Если бы две питерские девочки Оля и Зоя были брошены родителями не 20 лет назад, а теперь, они были бы обречены на отечественный интернат для умственно отсталых и жизнь без всяких перспектив
На прошлой неделе стало известно: единоросс Евгений Федоров подготовил поправки в Семейный кодекс, которые запретят усыновлять российских детей гражданам стран, с которыми не заключены соответствующие международные договоры (на сегодня такие соглашения имеются только с Францией и Италией). Через две недели законопроект будет готов к внесению в парламент...
С Канадой такого соглашения тоже нет. А вот конкретная канадская история — есть. О ней и хочу рассказать.
С тех пор как Зою увезли в "Канадию", каждый из 75 детей детского дома N 2 Красногвардейского района Петербурга хоть один раз да спросил директора Людмилу Анатольевну Минкович:
— Когда ты мне найдешь маму?
...После пяти недель хождений по кабинетам и подписания бумаг мы с моими друзьями Арвидом и Джеем забирали Зою и Олю. Две молодые канадские пары удочерили двух 4-летних девочек с диагнозом "олигофрения" из детдома для умственно отсталых детей. Арвид Айзак и его жена Лизетт — из немцев. Их предки — выходцы из России. Когда в 1929 году в стране было гонение на меннонитов — представителей протестантской секты, кого-то отправили в лагеря, большинство — поубивали, и лишь немногим удалось эмигрировать. Сначала в Парагвай, оттуда в Канаду. Сейчас Арвид вполне состоятельный человек, владелец большого автосалона.
Лизетт, жена Арвида Айзака, и Кетти, жена Джея Диккенсона, школьного учителя и пастыря протестантского прихода одновременно, за неделю до описываемых событий улетели домой в Ванкувер — собственные дети уже долго находились без родителей.
Итак, на Зою надевали первое в жизни неказенное, все в кружевах и алых бантах платьице. Пока ее переодевали, воспитатели приводили в кабинет директора других детдомовских детишек... Арвид фотографировал их. Видеть, как старались малыши хорошо получиться на фотокарточках, догадываясь, что это их шанс, было невыносимо тяжело. Мои друзья говорили воспитателям, что всех этих детей с замедленным умственным развитием можно вылечить простым лекарством: родительской любовью и лаской. "Где же взять для всех наших больных деток столько этого "лекарства"?" — грустно отвечали им воспитатели.
В Канаде Оля и Зоя стали Элли и Катриной (имя Зоя не благозвучно для англоязычных людей). Обеих девочек их матери бросили в роддоме сразу после рождения. И если бы только бросили! Зоина мама, если так ее можно назвать, пыталась убить ребенка на 8-м месяце беременности. В медицинской карточке ребенка было записано: криминальные роды. Оля же сразу после рождения заболела двусторонней пневмонией и 3 месяца была на волоске от смерти. Но девочки не только выжили, но и обрели родителей. Мама Элли (Оли) Кетти Диккенсон — веселая энергичная американка, она приехала в Канаду из Калифорнии, выйдя замуж за Джея. Добрый, улыбчивый, открытый, безудержно щедрый человек. У Диккенсонов — трое своих сыновей: Кэму — 13 лет, Россу — 9, Шону — 7. Сильнее всего братские чувства к русской сестричке проснулись у Кэма. Он с Элли неразлучен. Играют вдвоем в компьютерные игры, рисуют, лежа на полу, готовят воздушную кукурузу в специальной машинке — всегда вместе. Перед сном дети купаются в бассейне с почти горячей водой. Он находится посреди лужайки во дворе, недалеко от ульев. Пар валит как из кратера. И не только из бассейна, но и от ребятни, когда они с визгом бегут в дом босиком по снегу. При этом всегда присутствует овчарка Дикси — добродушная и ласковая псина, как и все прочие собаки в Канаде, уже на генетическом уровне утратившая охранные навыки. Ни дома, ни машины здесь в пригороде Ванкувера почти не запираются. От кого и зачем?
