Русская Италия

В начале 1910-х годов в России был задуман и начал осуществляться необычный и кажущийся сегодня фантастическим культуртрегерский проект: Фонд графини Варвары Бобринской открыл финансирование образовательных поездок простых земских учителей из российской глубинки в Италию. За основу был взят "классический треугольник" Венеция--Флоренция--Рим. Случались и более сложные маршруты — в городки Умбрии и западной Тосканы, в Неаполь. Спонсоры — меценаты и просветители — полагали, что культурный русский человек, тем более занимающийся воспитанием будущих граждан, не может не побывать в Италии — хоть раз в жизни! Образовательные путешествия прервала Первая мировая война, но несколько тысяч русских земских учителей успели совершить свои "паломничества" в Италию. Именно "паломничества", а не куда более праздные "вояжи", как в Париж, на Французскую Ривьеру или "на воды" в Германию, например.

Италия как "вторая родина" русской души — излюбленная русская тема: от Николая Гоголя до Иосифа Бродского. А русские поэты Серебряного века полагали, что сердце настоящего русского и после земной кончины навсегда останется в Италии: "Да и биться зачем ему? Незачем / Заслужило оно благодать / Под крыльцом у цирюльника Чезаре / Розовым камнем спать..." (Владимир Вейдле).

Сегодня caravani russi (как их называют итальянцы) снова заметны в городах Италии. И в каждом итальянском городе есть места, связанные с пребыванием там наших замечательных соотечественников.

Рим. Отель D`Inghilterra (Via Bocca Di Leone, 14)

Отель расположен в палаццо XVI века, построенном по проекту архитектора Антонио Сарти и предназначавшемся для гостей княжеского семейства Торлониа, чей дворец находился на противоположной стороне улицы. В середине XIX века гостевое здание было реконструировано и превращено в фешенебельную гостиницу. Для русской культуры этот отель важен пребыванием здесь в течение нескольких месяцев зимы 1857-1858 годов Ивана Сергеевича Тургенева. Весь 1857 год Тургенев провел в Париже в состоянии крайней депрессии: сложные отношения с певицей Полиной Виардо и застарелые болезни усугубляли творческий кризис. Тургенев писал тогда Павлу Васильевичу Анненкову: "Вернется ли ко мне охота писать и вера в свое уменье — не знаю; но теперь я чувствую себя лопнувшим, как те белые грибы с зеленой начинкой, на которые то и дело наступаешь во время прогулки у нас в России. Слышится звук: пшшт... И остается несколько вони в воздухе — вот и все". Последней надеждой Тургенева оставалась поездка в Италию, где он был 17 лет назад, в 1840 году, еще юным студентом. Осенью 1857-го Тургенев наконец решается ехать в Рим с желанием "хорошенько поработать", ибо "в Риме нельзя не работать", а "исполненная спокойной работы зима в Риме, среди этой величественной и умирающей обстановки, просто душеспасительна". Рим в полной мере оправдал надежды Тургенева: в N 57 отеля D`Inghilterra он закончил наконец начатую в Германии и Франции повесть "Ася" и приступил к написанию "Дворянского гнезда".

Флоренция. Отель Corona d`Italia (Via Nazionale, 14)

Недалеко от церкви Сан-Лоренцо с ее знаменитой Капеллой Медичи, до сих существует старинный отель, сыгравший особую роль в истории русских путешествий в Италию. Весной 1904 года именно здесь поселился с женой Верой Алексеевной впервые приехавший в Италию писатель Борис Константинович Зайцев, которому суждено было стать "главным флорентийцем" в русской культуре. В своем эссе "Флоренция. Молодость" он написал: "Восходящее солнце, надежды, вокзал, сутолока — и сразу вы в самом сердце Флоренции. Легкие, светлые улочки вокруг — и Божий воздух, изумительная легкость духа, вечное опьянение сердца. Надо отыскать альберго, стащить туда вещи, выспаться сном пламенным, помолодеть,— и начать жить райской флорентийской жизнью". С легкой руки Зайцевых, позднее ежегодно останавливавшихся в "Короне", "стада русских оживляли скромные коридоры с красными половичками скромного отеля". Разумеется, именно здесь Зайцев поселил героев своего знаменитого романа "Дальний край". В 1908 году он привлек к итальянским путешествиям своего друга Павла Муратова, также полюбившего "Корону" — впоследствии именно Зайцеву Муратов посвятит свои "Образы Италии". Живали здесь и другие знаменитые "русские италофилы": журналист и писатель Михаил Осоргин, будущий большевистский нарком Анатолий Луначарский и другие.

