Удивительнее всего в Багамских островах — это то, что они действительно есть. Что метафора райской жизни из лазурных вод и белоснежного песка существует не только в бурном воображении бойких туроператоров и на тщательно доведенной до ума фотографической "цифре", но и в реальности, данной нам в ощущениях. Вот он — рейс Майами--Нассау, заполненный темнокожими островитянами и добродушными американцами во вьетнамках. Сорок минут полета, и сладкая метафора станет явью, а значит, от нее может ничего не остаться или, напротив, жизнь окажется даже лучше вымысла, и вот тогда будет не очень понятно, как быть — переезжать, что ли?
Лимузин компании Majestic Holidays опаздывает: меня ждали позже, несмотря на то что сами же прислали бронь авиабилета с номером рейса. На островах такое случается сплошь и рядом, и я делаю вид, что не нервничаю, что это пустяки, дело житейское, и, однако, понимаю, что на фоне естественного жизнелюбия аборигенов мои попытки спокойствия выглядят довольно нелепо. Ибо они "не парятся" по-настоящему, par excellence, как говорится.
Наконец лимузин — длиннющий, видавший виды "Линкольн", в Санкт-Петербурге катавший бы пьяных выпускников в ночь "Алых парусов" — забирает уставшего путника и через никогда не прекращающуюся стройку, еще одну врожденную особенность всех Карибских островов, везет меня в легендарный One & Only Ocean Club. Это, пожалуй, самая известная гостиница во всем Содружестве Багамских островов — и единственная, вызвавшая во мне живое сочувствие за все время путешествия.
Отель был построен полвека назад одним из богатейших промышленников и филантропов того времени Хантингом Хартфордом, и размах стройке был придан соответствующий. В целях превращения Paradise Island, то есть райского острова, в законнорожденный филиал Лазурного берега из Франции был даже вывезен по частям, как Янтарная комната, ренессансный монастырский двор ХIV века — и теперь взорам леди и джентльменов, вытирающихся полотенцем по выходу из воды, предстают живописные развалины, террасный парк и мраморные скульптуры. Другой бы на моем месте немедленно указал бы на дурновкусицу, но я не стану: Хартфорд был американец, у этой нации свои представления о плохом и хорошем.
В One & Only Ocean Club дважды наезжал Джеймс Бонд: первый раз его занесло сюда "Шаровой молнией", второй раз закрутила рулетка "Казино "Рояль"". Вилла, в которой снималась постельная сцена с Дэниелом Крейгом, оснащена всем необходимым для поимки врагов ее величества — добротной кроватью, полностью заправленным мини-баром и даже приспособлением для барбекю. Однако в целом One & Only Ocean Club выглядит, да простят меня владельцы из компании Kerzner, как удешевленная версия их же One & Only на Маврикии — Le Saint Geran. Это очевидно даже по уровню приглашенных звездных шеф-поваров: на Маврикии священнодействует Ален Дюкасс, а здесь в пляжном ресторане Dune меню изготовлено американской гастрономической легендой Жан-Жоржем Фонгерихтеном, первым парнем на деревне, в которой один дом. В другом ресторане отеля, историческом, Courtyard Terrace, в связи с юбилеем подают ровно те же блюда, что составили славу этого океанского клуба полвека назад,— белужью икру, лобстеров, баранину с мятным соусом. И тут уже сложно не сменить высокомерие на понимание.
С пляжа One & Only Ocean Club можно увидеть гигантское уродливое сооружение, так же принадлежащее Солу Керцнеру,— самый большой, кажется, отель в мире, легендарный Atlantis. Не имея намерения ни при каких обстоятельствах претендовать на номер в этом развлекательном комплексе, я все-таки совершил по нему экскурсию и увидел ровно то, что ожидал увидеть. Счастливых детей на неисчислимых водных горках, их родителей с горками фишек в казино, радость, счастье, полноту жизни. Услышал запах пиццы, наблюдал ажиотаж у входа в ресторан Nobu. Приятное воспоминание оставило лишь посещение близлежащего — и тоже "бондианского" — кафе Martinique, где, если бы не безобразное обслуживание глуховатыми официантами, можно было бы поужинать еще разок.
Нассау, столица Содружества, находится на острове Нью-Провиденс, который от Райского острова отделяет узенький пролив с бесконечным множеством лодчонок, катеров и не поддающихся классификации средств судоходства. Благодаря колониальной архитектуре город, служивший разбойничьей гаванью и местом остановки рабовладельческих судов, сохранил определенное обаяние — возможно, кого-то даже заинтересует осмотр древнего форта Монтегю, ранее подчинявшегося испанцам, или форта Шарлотт, в подземельях которого томились в ожидании подмоги государственные преступники. Самый легендарный житель Нассау — некто Эдвард Рич — в силу специфики выбранной профессии в любимом городе бывал редко, но метко: питейные заведения багамской столицы до сих пор чтят его память. Именно сэр Рич стал прообразом пирата Флинта в "Острове сокровищ" Стивенсона: Черная Борода много лет промышлял в районе Нью-Провиденса на шлюпке "Месть королевы Анны", на его счету было больше сотни захваченных кораблей.