Мы в шутку гадали с моими друзьями: отсюда, с побережья Тихого океана, и из России люди видят разные стороны Луны или одну? Так и не выяснили. Но то, что люди наших стран видят разные стороны и краски жизни, это точно. Канадская жизнь окрашена в теплые и светлые тона, начиная с самого детства. Мне кажется, что их взрослые как-то очень легко ставят себя на место ребенка и понимают, что ребенку будет интересно. В школе, где учатся все дети Диккенсонов, включая теперь и Элли, объявили день сумасшедших причесок. До этого как-то был день пижам. Все дети, учителя и даже директор школы должны были прийти на занятия в пижамах и принести с собой любимого плюшевого медведя. А еще был день шиворот-навыворот и задом наперед, когда все население школы должно было явиться в одежде наизнанку. В день сумасшедших причесок братья и Элли красили волосы в оранжевый и зеленый цвета. Наблюдала я за этим ответственным занятием с нескрываемой завистью. Мне в мои школьные годы ежедневно заплетали косы, чтобы выглядело, как у всех, "прилично"...
Как-то вечером, когда мужская часть семейства Диккенсон отправилась на хоккей, Элли, Кетти и бабушка, мама Джея, поехали смотреть балет "Щелкунчик" в постановке ванкуверских артистов. Это был первый балет в Олиной жизни. Кетти объяснила ей, кто написал музыку, сказала, что Чайковский, как и Элли, жил в Петербурге.
— А сам Щелкунчик живет в Петербурге или в Канаде? — спросила Элли.
— Щелкунчик живет везде, потому что он — сказка,— объяснили мы девочке.
— А почему же тогда я не видела его в России?
Никто из нас, троих взрослых, не знал, что ответить.
У Зои-Катрины был день рождения. Ей исполнилось 5 лет. В дом Арвида и Лизетт, построенный, кстати, от фундамента до крыши собственными руками, приехали человек 50 — вся родня большого семейства Айзак. Катрина всех уже узнавала, у всех по очереди сидела на коленях, называла по имени, а прошло-то всего полгода с момента ее переезда в Канаду. Гора подарков лежала в центре большой комнаты. После трапезы все уселись в круг, и именинница одну за другой открывала коробки с подарками. Это было похоже на сказку про цветик-семицветик. Помните, когда игрушки со всего света слетелись к девочке. А тут были не только игрушки, но и наряды, и книжки, и даже набор детской косметики, который немедленно был использован по назначению, и девочка стала разноцветной, как индеец. Итак, когда все коробки были раскрыты и одобрены, Катрина стала обходить по очереди всех гостей и целовать каждого в щеку. Когда она приблизилась ко мне, улыбка стерлась с лица ребенка — я была пришельцем из той прошлой жизни, где нет мамы, папы, братиков, дедушек и бабушек.
Сказать, что Лизетт и Арвид, впрочем, как и Кетти с Джеем, любят дочек как своих собственных, было бы кощунственно из-за слова "как".
Лизетт показала мне тогда свой дневник, в который она каждый день записывала свои ощущения и мысли, связанные с дочкой. Начинался этот дневник с письма Лизетт Катрине. Вот его первые строчки: "Доченька, твоя мама не была с тобой, когда ты рождалась. Но Бог был..."
...Прошло ровно 20 лет. Сейчас Элли Диккенсон, получив диплом художника, решила учиться дальше — теперь на математическом факультете Ванкуверского университета, Катрина Айзак вышла замуж и уже стала мамой — у нее две дочки. Сторонники антимагнитского закона не преминут сказать: "Что ж это была за олигофрения и задержка психического развития, если удочеренные с таким диагнозом девочки оканчивают университет и создают семьи"? Мол, диагноз был липовый, а дети — здоровыми. Но отчего тогда они содержались в специализированном детдоме для умственно отсталых? А главное, пожалуй, вот что. Ребенок, одним росчерком пера настоящего "врача-вредителя", помещенный в среду детей с задержкой развития, получает страшный диагноз пожизненно. И, общаясь с отстающими в умственном развитии сверстниками, ребенок этот сам непременно станет таковым, если только (пользуясь формулировками громовержца Лаховой) его не "сдадут на органы или для сексуальных утех" иностранным усыновителям.