В России появится база данных коррупционеров. Как пишет газета "Известия", в нее будут заносить полицейских, фирмы и рядовых граждан, которые уже попадали под проверки и следствие по коррупционным делам. Председатель Национального антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов прокомментировал ситуацию ведущему Наилю Губаеву.
В МВД пояснили, что эта мера поможет отсеивать взяточников при приеме на работу, оценивать благонадежность граждан и компаний, а также бороться с преступностью.
— Как вы оцениваете эту инициативу? Нужна вообще такая база
— Конечно, создание любой системы, особенно в противодействие организованной преступности — коррупция таковой и является --является нормальной международной практикой.
— Тут идет речь о том, чтобы тех людей, которые уже были осуждены за взятку, заносили в какую-то еще базу, и они снова, получается, за это страдали, за уже отбытое.
— Нет, дело в том, что коррупция в нашей системе, в нашей стране — это не просто преступление. Это образ мышления, это часть идеологии государственных служащих, у которых такая мотивация прихода на службу. Да, я могу сказать, что идеология может поменяться у человека. А если он нарушит закон именно коррупционным путем, я считаю, что это должно быть пожизненным клеймом, которое не даст ему возможность устроиться на государственные должности. А у нас непонятно. Общество возмущается и говорит, что это нарушение конституционных прав. Но при этом мы с вами прекрасно знаем, что коррупционеры все спокойно восстанавливаются на работе, продолжают работать на государственных должностях, распределяют государственные средства. Давайте мы определимся, чего мы хотим. Если мы хотим жесткие меры, давайте будем вводить жесткие меры. Я сторонник жестких мер в борьбе с коррупционерами всех уровней. Поэтому считаю, что ставится этот вопрос правильно, тем более, оперативные базы есть везде, слава богу, что они создаются.
— Но ведь, с другой стороны, если человек был осужден по какому-то коррупционному делу, то эти данные доступны, особенно если он приходит в госкомпанию. Может, просто речь нужно вести о том, чтобы ввести этот пожизненный запрет, без какой-то дополнительной базы?
— Запрет — это некая форма, определяемая судом. Но база — это не данные, это оперативные действия и методы. И я сторонник этих мер. Хотя понимаю, что они могут быть использованы в различных коррупционных действиях. Но, опять же, я говорю, что убить можно кухонным ножом. А сам подход правильный, сама методология правильная.
— МВД таким образом не перекладывает свою ответственность на работодателя, который, получается, должен сам отслеживать?
— Нет, они выполняют свою задачу. Это не МВД должно делать, а, по большому счету, суд. Но суд у нас не дает. У нас, согласно Уголовному кодексу, ограничения по работе незначительные.
— Из того, что я прочитал в "Известиях", я понимаю, что могут попасть в этот список также люди, которые только подозревались в коррупции. Это справедливо?
— Здесь палочка о двух концах. Часто у нас коррупционеры уходят от ответственности. Я считаю, что надо смотреть, насколько обоснованно, дать возможность людям в судебном порядке решать вопрос, после чего они попали в эту базу, попали ли законно, в судебном порядке как-то решать этот вопрос, выходить из этой базы.
— Какая-то презумпция виновности в данном случае получается?
— Кстати, если взять итальянский опыт — он был по осознанному введению презумпции виновности. К сожалению, в той системе развития коррупционных отношений, которая у нас сейчас, надо наказывать самой жесткой мерой. Пока такая ситуация в России.