О Зурабе Церетели наш корреспондент ЕКАТЕРИНА Ъ-ДЕГОТЬ поговорила с его коллегой, академиком ДМИТРИЕМ ЖИЛИНСКИМ.
— Дмитрий Дмитриевич, вам нравится эта выставка?
— Многое нравится. Но главное — это неудержимой энергии человек. Эта способность творить с утра до вечера — ему как человеку уже памятник нужно ставить. Я ведь его не разделяю на человека и художника. Он с утра делает гимнастику, потом три часа пишет, потом выходит, тут у него просители, тут и творческие дела, и так далее, и так далее...
— А что для вас Зураб Церетели как президент Академии художеств? Что изменилось с его приходом?
— Он заставил общественность ценить художников. Всем своим поведением. Потом, в академии довольно тесно, так ему удалось отвоевать рядом помещение для выставочного зала. Когда человек вкладывает энергию и средства в вещи, которые всем будут нужны,— это замечательно. Кроме того, академия теперь объединила все художественные силы.
— А вы уверены, что такое объединение должно происходить именно на почве академии? Не Союза художников? Ведь русские художники традиционно боролись с академией.
— Я очень любил союз, но сегодня такая обстановка, что именно академия — остров, который может хороших художников вокруг себя объединить. Потому что такое время.
— Какое же?
— Ну, раньше у союза были свои мастерские, производство, от которых мы беспошлинно, без налогов могли творческие дачи строить, где художники работали по два месяца бесплатно. И все это за счет реализации продуктов искусства.
— Кому же вы их реализовывали?
— Ну как же, продавали всему населению.
— Неужели население покупало картины? Наверное, какие нибудь учреждения?
— Ну конечно, колхозы, совхозы.
— Министерство культуры тоже много покупало...
— Конечно, но главное — колхозы и совхозы. Покупали, заказывали росписи, и отчисления шли в союз, которые потом тратились. Договора (заранее оговоренная сумма, которую художнику заплатят за картину.— Ъ) заключали министерство, Союз художников ССР и РСФСР. Сейчас все лопнуло. Смотрите, что творится в стране.
— Развалилась вся система...
— Да, страна развалилась. Я хочу дружить и с Арменией, и с Грузией, и с балтийскими художниками... Мы ведь обогащали друг друга. Но у меня есть надежда — Зураб Константинович хочет, чтобы все-таки художники могли выживать.
— И какую же он создаст сейчас для этого систему? Ведь договоров-то, наверное, не будет все равно? И колхозов?
— Не знаю. Но он предлагает, кажется, устроить какие-то салоны, вывозить работы за границу, там продавать...
— А на какие деньги вывозить?
— На какие деньги? Ну, очевидно, обороты какие-нибудь, не знаю. Но он всех учит, как делать, чтобы себя прокормить.
— То есть он экономический гений.
— Да, да! Вот был бы я президентом академии — завалил бы все дело. Тут нужно иметь талант. Сколько наших просьб — кому каталог, кому мастерскую, кому на лечение. Все дает за свой счет. В этом отношении у него, как в том анекдоте,— пальто не надо. У него такие жесты, и очень мне это нравится.
— Поэтому-то все вокруг него и сплотились?
— Конечно. И я ему желаю здоровья — ведь он поддерживает искусство. Ну, некоторые обижаются — не то он что-то поддерживает. Ну а разве в советское время все то, что поддерживали, нам нравилось?