Сиена. Отель La Toscana (Via Cecco Angiolieri, 12)

Отель, принадлежащий к числу старейших в городе, располагается в палаццо Ринуччини — построенном в 1248 году готическом дворце-башне — и ценится знатоками за свое уникальное расположение в самом центре Сиены, совсем рядом с пьяцца Дель Кампо. Именно здесь, в La Toscana, 7 июня 1909 года поселился путешествовавший по Италии Александр Александрович Блок с женой Любовью Дмитриевной (урожденной Менделеевой). Уже будучи в России, Блок напишет очерк "Вечер в Сиене": "Мы приехали в Сиену с юга в розовых сумерках угасающего дня... Старая гостиница La Toscana. В моей маленькой комнатке в самом верхнем этаже открыто окно; я высовываюсь подышать воздуха прохладных высот после душного вагона... Боже мой! Розовое небо сейчас совсем погаснет. Острые башни везде, куда ни глянешь,— тонкие, легкие, как вся итальянская готика, тонкие до дерзости и такие высокие, будто метят в самое сердце Бога". Именно той ночью прямо в летнем кафе на пьяцца Дель Кампо у фонтана Gaia было написано знаменитое блоковское стихотворение "Сиена": "И томленьем дух влюбленный / Исполняют образа / Где коварные мадонны / Щурят длинные глаза...". Эти "длинноокие" сиенские мадонны станут важной деталью культурологической концепции Блока. Ведь до приезда в Сиену полюсами этой концепции были, с одной стороны, счастливо задержавшаяся в средневековье девственная Равенна ("ты, как младенец, спишь, Равенна, у сонной вечности в руках") и растревоженная Ренессансом, вброшенная в "механический век" Флоренция ("Умри, Флоренция — Иуда!..."). Сиена, этот "старый младенец", чудесно парящая между Средневековьем и Ренессансом, внесла решающую коррективу в эту схему, и Блок решает задержаться в La Toscana еще на несколько дней.

Венеция. Отель Londra Palace (Riva degli Schiavoni, Castello, 4171)

В 1860-м в этом палаццо на набережной лагуны, построенном из белого истрийского мрамора по проекту венецианского архитектора Фуина, был открыт отель Beau Rivage. В 1900-м отель был объединен с соседним Hotel d`Angleterre et Pension в единый комплекс Hotel Londres et Beau Rivage; позднее была сооружена центральная часть, соединившая два здания. На фасаде отеля, получившего свое нынешнее название Londra Palace в 1973-м,— мемориальная доска о двухнедельном пребывании здесь в декабре 1877-го Петра Ильича Чайковского и написании им Четвертой симфонии. Мемориальный сьют, посвященный Чайковскому (N106), находится на третьем (у итальянцев — втором) этаже. В реальности Петр Ильич жил, разумеется, совсем в других комнатах — под самой крышей.

В ноябре 1877 года Чайковский, винящий себя за недавний развод с женой, в глубокой депрессии приехал в Венецию вместе с опекавшим его братом Анатолием. Поначалу они жили в одной из дорогих гостиниц на Большом канале, но после отъезда брата Чайковский решил сменить жилище на более скромное. Сезон в Венеции давно закончился, и предложений было в избытке. Чайковский писал тогда своему другу и благодетелю баронессе Надежде фон Мекк: "Из массы квартир я не знал, на какую мне решиться, как вдруг сегодня зашел в Hotel Beau Rivage, который показался мне скромным, чистеньким и где я нашел совершенно подходящие две комнаты, правда в четвертом этаже, но с прелестным видом на лагуны, остров S.Giorgio, Lido и т. д.". 14 декабря Чайковский с юным слугой Алешей Софроновым поселились в Beau Rivage, где к композитору пришло новое вдохновение. Фон Мекк, как могла, поощряла его: "Мне очень больно, Петр Ильич, что Вы так тревожитесь состраданием к Вашей жене... Это одна из тех счастливых натур, которые не могут горевать сильно и продолжительно, потому что они ничего не могут чувствовать глубоко". Чайковский писал в ответ: "Я примусь за симфонию, за нашу симфонию, и не встану с места, пока не окончу ее..."

