В Берлине прошел фестиваль современного российского искусства Rusimport, ставший частью года России в Германии. Его придумала и провела команда «Берлинер Фестшпиле» при поддержке Министерства культуры России.
Первое, с чем столкнулась немецкая команда, давшая своему детищу название Rusimport,— то, что импортировать в общем-то почти нечего. Искусства и культуры в России вроде бы хоть отбавляй, а вот с современностью и актуальностью (особенно в театре) сложно. Берлин вообще город особенный. Любому, кто берется подставлять здесь российское искусство, не позавидуешь: и большинство зрителей, и критики здесь — особенно если речь идет о фестивалях — просто помешаны на новизне, на открытии нового, и к «русимпорту» разного рода относятся весьма придирчиво. Русских в Берлине очень много — об исторических пересечениях культур и социального опыта даже напоминать не приходится, так что фактор экзотики не работает. С другой стороны, близость и общность на поверку оказывается мнимой — слишком уж разнятся состояния культуры и общественного сознания в двух странах, слишком отличаются векторы развития.
Обилие русскоязычных берлинцев, с одной стороны, облегчает задачу кассы: соотечественники охотно раскупят билеты, с другой стороны, усложняет достижение целей культурного обмена: встречи русского искусства с немецкими зрителями обычно так и не случается — происходят лишь встречи с ненасытной русской диаспорой. По приблизительным оценкам наблюдателей, на фестивале Rusimport зал был наполовину немецким, и это, безусловно, очень хороший результат.
Для нового руководителя «Берлинер Фестшпиле» Томаса Оберендера, курировавшего фестиваль вместе с переводчицей и независимым продюсером Андреа Татьяной Виггер, не стало неожиданностью и то, что поначалу немецкие журналисты отнеслись к идее фестиваля с настороженностью. Им почудился официоз, а к нынешнему российскому государству и его инициативам отношение в Германии известно какое. Но, к счастью, даже самые подозрительные быстро раскусили, что никакой навязчивости с российской стороны не было, а среди участников программы были и активные критики режима.
Впрочем, фестиваль открыли спектаклем заведомо аполитичным и сугубо традиционным. «Три сестры» Петра Фоменко были приглашены в Германию еще при жизни мастера, а стали первыми зарубежными гастролями «Мастерской» после его смерти. И это не могло не сказаться на настроении, с которым актеры вышли на сцену. Конечно, «Три сестры» многим показались осколком уже безвозвратно ушедшего театра, и странно было бы ожидать, что в Берлине не будет множества разочарованных. Однако в прессе были и хвалебные (и в то же время парадоксальные) суждения: одна из влиятельных газет написала, что московский спектакль настолько последователен в своем следовании традициям, что сейчас выглядит почти как вызывающая новация и как альтернатива театру тотальной деконструкции.
За актуальность же пришлось отвечать Дмитрию Быкову, Михаилу Ефремову и Андрею Васильеву, показавшим концерт под названием «Господин хороший» — очередную реинкарнацию официально похороненного «Гражданина поэта». Одетый в майку с ликом Че Гевары Андрей Васильев объявлял номера и следил, чтобы на экране появлялись соответствующие слайды из жизни российской политической элиты. Михаил Ефремов, меняя за ширмой парики и костюмы, создавал шаржи на эту элиту, которую Дмитрий Быков весь прошлый год высмеивал с помощью переиначенной на злобу дня классики. Сам поэт сидел в углу сцены, сочиняя экспромт, тему для которого ему выкрикнули из зала в начале: слезы Елены Скрынник.
К «Гомерическому», «Дяде Степе», «Путину и мужику» и другим действительно гомерически смешным номерам в новом проекте прибавился свежий монолог Михаила Прохорова, решившего создать «Гражданскую платформу» как партию приличных людей (а не тех, что рифмуются с «людьми») и в итоге стоящего на новой платформе в одиночестве. Прозвучали также басня «Однажды Путин из Кремля увидел журавля…» и не слишком политкорректный монолог ребе, посмотревшего «Невинность мусульман» и мечтающего, чтобы кто-то задел теперь и иудейского бога: тогда евреи смогли бы наконец-то показать миру, что такое настоящий погром.
