Правозащитники, члены президентского Совета по правам человека предлагают приватизировать федеральные телеканалы. Вот уже второй день эта тема активно муссируется в медийном сообществе. Журналист Станислав Кучер рассказывает, откуда у новости растут ноги.
Неделю назад в присутствии президента на заседании СПЧ, членом которого теперь стал и я, Даниил Дондурей заметил: количество низкопробного продукта, грубо говоря, "чернухи", на федеральном ТВ достигло масштабов национальной угрозы. Чтобы решить проблему, нужно создать наблюдательные советы. С диагнозом согласились все, включая Путина. С предложенной "терапией" –– почти никто. Николай Сванидзе предположил, что "советы" могут превратиться в форму цензуры. Леонид Парфенов заявил, что проблема глубже –– в политической цензуре. Я поддержал его, добавив, что пока сохраняется тотальный госконтроль над телеканалами страны, бесполезно серьезно обсуждать не только "лечение" от "чернухи", но любые другие проблемы общества.
Впрочем, ограничимся пока проблемой "чернухи" в "ящике". Есть только три способа ее решения. Первый выглядит так: вызывает к себе "царь" "бояр"-теленачальников и приказывает им прочистить, точнее, очистить каналы. Возможно, кстати, это самый эффективный вариант. Назовем его "монархическим".
Второй способ –– создание общественного ТВ. Однако каким бы чистым оно ни стало, вся та грязь, о которой говорил Дондурей, и не только, с федеральных каналов никуда не исчезнет.
А потому лично я (и, как выяснилось вчера, эту идею поддерживаю в СПЧ не я один) выступаю за приватизацию всех федеральных каналов, которые принадлежат государству, либо напрямую, либо через компании, где государство владеет контрольным или блокирующим пакетом.
"Вопрос политической конкуренции это решит, но куда же денутся низкопробные передачи?", –– спросите вы. Отвечаю. Госдума напринимала достаточно ограничительных законов. Именно этим жестким отслеживанием соблюдения уже действующих законов и должно заниматься государство. Сейчас же у государства есть свои и политические, и экономические интересы в том, чтобы иметь на ТВ именно те грязь и пошлость, которые мы имеем. Я понимаю, что эта идея смотрится сейчас не более реальной, чем казалось году в 1985-м падение Берлинской стены. И именно поэтому я верю, что она станет реальностью.