Литература\Проза
В издательстве "Кальвария" вышел новый роман Евгении Кононенко "Русский сюжет". Поскольку сама автор не скрывает, что поводом для ее литературной игры послужил пушкинский "Евгений Онегин", ИННЕ БУЛКИНОЙ не остается ничего другого, как исследовать совпадения и различия двух произведений.
Сюжет новой книги Евгении Кононенко действительно почерпнут из школьной хрестоматии. Главного героя ее романа зовут Евгений, а главную героиню, соответственно, Татьяна. В аннотации предупреждают, что речь пойдет о "лишнем человеке" на родной земле. В нужный момент на страницах романа появляется "дядя самых честных правил", и киевский интеллектуал Евгений отправляется к нему в деревню. Там он знакомится с патриархальным семейством, двумя сестрами и сельским врачом Владимиром. Столичный гость — завидный жених, поэтому его приглашают на именины. Герой ненароком становится убийцей, правда, не на дуэли, а в пьяной драке, после чего ретируется сначала в Киев, а затем — за границу. С этого момента сходство с русской классикой заканчивается. Евгений попадает в университет на американском Среднем Западе, где встречает свою Дуню, которая пишет монографию "Russian Sexuality".
На самом деле все, что происходит в данном романе с "лишними людьми",— это сугубо украинская история, в которой "отразился век, и современный человек изображен довольно верно". Кажется, герои и автор озабочены исключительно языковым вопросом и очень долго выясняют, кто с кем и на каком языке разговаривает, как по языку встречают и провожают, сходятся и расходятся.
Евгения Кононенко старается не отступать от пушкинского сюжета, что только идет на пользу ее собственному роману. Герои обмениваются книжками: сельская девочка приходит к столичному интеллектуалу со своим "Ричардсоном", то есть с Бертрис Смолл, а взамен получает Ницше и Хемингуэя. Потом она прочитывает его библиотеку, находит в ней не Байрона, но Кундеру и узнает, откуда заимствованы многие мысли ее кумира.
На последних страницах современный сюжет окончательно расходится с хрестоматийным: робкая девочка превращается не в светскую даму и генеральскую жену, а в продвинутую интеллектуалку и, судя по всему, свободную феминистку. Герои встречаются не на балу, а на конференции, где Татьяна выступает с докладом на тему "Нерв существования малых наций", а Евгений ловит ее на неточном цитировании того же Кундеры. Вопреки пушкинской коллизии, Татьяна, а не Евгений, пишет последнее письмо, больше напоминающее объяснительную записку: на просторах постмодерна нет места всей этой старомодной "русской хандре" и любовным признаниям. Парафраз линии пушкинского Ленского тоже оказывается вполне прозаичным и скучно-благополучным: несчастный Владимир не погиб, он вышел из комы и женился на Ольге. Его "страдальческая тень" не унесла с собой никакой "святой тайны". Наоборот, все произошло по самому вульгарному сценарию: он "носит стеганый халат", он счастлив и, возможно, рогат, в общем, "узнал жизнь на самом деле".
Такое впечатление, что самое поэтическое место этого непоэтического романа — воспоминания Евгения о покинутом Киеве — ностальгических прогулках по Печерску, мокрых скамейках в осенних парках над Днепром, кофе в "сером доме" возле метро "Арсенальная" — и неистребимой элегической печали о тех, кого "уж нет" и кто "далече".