На открывающемся сегодня пленуме правления Союза кинематографистов (СК) России многие кинематографисты смогут впервые после IV внеочередного съезда СК встретиться с его председателем Никитой Михалковым. Михалков, занятый последнее время работой над фильмом "Сибирский цирюльник", фактически возложил руководство СК на своих доверенных лиц. Тем не менее накануне пленума он встретился с премьер-министром Евгением Примаковым, чтобы обсудить с ним проблемы киноотрасли. О том, каков был исход встречи и какое место отводится СК в дальнейшем развитии кинематографа, с НИКИТОЙ МИХАЛКОВЫМ побеседовал ГЕННАДИЙ Ъ-ЙОЗЕФАВИЧУС.
— Что будет происходить на пленуме СК России? Каков смысл созыва пленума именно сегодня?
— В августе--сентябре в стране произошли известные события, повлиявшие в том числе и на кинематограф. Сегодня мы живем в новой стране, играем по новым правилам, мы находимся в новой политической и экономической ситуации. Мы должны понять, как сегодня жить кинематографу и во имя чего.
— Так во имя чего же должны снимать фильмы наши режиссеры?
— Во времена советские основным конфликтом в кино была борьба хорошего с прекрасным — "здоровое" общество могло разрешить любую проблему. Конфликт в американском кино — несоответствие частного случая нездоровья общему состоянию здорового общества. Конфликт же современного нам российского кино — борьба ужасного с худшим, некая документированная констатация, часто дополненная воспаленным воображением автора. Сегодня мы просто обязаны найти очаги здоровья в больном организме. Мы должны выискивать тех героев, которые пытаются найти выход, которые не опускают руки, которые понимают, что пути назад нет, которые не отчаиваются... Найдя этих новых героев, мы можем сформулировать и новый конфликт — борьбу этих новых положительных героев с тем, что мешает им, а значит, и нашему движению вперед. Художник должен любить хоть кого-нибудь из своих персонажей, иначе жестокая правда без любви становится ложью.
— Идеи сформулированы, задачи поставлены. Как их реализовать?
— На вопрос "как?" мы ответили в мае на съезде. Ситуация августа--сентября лишь потребовала максимально форсировать усилия по созданию внебюджетного государственного фонда поддержки кинематографа.
— Расскажите, пожалуйста, подробнее о фонде.
— Если коротко, этот фонд должен оказаться именно той организацией, которая сможет субсидировать кинематограф. У государства просить денег на кино бессмысленно. То есть просить, конечно, можно, но вот дать оно, государство, сможет вряд ли. Когда стоит все, кино в системе приоритетов занимает вполне определенное место.
— Каковы источники финансирования фонда?
— Я процитирую несколько пунктов из нашего письма премьер-министру:
"Мы предлагаем:
1. Образовать новый орган исполнительной власти при правительстве РФ, главной задачей которого станет строительство находящейся в федеральной собственности Федеральной прокатной сети (до тысячи современных многозальных кинотеатров). Сеть станет главным источником возврата средств, вложенных по всем каналам финансирования в национальное кино. Она же будет механизмом, который заставит работать прокат зарубежных лент на национальное кинопроизводство.
2. Использовать для обеспечения деятельности нового органа исполнительной власти средства, собранные от маркировки видеокассет, видеодисков и оборудования, используемого для тиражирования лицензионных кинофильмов.
3. Дополнить перечень видов лицензируемой деятельности еще тремя видами: розничная торговля видеокассетами и видеодисками, кинопоказ по эфирному и кабельному телевидению, производство и торговля оборудованием, используемым для тиражирования кинопроизведений".
— Нет ли опасности, что из инструмента финансового регулирования, из некоего сита, в котором "застревают" средства, вернее, какая-то их часть, от показа и тиражирования кинопроизведений, фонд не поддастся искушению зарабатывать и на квотировании кинопоказа на телеканалах, на ограничении показа зарубежных фильмов в кинотеатрах?
— О квотировании есть смысл говорить, например, во Франции, где сохраняется обширное национальное кинопроизводство. Нам же надо в первую очередь сохранить наше кино. Бессмысленно предаваться ностальгическим воспоминаниям, надо определяться с жизнью сегодняшней.
— Если было письмо премьер-министру, видимо, был и ответ?
— Был не просто ответ. Была обстоятельная встреча с Евгением Примаковым, на которой мы обсуждали целый комплекс проблем, включающий и "как?", и "зачем?". То есть мы больше говорили о стратегии, о том, что столь мощный инструмент воздействия на массовое сознание должен служить формулированию, а потом и формированию новой национальной идеи. Кино необходимо, и так как Евгений Максимович подтвердил мне, что бюджетных средств на кинематограф сегодня нет, идея фонда находит в самых высоких кабинетах поддержку. Интерес и внимание премьера были подкреплены поручением вице-премьеру Матвиенко подготовить решение по нашему письму. Валентина Ивановна, в свою очередь, обязала Минфин, Минэкономики, Таможенный комитет, Госналогслужбу, Минюст и Госкино согласовать с нами комплекс необходимых мер по созданию такого фонда.
— Не приведет ли отсутствие бюджетных средств к ликвидации Госкино?