Значительно более мирным занятиям предавался еще один местный житель — некий Крис Блэквелл. На его студии Compass Point в Нассау записывались AC/DC, Rolling Stones, Боб Марли, Эрик Клэптон, Джеймс Браун, U2 и даже нынешний юбиляр Дэвид Боуи. Рассказывают, что со звукозаписывающими целями студию навещал даже Майкл Джексон, но об этом говорят тихо, будто бы с некоторой загадочной неуверенностью в голосе. Чтобы сократить неизбежный путь от микрофона к рюмке, музыканты жили здесь же, в раскрашенных в невероятные цвета домиках, теперь превращенных в восемнадцать гостиничных номеров. Не стоит ожидать от отеля Compass Point шика: ночь в легенде может оказаться не так волшебна, как мечталось. Как, впрочем, и ночь с легендой.
Другой полюс гостиничного хозяйства в Нассау — гостиница Graycliff. Это отель в колониальном стиле, аутентичный ресторан и сигарная фабрика в одном флаконе. Здесь есть и открытые галереи, с которых наблюдают закат, и винный погреб, хранящий 250 тыс. великих бутылок, и салон для аперитивов, и сигарная комната, и, конечно же, лучший гастрономический ресторан острова — единственное место, где мне удалось избежать конк-салата, национального блюда, представляющего собой сдобренные соком лайма и черным перцем внутренности моллюска. Гостиница расположена в особняке XVIII века и принадлежит Энрико и Анне-Марии Гарцароли — обаятельной супружеской паре, давно покинувшей родные холмистые пределы Тосканы ради лета круглый год. Из довольно эмоционального рассказа Энрико можно было понять, что бизнес идет неплохо: сигары в Graycliff крутят из кубинского табака кубинские граждане. Но так как произведены они на Багамах, то под американское эмбарго не подпадают, а ведь американцы — это 95% багамского туризма. Кстати, о Кубе. Тем, кто по каким-то причинам не желает открывать американскую визу, путь на Багамы вовсе не закрыт: есть отличные варианты с пересадкой в Гаване, куда (так же, как и в Майами) летает "Аэрофлот", а значит, можно за одно путешествие убить двух карибских "зайцев".
Всего Багамских островов, пригодных для жизни, больше 700. Некоторые, как Харбор-Айленд,— совсем маленькие, вмещают пару гостиниц да сотню деревянных дач. Другие, как Эльютера,— чуть побольше, здесь на крошечном здании аэровокзала, напоминающем газетный киоск, написано "Международный аэропорт", и он и вправду международный, потому что есть рейс до Форт-Лодердейла. На Харбор-Айленде, кстати говоря, расположен действительно уникальный пляж из розового песка, который и не кварц вовсе, а перемолотые морем останки кораллов и микроорганизмов. Три километра розового чуда — и охлажденный розовый Cristal в пляжном ресторане. Тут всякий бы решил, что жизнь удалась, не так ли?
Багамские острова любимы американскими знаменитостями вроде Опры Уинфри и Роджера Мура за природную неумеренность во всем — в цвете моря, в цвете неба, в цвете сада. Ну и за относительно высокий, по сравнению с другими Карибскими островами, уровень жизни: на Багамах и вправду нет такой страшной нищеты, как на Ямайке, и нет никем не любимых англичан, как на Барбадосе. Ничто тут не оскорбительно, все настраивает на мирные пейзанские размышления, так иногда необходимые неутомимым труженикам.
Помимо этих 700 более или менее "больших" островов в Содружество входит еще неисчислимое множество совсем миниатюрных — с одной, скажем, пальмой и одним кустиком. На них легко представить себе героев "Гиперболоида инженера Гарина" — не справившихся с мощным и убежденным коммунистом Шельгой Гарина и Зою, и надо сказать, меня как-то совсем не тянет оплакивать их судьбу. Остров-дом, то есть дом, занимающий целый остров, для Багам не экзотика, а норма жизни. Это особенный, невиданный ритм существования. Я не знаю, сколько времени можно оставаться в здравом рассудке, однако стоило бы однажды попробовать. Не Atlantis (главный работодатель Содружества), не другие отели-тысячники, не пляжи, превращенные в детскую площадку, не вся эта туристическая сахарная вата, а уединенность по типу эстонской "мызы" — вот зачем надо лететь через весь мир на Багамы.
Чтобы понять это, туристу следует отказаться от рая all inclusive на широко разрекламированном острове Гранд-Багама с его дайвинг-центрами и Международным базаром ("дизайнерские бутики по ценам Черкизовского рынка", радуется одно российское турагентство) и отправиться, например, на Абако — и уже оттуда, на яхте, исследовать возможности на самом деле вполне удивительной страны.
