Известный парижский антиквар Ариан Дандуа, поставщик дома Ротшильдов и других знатных фамилий Европы и Америки, работает и с русскими клиентами. АРИАН ДАНДУА делится своими впечатлениями от биеннале и прогнозами о будущем антикварного рынка с ВЛАДИМИРОМ Ъ-МИРОНЕНКО.
— Как вы оцениваете закончившуюся биеннале?
— Я думаю, что две предыдущие прошли с большим блеском: и по уровню, и по результатам. На последней биеннале сильно отразился мировой финансовый кризис. Конечно, мы немало продали, но не было той эйфории, которая бывает обычно во время подъема. Два уик-энда биеннале пришлись на еврейские праздники Йом-киппур и Рош-ашана, и многие американские коллекционеры были лишь на открытии (80% клиентов Ариана Дандуа — американцы.— Ъ).
— Вы удовлетворены коммерческим результатом?
— Он неплох, но и хорошим его назвать трудно. Рано делать выводы. Например, с мебелью будет ясно где-то к Рождеству. Люди приехали, зарезервировали и уехали домой, там они и решат окончательно, покупать или не покупать. Так поступают почти все клиенты. Можно сказать, что я продала половину стенда, хотя денег еще не получила.
— Как отражается ситуация на биржах в антикварной среде вашего уровня?
— Мгновенно. Многие резервации, которые делались в начале биеннале, из-за падения курса акций были аннулированы. Один мой клиент, владелец крупной компании, собирался купить очень дорогую вещь. Но за несколько дней биеннале стоимость его акций упала с $68 до $35 за штуку. Настроение у него было прескверное, и о покупке уже не было речи. Это вовсе не значит, что он разорен. Просто у человека появляются большие проблемы и искусство становится лишним.
— То, что ведущую роль на биеннале играют французские галереи, отражает только привилегированное положение хозяев или французы лидеры на рынке?
— Я сейчас участвую в международной выставке антикваров в Нью-Йорке. Там тоже лучшие стенды у французов. Я участвую во многих выставках и ярмарках, но парижская биеннале, вне всякого сомнения, лучшая выставка антиквариата в мире. Она главная. Остальные далеко позади.
— Говорят, что антикварный рынок музейного уровня контролируется группой французских антикваров. Вы в их числе?
— Речь идет о пяти парижских антикварах: Aaron, Perren, Meyer, Rossi, Segoura. Они занимаются в основном французским XVIII веком. Соединяя свои капиталы, они покупают вместе. Это позволяет им контролировать все искусство XVIII века в мире и держать высокий уровень цен. Сама я ни в какие группировки не вхожу и делать этого не собираюсь. (Дандуа в этом не очень нуждается: ее поддерживает клан Ротшильдов.— Ъ).
— Поэтому XVIII век господствует и на биеннале?
— Легенда гласит, что это вершина декоративно-прикладного искусства и лучшая инвестиция. Что абсолютная ложь. По статистике аукционов самая дорогая мебель — английская, потом — итальянская. Французская лишь на третьей позиции. Ее и пытаются продвинуть на первое пять парижских галерей.
— Есть ли у вас русские клиенты?
— Да, конечно. Кое-кто из них уже давно живет в Париже. Есть и те, кто живет в России, но купил себе дома на юге Франции. У них достаточно места, чтобы поставить купленную у меня мебель.