Венеция. Отель Exelsior (Lido, Lungomare Marconi, 41)

Для Сергея Павловича Дягилева Венеция стала поистине городом судьбы. Еще в 1890 году он впервые побывал здесь 18-летним юношей. В одном из писем юного Дягилева можно найти такие слова: "Иногда Венеция до того красива, что хоть ложись и умирай..." Спустя почти 30 лет, в августе 1929-го, Дягилев скончался в отеле Exelsior на Лидо в венецианской лагуне. В тот год ему пришла в голову идея построить на Лидо небольшой театр для балетной труппы Сержа Лифаря. 8 августа Дягилев поселился в Exelsior в своем любимом номере с видом на море. Несколько дней бродил по Венеции в сопровождении Лифаря, но неожиданно сильно заболел и телеграфировал своему новому другу Борису Кохно: "Болен. Срочно приезжай". Встревоженной приехала тогда на Лидо и Мися Серт — старинная приятельница Дягилева. Ранним утром 19 августа Дягилев скончался в своем гостиничном номере. Мися Серт потом напишет: "В маленькой комнате отеля разыгралась чисто русская сцена, какую можно встретить в романах Достоевского. Смерть Сержа стала искрой, взорвавшей давно накопившуюся ненависть, которую питали друг к другу жившие рядом с ним юноши. Кохно бросился на Лифаря, стоявшего на коленях по другую сторону кровати. Они катались по полу, раздирая, кусая друг друга, как звери. Две бешеные собаки яростно сражались за труп своего владыки". На деньги Серт и Коко Шанель был куплен участок на кладбище Сан-Микеле. Тело Дягилева было перевезено на украшенной цветами траурной гондоле с Лидо в Венецию, где в церкви Сан-Джорджо дельи Скьявони, известной фресками Карпаччо, прошло отпевание. Затем кортеж переплыл на остров Сан-Микеле, где гроб с телом Дягилева был захоронен на греческом участке кладбища. На памятнике, установленном над могилой, были высечены слова самого Дягилева: "Венеция, постоянная вдохновительница наших успокоений".

Сорренто. Отель Cocumella (Sant Agnello di Sorrento, Via Cocumella, 7)

Гранд-отель Cocumella в пригороде Сорренто Сант-Аньелло имеет богатую историю. В конце XVIII века помещения бывшего монастыря иезуитов были переделаны под пансионат для отдыха генералов наполеоновских армий. Собственно отель был создан здесь в 1822 году, его территория примыкает к прекрасному ботаническому саду Parco dei Principi, достопримечательностью которого является самая знаменитая соррентийская вилла di Poggio Siracuza, приобретенная в конце XIX века русским князем К. А. Горчаковым (младшим сыном канцлера). Из знаменитых русских в Cocumella останавливались братья Михаил и Александр Бакунины (1865), а также поэт Иннокентий Анненский (1890), оставивший интересные воспоминания. Но самым интересным "русским гостем" отеля стал великий русский философ Владимир Сергеевич Соловьев. В марте 1876 года после поездки в Египет Соловьев отплыл из Александрии в Неаполь, откуда переправился в Сорренто, где поселился в Cocumella. Здесь молодой философ увлекся путешествующей по Италии Надеждой Евгеньевной Ауэр, женой известного скрипача. 6 апреля во время совместной конной прогулки к кратеру Везувия с Соловьевым приключилось несчастье: на крутом склоне вулкана его лошадь оступилась, и всадник, упав, больно расшибся. В тяжелом состоянии он был доставлен в клинику в Неаполь, где пролежал около недели, а потом был перевезен в Cocumella в Сант-Аньелло. Надежда Ауэр трогательно ухаживала за раненым — при расставании тот на все оставшиеся деньги купил ей огромный букет роз. Через много лет они снова встретились в Петербурге и до самой смерти Соловьева в 1900-м оставались лучшими друзьями. Удивительно, но именно в дни болезни в Cocumella Владимир Соловьев придумал основные контуры своей грандиозной философской концепции.

