Интервью рок
Группа Depeche Mode дала в Париже большую пресс-конференцию, на которой объявила о планах отправиться в 2013 году в турне в поддержку нового альбома, который уже записан, но пока не имеет названия. Турне начнется 7 мая в Тель-Авиве, а 22 июня группа даст концерт в Москве (билеты уже в продаже). Это будет первое концертное событие, которое пройдет на стадионе «Локомотив». 24 июня состоится концерт на санкт-петербургской арене СКК. На следующий день после пресс-конференции БОРИС БАРАБАНОВ поговорил с автором большинства песен группы гитаристом МАРТИНОМ ГОРОМ и клавишником ЭНДИ ФЛЕТЧЕРОМ о блюзе, английской музыкальной элите и характере популярности Depeche Mode.
— Как сейчас выглядит процесс записи у Depeche Mode? Есть ли в вашем мире место для понятия «студийная магия» или вы обходитесь электронной почтой?
Энди Флетчер: Нет, мы все-таки стараемся работать по старинке, одновременно все находимся в студии. Вот если говорить о недавнем совместном альбоме Мартина и Винса Кларка, то он как раз был сделан дистанционно. Но это необязательно плохо!
— Мартин, наряду с вашим с Винсом Кларком альбомом Дейв Ган тоже сделал работу на стороне — с группой Soulsavers. Принесли ли вы что-то из этих сайд-проектов в студию Depeche Mode, значит ли это, что в новом альбоме есть мотивы раннего рейва или мрачного соула?
Мартин Гор: Не думаю, что было какое-то прямое влияние этой музыки. В общем и целом я могу охарактеризовать основное влияние, которое в этот раз испытала на себе музыка Depeche Mode, как блюзовое. И это не так неожиданно для нас, как может показаться на первый взгляд. Мы достаточно долго используем блюз в наших записях. Даже на альбоме «Violator» (1990) была песня «Clean», да и «Personal Jesus» — это блюз в основе своей. Если говорить совсем скучным профессиональным языком, у нас достаточно песен, написанных в размере шесть восьмых, а не четыре четверти.
— Мне кажется, именно поэтому на Depeche Mode так часто делают кавер-версии совсем не синти-поповые музыканты. А как часто вы играете чужие песни? Мне приходит на ум только «John The Revelator» из альбома «Playing The Angel» (2006).
М. Г.: Да, эта песня основана на старом блюзе. Ну, у меня был целый альбом каверов — «Counterfeit²» (2003). Там был известный блюз «In My Time of Dying».
Э. Ф.: Но как группа мы не очень часто играем чужое. Не хватает времени на это.
— В интервью вы называете вашего давнего партнера Бена Хиллиера в качестве продюсера нового альбома, но Дейв Ган упоминал и Кристофера Берга, продюсера «The Knife» и «Little Dragon». Можно пару слов о нем?
Э. Ф.: Он очень медленный едок. И не очень пунктуальный человек. Хотя очень талантливый и приятный парень. Да, и еще он молод, что есть большое преимущество.
М. Г.: Он прекрасный музыкант, настоящий скульптор звука. Бен мог дать нам задание на день и уйти заниматься другими делами, и мы оставались с Крисом работать дальше. В новом альбоме вклад Криса очень серьезен.
— В большом концерте на церемонии закрытия Олимпиады в Лондоне не нашлось места для Depeche Mode, из чего я делаю вывод, что музыкальный истеблишмент в Англии вас по-прежнему в упор не видит. Вас вообще приглашали?
Э. Ф.: Нет. Это очень странно — с таким количеством хитов и альбомов, с такой армией фанатов. Возможно, индустрия не видит нас в таком контексте, потому что мы всегда издавались на маленьком лейбле.
М. Г.: Мне кажется, для тех, кто придумывал эту церемонию, мы где-то в той же лиге, что и Hot Chocolate (одна из забытых ныне английских поп-групп 70–80-х.— “Ъ”). Кстати, почему они не пригласили Hot Chocolate? (Смеется.)
Э. Ф.: Каждый год в рамках Brit Awards вручают награду за достижения всей жизни. Так вот, в прошлом году ее решили не вручать, потому что, по их мнению, вручать некому. Просто не нашли достойных, понимаете? Спросили бы нас.
М. Г.: Пару лет назад Нил Теннант из Pet Shop Boys, получая эту награду, спросил: «Почему вы не наградите Depeche Mode?»
Э. Ф.: Ноэль Галлахер тоже как-то спрашивал об этом на какой-то церемонии.
М. Г.: Да? Я не знал... Ну, ничего страшного, мы спокойно спим по ночам.
Э. Ф.: Музыкальные награды никогда не были нашей головной болью.
— Зато у вас огромная фанатская армия с долгой историей, и это уже не тинейджеры, а взрослые люди в большом количестве. Что их держит около вас?
Э. Ф.: Вот я, например, понятия не имею. Хорошо, у нас есть хорошие песни, мы умеем давать отличные концерты, но вот именно природа этого массового, многомиллионного движения мне непонятна. Может быть, все дело в том, как нас снимал Антон Корбейн. Но вообще это чудо. Как и то, что мы до сих пор вместе.
М. Г.: Каким-то образом мы проникли в повседневность людей, стали стилем их жизни.
— Но вы никак не конвертировали этот факт. Не припомню, чтобы вы выпускали собственную линию одежды или именной парфюм.
Э. Ф.: Отличная идея с парфюмом!
М. Г.: Мы как раз недавно в одном из интервью говорили о самой природе знаменитости. Это сейчас так важно. И это практически ничего не значит. Потому что множество людей, которых считают знаменитостями, просто-напросто ничего не делают. Возможно, кроме парфюмов. Мы всегда избегали этого стиля жизни. Если мы даем интервью или фотографируемся, значит, мы продвигаем альбом или готовим тур. Но между альбомами и турами — три года. И в эти три года мы становимся обычными людьми, которые живут себе, занимаясь своими семьями. Вот завтра закончится эта сессия интервью, и я перестану даже брать телефонную трубку.
Э. Ф.: Это большое счастье и большая роскошь — иметь такую популярность, как у Depeche Mode, и позволять себе жить частной жизнью нормальных людей, без всей этой суеты.
— Огромное число ваших поклонников живет в Восточной Европе, и в этом регионе, в особенности в России, то и дело происходят серьезные политические метаморфозы. Не может быть, чтобы вы за этим не следили. Но выглядит так, будто у вас какое-то табу на политические темы и политическую активность.
Э. Ф.: У нас свои цели и задачи. Лично я политикой интересуюсь, безусловно. Но для нас очевидно, что политика и Depeche Mode — не те вещи, которые должны идти рука об руку. Это надо любить, как любит Боно, например. Нужно любить проповедовать со сцены, делать комментарии в интервью. А мы всегда держались в стороне.
М. Г.: Когда мы пишем музыку или исполняем ее, мы имеем в виду, что для многих она — единственная соломинка, которая позволяет держаться на плаву, например, в период рецессии или еще каких-то общественных катаклизмов. Мы не говорим о политике буквально, но имеем в виду, что в наше время людям приходится тяжело и мы можем им помочь. И есть яркие примеры, когда музыканты слишком глубоко погружаются в политические проблемы, но не достигают успеха на этом поприще и при этом сдают позиции в своем главном деле.