Премьера опера
Под управлением Валерия Гергиева Мариинский театр представил первую в нынешнем сезоне премьеру — оперу "Дон Карлос" Джузеппе Верди в постановке известного итальянского режиссера Джорджо Барберио Корсетти. Комментирует ДМИТРИЙ РЕНАНСКИЙ.
Распространившиеся в конце прошлого года слухи о грядущем сотрудничестве Мариинского театра с Джорджо Барберио Корсетти вызвали небывалое возбуждение в тех не слишком многочисленных кругах отечественной околокультурной общественности, представители которых оказались способны оценить масштаб фигуры этого знаменитого итальянского постановщика. Таковыми в первую очередь оказались знатоки современного европейского театра: в 80-е годы господин Корсетти одним из первых на драматической сцене начал экспериментировать с видео, в 90-е курировал театральную программу Венецианской биеннале и в конце концов был удостоен престижнейшей премии "Новая театральная реальность", полученной из рук Анатолия Васильева и, на минуточку, в один год с самим Эймунтасом Някрошюсом.
Правда, со временем авторитет режиссера на драматических подмостках несколько поблек (все-таки итальянский театр ассоциируется сегодня во всем мире в первую очередь скорее со спектаклями более молодых Эммы Данте и Ромео Кастеллуччи), но параллельно Джорджо Барберио Корсетти делал весьма успешную оперную карьеру. Нельзя сказать, чтобы ему удалось войти в число лидеров европейской музыкальной сцены, но репутацию он заработал весьма и весьма почтенную: на счету господина Корсетти как минимум одна прогремевшая на весь континент постановка — пятилетней давности обаятельно-технологичный "Пробный камень" Джоаккино Россини в парижском Theatre du Chatelet — и статус постоянного резидента легендарной La Scala, где, собственно, режиссер и познакомился с Валерием Гергиевым (в прошлом году итальяно-осетинский дуэт выпустил проходящую по ведомству a grand spectacle "Турандот" Джакомо Пуччини, от создателей которых будущей весной в Милане ждут вердиевского "Макбета"). Иными словами, Петербург встречал Корсетти как художника, способного сделать Мариинскому театру прививку если не актуального театра (в своем оперном амплуа режиссер куда более академичен, чем в родной драматической стихии), то хотя бы европейской сценической культуры.
Результаты работы Джорджо Барберио Корсетти в Мариинке оказались обескураживающими. Судя по замыслу режиссера, разделившего обязанности художника-постановщика спектакля с Кристианом Тараборрелли, "Дон Карлоса" он планировал решить как тонкую психологическую драму, закованную в корсет эффектных квазиисторических костюмов и вписанную в раму аскетично-условного сценического дизайна: первый акт, скажем, играется у самой рампы на узкой полоске, отсеченной от основного объема сцены черным занавесом, второй — и вовсе на совершенно пустых подмостках, в глубине которых возвышается серая каменная стена с классическим строем оконных проемов. Ключевая функция элементов лаконичной сценографии — служить экраном для мастерски выписанной видеодизайнерами Лукой Аттилии и Фабио Иакуоне проекции, оживляющей картинку и уточняющей обстоятельства места и действия — но не способной, впрочем, придать пусть даже декоративную динамику длящемуся более четырех часов (из всех имеющихся в наличии редакций "Дон Карлоса" Валерий Гергиев опрометчиво остановился на пятиактной "моденской" версии партитуры) спектаклю, выматывающему внутренней статикой и бесформенностью.
При этом, как ни парадоксально, костерить создателей постановки язык не поворачивается. Да, кульминационное "Аутодафе" — с нацепившими маски героев Гойи инквизиторами, картинно страдающими еретиками и полыхающим на жалких тюлевых тряпках видеоогнем — выглядит комически-нелепо, а мизансценирование абсолютного большинства массовых эпизодов оперы — аляповато-топорно. Да, прощупать пульс действия едва ли представляется возможным — как и увидеть хоть какую-нибудь авторскую мысль, хоть какое-то личное отношение к героям партитуры Верди и ее смысловым перипетиям. Но режиссура с самого начала не берет на себя слишком много и вообще старается вести себя максимально честно, ограничивая свои обязанности попытками раствориться в певцах-актерах, высвободив сценическое пространство для их волеизъявлений. Проблема, однако, заключается в том, что для Мариинского театра на сегодняшнем этапе его развития неприменим тип спектаклей, в которых основное художественное содержание вчитывается не режиссером, а певцами и дирижером (из всех работавших в премьерном составе вокалистов на это оказался способен лишь Евгений Никитин — Филипп II). Как и все недавние оперные обновки, как и осенние показы мариинской визитной карточки, вагнеровского "Кольца нибелунга", премьера "Дон Карлоса" с пугающей очевидностью продемонстрировала неуклонность угасания петербургской труппы и ее лидера. Не то чтобы оркестр Валерия Гергиева звучал в былые годы сплошь перфектно, не то чтобы все без исключения премьеры оказывались отрепетированы идеально, но центром всякого зарождавшегося на Театральной площади процесса неизменно становилась стихийная энергия одного-единственного человека, способного сообщить жизнь и волю даже самому проблемному начинанию. Между тем и в прошлом, и в нынешнем сезоне этот самый человек оказывается не способен спасти положение даже там, где это ему вполне по силам,— едва ли не впервые в своей биографии. В подобных случаях трудно предъявлять претензии к остальным участникам процесса: не будешь же пенять реке на недостаточное половодье, коль скоро ее исток (хочется верить — на время) иссякает на глазах.