Капри. Отель Quisisana (Via Camerelle, 2)

"Капри Ивана Бунина" — тема гораздо менее известная, чем, к примеру, "Капри Максима Горького". И это, разумеется, несправедливо. И если горьковский Капри достаточно равномерно делится на три периода в соответствии с тремя основными обиталищами писателя (вилла "Блезус-Сеттани", 1906-й — начало 1909-го; вилла "Спинола-Беринг", 1909-й — начало 1911-го; вилла "Серафина", 1911-й — начало 1914-го), то центром бунинского Капри однозначно является отель Quisisana. Здесь писатель вместе с женой Верой Николаевной (урожденной Муромцевой) провел три свои наиболее плодотворные зимы: с ноября 1911-го по март 1912-го, с ноября 1912-го по февраль 1913-го и с декабря 1913-го по март 1914-го. В предвкушении каждой новой встречи с Капри, где ему так хорошо работалось, Бунин частенько приговаривал: "Домой, домой, в Вязьму, в Вязьму!" В общей сложности Бунин прожил в Quisisana 11 месяцев! Бунины, как правило, снимали несколько комнат на верхнем этаже отеля с видом на огромный сад и море: "Все наши окна на юг, и чуть ли не весь день двери на балконы открыты, слепит солнце, пахнет из сада цветами, гигантским треугольником синеет море".

В истории русской литературы осталось загадкой, как умел Бунин, живя на Капри в дорогом отеле с видом на море, писать и писать свои "тяжелые рассказы" о русской жизни. Писатель-эмигрант Марк Алданов, пытаясь проникнуть в тайну парадокса, однажды прямо спросил об этом в письме к Бунину: "Я ничего безотраднее вашей "Хорошей жизни" не помню в русской литературе... Как вы все это писали по памяти на Капри, я просто не понимаю. Были ли у вас записные книжки?" Бунин тогда ответил Алданову: "Что иногда, да даже и частенько, я "мрачен", это правда... Как я все это помню? Это в моем естестве — и пейзаж, и язык и все прочее... И клянусь вам — никогда я ничего не записывал... Лежишь, например, читаешь — и вдруг ни с того ни с сего представишь себе что-нибудь, до дикости не связанное со всем, что кругом". В феврале 1913 года на Капри приезжал старинный друг Бунина Федор Иванович Шаляпин. Друзья обменялись торжественными обедами, ставшими событиями для "русской колонии" на Капри: сначала у Шаляпина в отеле Splendid (на центральной площади городка Капри), через несколько дней у Бунина в Quisisana. Стены знаменитого отеля помнят голос Федора Шаляпина, певшего тогда по просьбе собравшихся гостей целый вечер.

Амальфи. Отель Convento Di Amalfi (Via Annunziatella, 46)

Гранд-отель Convento Di Amalfi, одно время называвшийся Convento Cappuccini, расположен в здании старинного монастыря капуцинов XII века. Традиционно монахи давали приют странствующим художникам, полюбившим Амальфи как одно из красивейших мест Южной Италии. Неоднократно находил здесь кров русский пейзажист Сильвестр Феодосиевич Щедрин — монастырь изображен на некоторых его полотнах 1820-х годов. Именно отсюда в 1830 году измученного болезнью Щедрина на руках перенесли через горный перевал в Сорренто, где он и скончался. Останавливались в Convento Capuccini и другие наши художники: Иван Айвазовский, Алексей Боголюбов, Федор Бронников. Монастырь капуцинов изображен на ставшем знаменитым полотне Бронникова "Больной у стен католического монастыря", хранящемся сегодня в Саратовской картинной галерее.

В январе 1914 года в Convento, уже официально ставшем отелем, провел одну ночь путешествовавший по Амальфитанскому берегу Бунин, записавший тогда в дневнике: "Чудесная лунная ночь. Необыкновенно хорошо". А в мае 1966 года здесь прожила две недели чета Набоковых — Владимир Владимирович и Вера Евсеевна. Впрочем, восторгаясь Амальфи, Набоков довольно прохладно отнесся к самой гостинице: ее положение на отвесной скале над городом не позволило ему в полной мере предаться любимому делу — ловле экзотических бабочек.

