткорректного, к своему огорчению, я в ней не увидел. Не считать же таковым стократное произнесение слова "ниггер", с которым может соперничать даже не фирменное тарантиновское, исполненное поэзии "fuck", а прозаическая "задница".
С кинематографической точки зрения в "Джанго" можно обнаружить солидные профессиональные стати — крепкую (но не более того) операторскую работу Роберта Ричардсона и множество отсылок к классическим и культовым фильмам — от "Рождения нации" Гриффита до спагетти-вестернов, коим "Джанго" отчасти прикидывается. Так что вполне уместной оказывается здесь музыка набившего на этом деле руку Эннио Морриконе, равно как и присутствие в кадре таких "монстров", как Дон Джонсон, Сэмюэл Л. Джексон и Франко Неро, игравший Джанго в фильме-оригинале 1966 года, который стал источником вдохновения Тарантино. Кстати, и сам режиссер появляется под личиной глупого белого южанина в одном из финальных эпизодов картины, правда, добавить уже нечто новое к выверенной, но мертворожденной конструкции этому персонажу, оказывается, практически нечего.
"Я решил, что тоже смогу сделать спагетти-вестерн"
КВЕНТИН ТАРАНТИНО ответил на вопросы "Ъ" о том, что он хотел сказать новым фильмом.
— Почему вы вдруг решили снять вестерн?
— Ну, я всегда хотел снимать вестерны, это один из моих любимых жанров. Мне нравятся все виды вестернов, а самым любимым всегда был спагетти-вестерн — я обожаю такие сюрреализм и черный юмор. Один из моих любимых режиссеров спагетти-вестерна — Серджо Корбуччи. Вообще, у западных режиссеров были свои версии Запада: у Энтони Манна был свой Запад, у Сэма Пекинпа — свой и так далее. Но у Корбуччи был особенно личный Запад, который, по моему мнению, самый жестокий из всех, самый сюрреалистичный, и вдобавок подкрепленный юмором висельника. В общем, я решил, что тоже смогу сделать спагетти-вестерн. А тему рабства я выбрал потому, что, как ни странно, обнаружил всего несколько фильмов, касающихся этого. При этом большинство из них выходили в эпоху вестернов, и, таким образом, развивались по законам этого жанра. Я подумал, что было бы интересно повторить этот опыт.
— Вы собирались снимать комедию или драму?
— О, это не комедия, но в ней много забавного — как много забавного во всех моих фильмах. "Джанго" — очень жестокая приключенческая история, но комичного в ней хватает. Интересно, что после того, как в Каннах были показаны "Бесславные ублюдки", критики писали, что Тарантино, мол, снял серьезный фильм о войне. И чем ближе действие фильма подходило к концу, тем он становился смешнее. Но вообще, если честно, "Джанго" не похож ни на один из моих прошлых фильмов.
— Ходили слухи, что главную роль в вашем фильме исполнит Уилл Смит, но в результате она досталась Джейми Фоксу. Как это получилось?
— Я встретился с несколькими ведущими черными актерами, которые могли бы сыграть эту роль,— Уиллом Смитом, Терренсом Ховардом, Идрисом Эльба, Крисом Такером, Майклом К. Уильямсом. Они все очень высоко оценили идею фильма, и я был готов сделать с каждым из них как минимум по три кинопробы. Но после встречи с Джейми я понял, что нашел своего Джанго и что теперь отпала необходимость дальше искать актера на эту роль. И тогда я сказал всем остальным: "Я вас всех очень уважаю, но я думаю, что я нашел своего парня". Все вполне адекватно отреагировали на это. А Джейми получил сценарий, который ему очень понравился. Дело в том, что Джейми родом из Техаса, где отголоски рабства были наиболее очевидны. Его предки были рабами, так что он понимает в этом больше, чем другие. И он рассказал мне много историй из своей жизни, которые сводились к тому, что белые люди относились к черным в лучшем случае как к мебели. Джейми был ковбоем. Забудьте, что у него теперь свой конь, с которым он, кстати, снимался в фильме. Когда я впервые увидел его в ковбойской шляпе верхом на коне, то это было не просто ретро или ковбойский стиль — это его прошлое, а значит, в определенной степени его суть, то, кем он является на самом деле.
— Говорят, что роль Кинга Шульца вы писали специально для Кристофа Вальца?
— Если бы мать Кристофа Вальца никогда не встретила его отца, то не было бы и Кинга Шульца.