Несмотря на хохот аудитории — это был вечер, когда русские берлинцы в зале преобладали, очень скоро стало ясно, что авторы «Гражданина поэта» были правы, когда трижды (если не больше) пытались похоронить свой проект: его время ушло. За те девять месяцев, что минули с выборов, мы не только растеряли оппозиционный задор, но и вошли в ту фазу жизни, когда главный герой быковско-ефремовских сатир (сами авторы утверждают, что только 30 из 60 стихов посвящены Владимиру Путину) вызывает не смех, а иные эмоции. Впрочем, в своем финальном экспромте «Плачет Скрынник на автомате», ядовитой вариации на тему Вознесенского, Быков, анализируя шум вокруг миллиардов, пропавших у «Росагролизинга», даже предсказал некие перемены: «Десять лет мы прожили крутенько. Что поделать — пора слезать. Так уходит эпоха путтинга. Или пуссинга, так сказать».
За современное искусство в Берлине отвечали Дмитрий Крымов с его пародийной ленинианой «Горки-10» (см. “Ъ” от 2 февраля), фильм Андрея Звягинцева «Елена», серия дискуссий и выставка видеоарта московской группы АЕС+Ф, в рамках фестиваля показавшей в знаменитом музее «Мартин-Гропиус-Бау» изысканно-глумливую кибертрилогию: «Последнее восстание» (Ад), «Пиры Трихмалиона» (Рай) и «Священная аллегория»(Чистилище). Жестокое «Восстание», где кучка уцелевших после какой-то глобальной катастрофы юнцов обречена без устали (и без крови) мочить друг друга, «Пиры», живописующие блаженство некой элиты на прекрасном, но гибнущем в финале острове, приводят публику к залу со «Священной аллегорией». Ее герои навсегда застревают в зале ожидания аэропорта, наблюдая, как самолеты медленно уходят под воду, тонут в снегах, а потом зарастают джунглями, из которых в финале выскакивают развеселые дикари.
Монументальный видеоарт АЕС+Ф, собравший толпы немецких зрителей, сделан по вполне европейским стандартам и не содержит ничего специфически «русского», однако строгое разделение персонажей на касты — людей-небожителей и их обслугу — все же наводит на мысли, что место действия этой апокалипсической «божественной комедии» — родные пенаты.
Закрывался фестиваль Rusimport спектаклем петербургского инженерного театра АХЕ «Депо гениальных заблуждений» — концертом, состоящим из отдельных номеров-перформансов, каждый из которых посвящен какой-нибудь амбициозной научной теории, не нашедшей подтверждения. В России изобретательное сочинение АХЕ было не раз показано, но петербуржцы в Берлине подошли к делу с выдумкой — в сущности, сделали новый спектакль. Если раньше декорации для фрагментов стояли в две линии, бифронтально, то на сцене театра «Берлинер Фестшпиле» их построили по окружности, зрителей же посадили на вращающемся круге — он поворачивал зрительскую трибуну лицом к тому месту, где должен был разыгрываться очередной эпизод.
Кроме того, «ахешники» добавили к действу занятный финальный эпизод: после полутора часов действа, насыщенного клоунадой, фокусами и изощренными видеопроекциями, работники «Депо..» вышли к зрителям с живыми свечами в руках и несколько минут блуждали с ними, тревожно вглядываясь в лица зрителей. Вообще, они в этот момент были похожи на персонажей «Трех сестер». Но вряд ли идея заключалась в том, чтобы закольцевать программу фестиваля. Наверное, финал должен был с иронией напомнить публике, что научный поиск сродни блужданию на ощупь в потемках. В принципе то же самое можно сказать и про идею культурных обменов — ценнейшего заблуждения, которое иногда может быть даже гениальным.