Палермо. Отель Des Palmes (Via Roma, 398)

В конце 1910 года известный русский литератор Андрей Белый (Бугаев) и его молодая жена Ася Тургенева отправились в заграничное путешествие, конечным пунктом которого был намечен город Палермо. Предполагалось, что там, в тишине и уединении, писатель будет работать над второй частью романа "Серебряный Голубь". Быстро промелькнули Варшава, Вена, Венеция, Рим, Неаполь, откуда кораблем путешественники отправились на Сицилию: "Я безумно обрадовался морю, долго стоял у носа парохода, около которого разбивались волны... Утром приплыли в Палермо: место изумительное, море бирюзовое, тихое, нежное". Поселиться было решено в отеле Des Palmes, известном именами своих постояльцев: Мопассана, Вагнера, великого князя Константина Константиновича, долго жившего в номере, который ранее занимал великий немецкий композитор. Андрей Белый вспоминал: "Отель "Пальм" улыбнулся, нас встретивши непринужденною грацией двух хорошеньких комнаток, выходящих огромными окнами в лапчатость листьев и в ствольчатость зеленокудрой дорожки, через которую змеями переползали повсюду, узлясь, изгибаясь, лианы,— нас встретивши роем жгучих красавцев лакеев, градацией переходящих друг в друга веранд, теневых, полуоткрытых, открытых, сквозных, несквозных, встретив мрамором ванн, предлагающих нежить усталые члены и милым хозяином, месье Рагузой..." Хозяин и русский гость, стремившийся выглядеть богатым аристократом, даже подружились, но всего через неделю путешественники с ужасом обнаружили, что жизнь в Des Palmes рискует полностью опустошить их и без того невеликий бюджет, и молодая чета решила перебраться в Монреале — небольшой городок неподалеку, известный собором XII века.

Таормина. Отель San Domenico Palace (Piazza San Domenico, 6)

Гостиничный комплекс San Domenico Palace Hotel состоит сегодня из двух зданий: бывшего доминиканского монастыря XV века, в котором в фешенебельные номера переделаны бывшие монашеские кельи, и неоклассического гранд-отеля, возведенного в 1896-м потомками основателя монастыря Дамиано Россо. Еще до революции этот отель был популярен среди русской аристократии, но по-настоящему в нашей культуре он знаменит тем, что здесь в 1964 году жила приехавшая на Сицилию Анна Андреевна Ахматова. Как известно, лишь в 1960-е Ахматову, долгое время бывшую в СССР невыездной, начали снова приглашать за границу, хотя Союз писателей предпочитал командировать вместо нее "проверенных литераторов". Ахматова с горькой иронией писала: "Все кого и не звали,— в Италии, / Шлют домашним сердечный привет. / Я осталась в моем зазеркалии, / Где ни света, ни воздуха нет".

Однако в 1964-м Европейское сообщество писателей сумело настоять на участии Ахматовой в Международной форуме на Сицилии. 1 декабря поэтесса выехала из Москвы поездом (летать самолетами она опасалась) вместе со своей падчерицей Ириной Пуниной. 4 декабря Ахматова была восторженно встречена в Риме, а спустя четыре дня отправилась через Неаполь на Сицилию. Для участников конференции был приготовлен отель San Dominico Palace в Таормине. Пунина вспоминала: "Анна Андреевна была в восторге: низкие окна распахнуты в сад на мандариновые деревья, кровати с деревянными спинками в средневековом духе, наш номер назывался по имени Святого Петра (азиатского). В широких коридорах античные скульптуры и рельефы". Ахматова, разумеется, стала главной героиней форума: "Поклонение и восторг перед поэзией создавали атмосферу необыкновенного праздника. Вокруг Ахматовой ликовала цветущая под декабрьским солнцем природа и радовались люди, откинувшие ненадолго свои заботы". В один из этих солнечных сицилийских дней Ахматовой была вручена престижная международная премия "Этна-Таормина". Затем событие отметили в номере Ахматовой. Один из участников вспоминал: "Анна Андреевна, сбросив торжественное шелковое одеяние, нарядившись в костюмчик явно ленинградского пошива и подвязавшись фартучком, свободная от напряжения и официальности, оживленно хозяйничала. Добрая, гостеприимная, живая и приветливая, она рылась в чемодане, торжественно извлекая оттуда баночки с икрой, консервы, всевозможные сладости.— На столе будет только наше. Я привезла все, даже черный хлеб. Даже это...— и она торжественно подняла вверх бутылку прозрачной "Столичной"".