Максим Каргапольцев не писал письмо Владимиру Путину, но собирался это сделать, заявил челябинский детский омбудсмен. Президент благотворительного фонда "Волонтеры в помощь детям-сиротам" Елена Альшанская, а также вице-спикер Госдумы, единоросс Сергей Железняк обсудили ситуацию с ведущим Андреем Норкиным.
Челябинская пресса ранее сообщала, что Максим обратился к Владимиру Путину с просьбой разрешить ему уехать в Америку в приемную семью вопреки "антимагнитскому закону". Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков заявил, что в Кремле такого письма не получали.
Теперь шефство над сиротой взял депутат Госдумы от Челябинской области Сергей Вайнштейн — №84 в рейтинге доходов чиновников по версии журнала Forbes.
А.Н.: Господин Железняк, у меня первый вопрос к вам, потому что мне не очень понятна вся эта история. Екатерина Лахова, ваша коллега, сегодня очень эмоционально говорила на эту тему, что все провокация, что мальчик без взрослых никогда бы на это не решился. Теперь, если правду говорит челябинский детский омбудсмен, а у меня нет оснований подозревать его во лжи, получается, что мальчик действительно собирался сам это письмо написать, но по каким-то причинам не написал, не знаю. Как вы думаете, вся эта история не говорит ли о том, что вы, ваши коллеги в Думе все-таки немножко поспешили со столь жестким законом, в той части, которая запрещает усыновление российских детей американцами?
С.Ж.: Вы знаете, то, что вы сказали, как раз подтверждает, что, к сожалению, данная история с мальчиком была очевидной провокацией, и это говорит о том, что противная сторона нисколько не заинтересована в решении проблем с уменьшением сиротства, с помощью больным детям.
А.Н.: А в чем провокация-то, Сергей Владимирович?
С.Ж.: Провокация в том, что нельзя говорить о том, что есть письмо, если письма нет. Ведь все началось с фальшивки, с подделки, лжи, которая была вброшена и активно распространена в СМИ. И если мы говорим о вопросах, связанных с помощью деткам для лечения, с тем, чтобы помочь родителям уменьшить препоны для усыновления детей, с тем, чтобы для большинства сирот, которые находятся в возрасте, когда усыновление, к сожалению, у нас уже достаточно редкое — для детей от 10 до 18, когда нужно развивать вопрос, связанный с патронатом…
А.Н.: Сергей Владимирович, я прощу прощения, не хотелось бы, чтобы мы уходили от темы. Я вас понял. Вы просто сейчас опираетесь на букву закона, а я немножечко о духе. Госпожа Альшанская, правда ли, что Максим Каргапольцев на протяжении нескольких лет довольно плотно общался с семьей Уолленов — американцами, которые хотели его усыновить в этом году?
Е.А.: Это те сведения, которые я читала, я также не знаю эту ситуацию изнутри. Я нахожусь в другом регионе, я не готова сказать, что да, стопроцентно. Но, насколько я знаю, сведения эти подтверждают. Так бывает, если родители уже приезжали сюда, это их не первый приезд, они познакомились с ребенком, дальше они возвращаются туда, потом идет суд, и они снова приезжают уже за ребенком. Это все практика. Если на протяжении нескольких лет, возможно, до этого они приезжали как волонтеры. Это уже вопрос некой реальной ситуации. Но я услышала слова своего коллеги и, честно говоря, они меня очень сильно покоробили. В каком смысле? Про "в принципе провокацию". У нас буквально недавно была история, когда закрыли маленький детский дом в Подмосковье, детей перевели в другой крупный, не учитывая их мнения, не спрашивая их ни о чем. Дети в процессе сбежали, там несколько раз они сбегали, они написали тоже письмо омбудсмену. Меня больше всего поразило в этой ситуации — а дети там взрослые, 14-15 лет, как Максим — что все взрослые, все чиновники в этой истории говорили в один голос: "Это провокация, это взрослые подучили детей, дети сами не могли". Почему дети сами-то не могли?
А.Н.: Да, я понял, теперь я снова предоставлю слово Сергею Железняку в отношении провокации. Он-то говорил сейчас немножечко о другом, потому что в истории с Максимом формально письма еще не было. Сергей Владимирович, как все-таки выходить из той ситуации, когда ребенок действительно на протяжении нескольких лет, как мы выясняем, общался с этими будущими приемными родителями, они провели какую-то работу, просто привыкли друг к другу. А теперь на основании закона, который вы приняли с вашими коллегами, этому ребенку практически отказывают в семье, которую он уже знал, к которой он уже привык.
С.Ж.: Есть целых два передергивания. Первое — про долгие годы, в течение которых ребенок привык. Второе — в семье, которая практически уже его усыновила. Моя коллега подтвердит, я надеюсь, мои слова о том, что сама процедура усыновления осуществляется таким образом, что все правоотношения возникают уже по решению суда, а суд далеко не всегда соглашается с усыновлением. Потому что есть целый перечень требований, которым должны родители соответствовать для того, чтобы иметь возможность усыновить ребенка. И я в данном случае говорю не только о материальной стороне дела, но и о целом круге вопросов, которые связаны с обстоятельством будущей жизни ребенка в семье. Поэтому, когда говорится о том, что они уже к нему привыкли и он привык к ним как к родителям — это не то, что не правда, это, более того, преступление. Потому что по совершенно объективным обстоятельствам суд может отказать.
А.Н.: Но здесь было решение суда, Сергей Владимирович.
С.Ж.: Не было решения.
А.Н.: Нет, было. Значит, опять же, я вынужден сейчас обратиться к разговору с нашим собеседником. Это челябинский детский омбудсмен, который сказал, что решение суда для семьи Уолленов было вынесено положительное. Они не получили его на руки по причине какой-то бюрократической задержки.
С.Ж.: Нет, смотрите, информация, которая есть у нас на сегодня, что решения суда, вступившего в законную силу, нет. Это принципиально важно: никогда не могут считаться родителями пары, которые не получили еще решения суда.
Е.А.: У нас тут какие-то разночтения, и у нас, и в СМИ. Понятно, что мы не знаем всей ситуации. Тем не менее, как это по процедуре. Мы, кстати, тут пока только говорим о ней. Суд принимает решение, потом у него еще есть время вступления в силу, где-то в районе месяца. Поэтому, конечно, у них могло быть решение суда, которого не было на руках, и по которому пока была произведена отмена в связи с вступившим в силу другим нашим законодательным. Есть несколько таких ситуаций среди тех детей, которые не уехали за границу, когда суд позже пересмотрел решение, до того, как оно вступило в силу. И тут, конечно, это чисто казуистика, но давайте действительно посмотрим вне этой казуистики на реальную историю.