— Сегодня комитет (хоть он и напоминает остров несуществующих сокровищ) необходим — и я прилагал и прилагаю все силы, чтобы сохранить и Госкино, и министра Медведева, а что будет завтра — посмотрим. Думаю, функции Госкино будут существенно меняться. Уповать на то, что государство будет давать какие-то средства, а Госкино будет продолжать их распределять (из принципа "каждой твари по паре"), наивно.
— В кинематографической среде существует убеждение, что казна Госкино пуста потому, что съемки "Сибирского цирюльника" съели миллионы государственных средств. Так, "Литературка" недавно привела слова директора "Ленфильма", сетующего, что пятьдесят пять миллионов долларов (!), выделенные Михалкову государством, смогли бы прокормить студию в течение нескольких лет.
— Конечно, смогли бы. Только почему не сто пятьдесят пять? Или триста пятьдесят пять? Честно говоря, не хочу обсуждать заведомую ложь, а тем более объясняться заочно.
— Как же было на самом деле?
— Я написал письмо Черномырдину, послал ему сценарий, который он прочел (что делает экс-премьеру честь), доказал необходимость картины, получил от правительства десять миллионов долларов и потратил эти деньги на кино общей стоимостью в сорок пять миллионов. Разумеется, я бесконечно благодарен Черномырдину, без него проект столкнулся бы с непреодолимыми трудностями. Деньги выделены в соответствии с законом о господдержке кинематографа и на кинематограф же потрачены, что легко подтверждается документально, а главное, видно на экране.
— Но ведь закон предусматривает господдержку так называемых "национальных" фильмов, в смете которых иностранные инвестиции не превышают тридцати процентов. В случае "Сибирского цирюльника" деньги французского продюсера преобладают.
— Нами, во-первых, получено выданное Госкино удостоверение "национального" фильма. Во-вторых, существуют законы и подзаконные акты о совместных постановках. В-третьих, именно российский национальный комитет выдвинул картину на премию "Оскар".
— Значит ли это, что в законе о кино есть немало положений, которые должны меняться?
— Именно так. Да и вообще, мне казалось, что, если я привожу в страну тридцать пять миллионов долларов для съемок российского фильма, это должно восприниматься как подвиг, но не как преступление. Проблема ведь даже не в десяти миллионах — завтра с легкостью можно дезавуировать удостоверение о "национальности" картины, взять у французов или американцев эти деньги, отдать их обратно в бюджет. Вот только послезавтра картину придется у тех же американцев покупать по значительно большей цене. Или не покупать, но тогда будет совсем смешно: ленту о российской истории не увидят именно в России.
— А как "Цирюльника" увидят зрители? Кинопрокат же разрушен.
— Мы попытаемся проехать по стране с нашей картиной и с нашей мобильной проекционной и звуковой аппаратурой. Зритель в провинции увидит фильм в "столичном" качестве — люди должны на себе почувствовать преимущества хорошего экрана. Кино не только и не столько информация о том, кто, кого и за что, кино — это прежде всего как.
— Сколько лет необходимо для воссоздания системы проката?
— Пять-семь лет для воссоздания, года три, чтобы маховик запустить. Но все эти три года надо напряженно работать, а не стоять с протянутой рукой. Мы стоим на пороге кинематографического бума, несмотря на то что происходит с ГКО и нашими сбережениями.
— Какая роль отводится Союзу кинематографистов в грядущей новой системе, включающей фонд и систему кинотеатров?
— Роль союза будет только расти, ведь система не станет работать, если не будут созданы условия для нормальной работы кинематографистов, то есть для появления новых картин. Союз объединяет интересы и усилия тех, кто занимается кино.
— В новой структуре союза основные посты занимают менеджеры-профессионалы, для которых кинематограф не имеет принципиальных отличий от любой другой сферы материального производства. Почему?
— Потому что прежняя структура доказала свою недееспособность. Соловьев, или Михалков, или Панфилов не возьмут на себя смелости утверждать, что они классные экономисты, точно знающие, как управлять финансами большой структуры. К тому же, "плавая" в области юриспруденции, прежние деятели союза наделали массу ошибок. Нам необходимы профессионалы, грамотные и честные, а проблемы у кинематографа и медицины, к примеру, одни и те же.
— Не означает ли приход профессионалов в союз его превращение из творческо-профессиональной в коммерческую организацию?
— Нет, но время диктует новые правила существования. Двадцать лет назад союз прекрасно мог существовать на пять процентов от прокатного вала. Парадокс: рыночные отношения при Советах были более рыночными, чем сейчас. Кинематограф себя окупал! Сегодня же нам просто необходимо возрождение этого механизма, включающего производство, прокат и "пакетирование" репертуарного портфеля, отвечающего интересам зрителя. Это не означает принципа "чего изволите?" — но кинематограф Тарковского, возможен только в ситуации кинематографа не Тарковского. А союз и должен стать организацией, консолидирующей интересы профессионалов и зрителей.
— При превращении союза в профессиональную корпоративную структуру неизбежно исчезнет дух свободы и "кинематографического братства". Не жалко?
— Вы зайдите на съезд союза или в Дом кино и сами испытайте этого духа. Второй раз не захочется. Все это — в прошлом, хотя и недалеком. Сегодня, когда люди вынуждены говорить не про кино, а про то, как выжить, не надо тратить время на ностальгические воспоминания и постоянные сетования на тяжелое время, а необходимо создавать структуру, помогающую выжить.