Юбилей выставка
На исходе юбилейного сезона Государственный Эрмитаж выпустил залп из трех выставок, посвященных 200-летию Отечественной войны 1812 года. Впервые в жизни КИРА ДОЛИНИНА пожалела о недостаточности патриотического пыла в сугубо государственном проекте.
Кому, как не Эрмитажу, отмечать юбилей победы над Наполеоном оглушительным боем барабанов и громом литавр? Он сам, не целиком, но в значительной своей части есть памятник той победе, и трудно пройтись по музею, не натолкнувшись на торжественные напоминания об этом. Летит триумфальная колесница над аркой Главного штаба; взмыл ангел победы на Александрийский столп; Фельдмаршальский зал, который ни обойти, ни объехать, поднявшись по главной, Иорданской лестнице Зимнего дворца, декорирован знаменами и щитами, а со стен строго смотрят российские военачальники; и апофеозом — Военная галерея 1812 года, может быть, единственное место в нашей стране, где большая история рассказана через имена и лица реальных ее участников. Сюжет той войны разыгран в Зимнем так подробно и так победительно, что для юбилейного проекта стоило выдумать нечто совершенно иное.
Вместо этого солидный музей отстрелялся невыразимо скучными выставками. Конечно, Эрмитаж использовал собственную топографию и вписал главную юбилейную экспозицию в те самые парадные залы так, что получился музей в музее, и показал действительно ценные вещи, многие из которых вообще выставляются впервые, но никакого юбилея, то есть торжества исторической памяти, тут не получилось.
Боюсь, что главный вопрос, который задают себе шатающиеся по залам ошалевшие от елок и каникул школьники, — "А победил-то кто?". Главная экспозиция, ""Гроза двенадцатого года..." Отечественная война 1812 года в материалах Государственного Эрмитажа", построена строго хронологически. Как раз поэтому главный нерв события — наша победа — скрыт за всеми этими объятьями и поцелуями Наполеона и Александра, за чужими для России предвоенными событиями, за светскими и художественными модами, за иностранными именами мастеров, прославляющих русскую армию. Безумно интересно для специалистов, очень познавательно для внимательного зрителя, но сухо, бесконечно сухо. Сухо даже там, где гордо реют стяги победителей и повержены знамена побежденных, где сама драматургия истории подсказывает сценографию триумфа. Вынужденной музейной полутьмой (здесь много графики и стертых временем тканей) и золотом Гербового зала оказались полностью заглушены эмоции, которыми, видит бог, сами экспонаты заряжены с лихвой. Мундир маршала Нея и маршальский жезл Даву, мундиры русских и французских офицеров и солдат, которые иногда (даже в случае с солдатскими вещами) хранят имена своих владельцев, боевые знамена, орденские колодки — все это хранит память о порохе и славе, освежить которую смог бы опытный сценограф.
Не случилось. Не случилось даже там, где, казалось бы, не может быть скучно в принципе — на выставке оловянных солдатиков, открытой по тому же поводу. Чудные плоские раскрашенные фигурки, с точностью отражающие все детали обмундирования не только русской и наполеоновской армий, но и их союзников, выставлены любовно (недаром куратором этой выставки является Государственный герольдмейстер Российской Федерации Георгий Вилинбахов, который знает толк в подобных артефактах), но патологически серьезно. А ведь первый владелец большинства из этих фигурок, крупный историк-античник Лев Раков, ничуть не гнушался игры, и в том же Эрмитаже, в 1938 году, выстроил свои армии для макета Бородинского сражения. Может быть, именно игры, сопереживания, восторга и такого невыносимого в большинстве случаев, но столь необходимого иногда в знакомстве с историей собственного народа пафоса, тут и не хватило? То самое патриотическое воспитание, о котором твердят нынешние государевы люди, насаждаемое всеми правдами и неправдами там, где ему не расти, хоть убей, именно тут могло бы оказаться уместным. На юбилейных экспозициях много мальчишек — понимают ли они хоть что-нибудь, кроме того, что музей не хочет с ними разговаривать? Большая часть посетителей волей-неволей "зависает" в Галерее 1812 года. Почти двухсотлетний экспозиционный ход работает и сейчас. Вот только тем мальчикам, которые полтора века ходили по Галерее 12-го года, объяснять, про что она, было не нужно. Сегодняшние нуждаются в толковом рассказе, да только музей к общению пока не готов.