Девочке восемь лет, но выглядит она на пять — маленькая очень. У нее несовершенный остеогенез, повышенная ломкость костей. Благодаря вам, на ваши деньги эта девочка из Хабаровского края прошла уже восемь курсов лечения в Москве. Ее кости перестали быть такими уж хрупкими, и она научилась ходить. Но многократно переломанные бедра очень деформированы: чем больше Маша становится, тем ходить больнее. И еще из-за деформированных бедер искривляется позвоночник. Ей надо в Германию: выправить бедренные кости и вставить в них растущие вместе с ребенком телескопические штифты.
Мы сидим с Машей на кровати, она листает планшет и рассказывает мне, что жизнь прекрасна. Ну, то есть совершенно прекрасна. Во всех своих проявлениях. Вот, например, город Комсомольск. Он совершенно прекрасен, потому что в Комсомольске есть зоопарк. А зоопарк прекрасен, потому что там есть вот какой прекрасный медведь (Маша листает фотографии) и вот какой прекрасный крокодил и особенно прекрасные летучие мыши. Они весь день спят гроздьями на деревьях вниз головой — ну разве не прекрасно? И особенно прекрасно то, что у мамы есть фотоаппарат и можно прекрасно фотографироваться со спящими мышами и с вот какой прекрасной огромной змеей. И еще прекрасно то, что...
Подождите! Дайте перевести дух! Невозможно же жить больше пяти минут в этой атмосфере тихого, но тотального счастья, которую организует вокруг себя Маша. Надо же быть реалистом. Надо же смотреть как-то фактам в лицо. А факты драматические. В год и три месяца, едва начав ходить, девочка упала дома в прихожей на ровном месте и сломала бедро. На мелкие осколки. Да со смещением. И ужасно плакала. Так мама рассказывает.
Но Маша ничего такого не помнит. Каким-то волшебным образом дурные воспоминания стираются из ее памяти или трансформируются в воспоминания приятные. Она не помнит, ни как в первый раз сломала ногу, ни как во второй, ни как в третий... Она помнит только свой последний перелом три года назад.
— Дедушка меня посадил... ой! — Маша осекается, поняв, что, рассказывая так, подставляет дедушку, как бы обвиняет прекрасного дедушку в том, что причинил ей страдания.— Нет, я сама так села, что у меня сломалась нога.
— Больно было? — спрашиваю.
— Больно. Но очень недолго. Мама очень быстро мне помогла.
— А какую ты ногу сломала?
— Я не помню. Правую или левую.
Она не помнит, как до начала лечения не могла ходить. Зато прекрасно помнит, как, впервые приехав в Москву, познакомилась в больнице с прекрасной девочкой. Было очень весело вместе.
Как научилась ходить, Маша тоже не помнит. Наверное, первые шаги были болезненны и потому стерлись из памяти. Маша помнит только, что надо же было ей ходить в школу. Вот она встала и пошла. Потому что в школе очень хорошо. Там учат считать и писать. И это очень интересно. Особенно писать. Особенно переписывать упражнения из учебника в тетрадку.
Дома тоже хорошо. Дома есть две куклы. Одна из них все время болтает, а вторая плачет, оттого что подруга ее такая невозможная болтушка. И очень весело смотреть, как одна кукла болтает, а вторая плачет. Только в Москву с собой Маша кукол не взяла, потому что она уже взрослая и потому что ездить в Москву и так хорошо, и даже без кукол.
Что хорошего в поездке в Москву? Да все хорошо!
Во-первых, самолет. Он летит над облаками, и сверху облака очень красивые, красивее, чем снизу. Летит очень долго, как что можно и облаков насмотреться досыта, и поесть вкуснейшей самолетной еды, и поспать, покачиваясь в зонах турбулентности, и наиграться в планшет.
Во-вторых, лечение в клинике — это совсем не больно. В руку ставят катетер, а в катетер ставят капельницу. И лежать под капельницей надо совсем недолго, всего часа по четыре в день. И можно ведь в планшет играть все это время. А потом от капельницы отключают, и можно делать вообще все что угодно. Играть, учиться, мультики смотреть. А можно ходить в гости к мальчишкам, которые лежат в соседней палате. А можно еще помогать доктору: ходить к ней на первичный прием и рассказывать испуганным людям, которые пришли впервые, что в несовершенном остеогенезе нет ничего страшного.
А в-третьих, вот еще что хорошо. Что мы пришли и фотографируем ее. Потому что Маша очень любит фотографироваться. И перед нашим приходом мама заплела Маше прекрасные косы, целую корзинку из кос на голове. И закрепила эту прическу прекрасной заколкой с медвежатами. И даже дала свою губную помаду, чтобы Маша немножко покрасила губы. И Маша покрасила. И глупо же ведь уже говорить, как прекрасно получилось. Это же само собой разумеется, что прекрасно.
— Но ведь тебе больно ходить? — спрашиваю я Машу.
— Да, больно немножко,— девочка потупляет глаза и мгновенно превращает плохое в хорошее.— Но ведь мне сделают операцию и все ведь пройдет?
Тут мне нечего возразить. Конечно, ей сделают операцию.
И жизнь станет прекрасной абсолютно.