Недостатка в водном транспорте на Багамах нет, недаром это государство — второй в мире регистратор плавсредств, корабли с портом приписки Нассау старательно бороздят Средиземное, Эгейское и прочие моря. Офшоры и судовая регистрация — такие же важные статьи дохода багамского государства, как продажа конка. Так вот, $1700 в сутки, и яхта с тремя каютами от компании The Moorings в вашем распоряжении, правда, без шкипера. На всякий случай: шкиперов на Багамах зовут либо Джон, либо Джордж.
Нашего звали Джон — и он, сказать по правде, был лентяй, за три дня так ни разу и не поставил паруса. Зато регулярно исчезал, едва мы становились на якорь: очевидно, безутешная невеста была у него не одна. Из порта Абако, хорошенько заправившись провизией и игристым вином, мы отправились в Хоуптаун на острове Элбоу-Кей. Представьте себе: поселок Николина Гора, но только посреди океана. Есть сельмаг, есть правление, есть колодец. В бухте даже есть ресторан, однако вместо водокачки — эмоционального центра Николиной, в Хоуптауне — маяк доброй надежды, главная местная достопримечательность. Имеется в Элбоу-Кей и собственный художник, и собственный священник, и агентство недвижимости, по более чем разумным ценам сдающее в аренду островную недвижимость, и собственный "человек со странностями", и даже участковый терапевт. Меню ресторана целиком состояло из конка в самых разных видах — "а-ля натюрель", жареный, тушеный, поэтому мы с приятелем, пользуясь отсутствием Джона, сообразили отличный ужин прямо на яхте. Надо заметить, все прочие экипажи поступили ровно так же.
На следующий день был совершен радикальный полуторачасовой переход к Большой Гуане. Здесь к ощущению радости, всегда возникающему на краю света, примешалась и горечь. На острове было воскресенье, и это со всей возможной безысходностью означало для нас, что электрокара было не достать, ибо прокат закрыт, и мы попадаем на чужой праздник жизни, ибо весь остров с самого утра живет пьяной жизнью. Обжигающий зной был неспособен унять отдыхающих: из бара Nipper`s beach ошалевшие от алкоголя, они спускались в океан, чтобы стоять, взявшись за руки, по колено в воде, и не пропасть поодиночке. Те, кто на такой смелый шаг не был способен, плескались в раскаленном, с матового цвета водой, бассейне, изображая грех. Чужой грех совсем не так приятен, как собственный, родной, рукодельный,— и мы довольно скоро бежали из веселья, углубившись в новый коттеджный поселок, занявший едва ли не весь остров.
Цены на недвижимость на Багамах устроены странным образом. Квартира из стекла и бетона, выходящая окнами на заасфальтированную набережную где-нибудь на Paradise Island, может стоить несколько миллионов долларов, а невероятно симпатичный, как из "Отчаянных домохозяек", домишко с участком соток эдак в пятнадцать на Большой Гуане не может найти покупателя, хотя оценен в $60 тыс. Дома на Багамах строят исключительно из "сэндвича" — они легкие, компактные, уютные, а вопрос отопления, понятным образом, в этих широтах не стоит, разве что ураганом унесет легкую конструкцию. На самом деле, на Багамах о хрупкости мироздания задумываешься часто: таким призрачным кажется все, что тебя окружает.
Однако две дамы, на электрокаре, призраками не были. Они были прозрачными от алкоголя — это да, но представляли собой торжество телесности. Леди охотно вызвались отвезти нас в бухту, где нас ждала яхта, и с еще большей готовностью пригласили к себе в коттедж: "продолжим, парни, веселье". Диалога с дамами, представлявшими собой два поколения одной счастливой американской семьи, не вышло, ибо любое слово, включая артикли и предлоги, вызывало в них приступ гомерического доброжелательного хохота, однако младшая, не выпуская из рук бокала, домчала нас до места, слегка пугая на поворотах. Мы перекрестились и полезли в яхтенный холодильник.
На острове Мэн-о-Уо, который был последним пунктом небольшого круиза, алкоголь не продают. Это место для достойной пенсии — без всяких там "ниппер-бичей", свальных бассейнов и прочей жути.
$300 чаевых ненасытному Джону, так и проспавшему после ночных побед три дня за штурвалом, краткий бросок к очередному павильону с надписью "Международный аэропорт", рейс авиакомпании Bahamasair до Нассау — и вот мы уже в лаунже международного терминала, принадлежащем отелю Graycliff. Пересекаем американскую границу и тут же проходим звездно-полосатый контроль: США выстроили специальный терминал, чтобы достойно уезжать со своей ближней дачи. Ворота в сказку, оказавшуюся былью, закрываются. Прощай, конк! Прощайте, несъедобные ватрушки! Хуже нереализованной мечты — только реализованная, говорил один мой приятель. Он, конечно, прав. Но он не был на Багамах. В этом разница.