Но не хватило хлеба, и зрелище не оценили
Архитектура — мать искусств, видимо поэтому торжественное открытие дней Вены в Москве Юрий Лужков произвел именно на выставке венского зодчества. С австрийской стороны выставку открыл бургомистр Вены доктор Михаэль Хейпль. Вена очень нравится мэру. Для повышения статуса мероприятия он предложил руководству Малого Манежа (по его словам, "лучшего зала Москвы с точки зрения творцов") переименовать Манеж из Малого в Новый, а самим творцам — учиться у венской архитектуры.
Вероятно, Юрий Лужков не осмотрел выставку до того, как начал ее открывать и призывать использовать венский опыт в московский архитектуре. Он опирался на свои воспоминания о Вене, поскольку вспоминал пешеходные зоны австрийской столицы, прекрасные кафе и, как он выразился, "сочетание современности со стариной в области сервиса". Выставка открывалась через четыре часа после того, как президент внес кандидатуру Примакова в парламент, и к этому моменту Юрий Лужков еще не растратил победительной энергетики человека, который чуть было не стал спасителем отечества. Он сиял, слова о венском общепите гипнотизировали зал. Люди оглядывали стенды в поисках венских кондитерских. Это привело к отчасти скандальным последствиям. Открыв выставку, мэр и бургомистр удалились на фуршет в закрытое помещение, а присутствующим, распаленным гипнотической силой Лужкова и слухами о грядущем голоде, осталась лишь духовная пища. И в этот момент к ним вышел тихий официант с небольшим подносиком, на котором лежали маленькие европейские кусочки еды.
Его смяли. Идущий следом другой официант от ужаса уронил поднос с напитками. Пол под ногами евших захлюпал австрийским вином и захрустел стеклом. Фотокорреспонденты жадно ловили эти живые сцены как интересную бытовую фактуру русского экономического кризиса. Голод присутствовавших можно понять — в экспозиции вовсе не были представлены венские радости жизни. То, о чем так аппетитно рассказывал Юрий Лужков, не показали даже в картинках. Мрачные черно-белые стенды представляли беспрерывные сетки из стекла и бетона отнюдь не кондитерского свойства. Длинные ряды панельных домов вместо ожидаемых тортов, кремов и оперетты совершенно деморализовали почтенную публику.
Вена в архитектурном отношении — весьма специфический город. В послевоенной географии он оказался на самой окраине Европы — в опасной близости от железного занавеса. Это привело к двум примечательным последствиям. Инвестировать сюда никто не хотел. Архитекторы в связи с большим количеством досуга могли позволить себе серьезные интеллектуальные игры. Вене принадлежат экстравагантные постройки самой яркой звезды европейского постмодерна — Ганса Холляйна. Здесь появились первые образцы европейской деконструкции — работы группы Кооп Химмельблау, взорвавшие в свое время профессиональную периодику. Здесь же находится и памятник архитектурной контркультуры архитектора Хундертвоссера — Хундертвоссерхауз, который считается настолько экстравагантным, что о нем даже не вполне прилично говорить. Но все это — по московским меркам небольшие объекты. И Холляйн, и Кооп Химмельблау были удостоены на выставке по одной фотографии 13 х 18 см каждый во втором ряду экспозиции. Хундертвоссера решили не показывать.
Экспериментальная линия венской архитектуры была задавлена другой. Когда нет чужих инвестиций, строят на налоги. Главная задача такой архитектуры — не выделяться. В Австрии всегда были сильны позиции социал-демократов, а их присутствие в муниципалитетах в Европе всегда узнается "на раз" — это кварталы дешевых модернистских коробочек, зримо демонстрирующих избирателям, как далеко продвинулась в их городе идея социального равенства. Венские новые районы, правда, выстроены лучше, чем продукция отечественных домостроительных комбинатов: они чистые, аккуратные, планировка квартир в них не лишена изящества, но на черно-белых фото эти отличия не увидишь. Зато родная, истинно черемушкинская, тоска этих кварталов чувствуется мгновенно.
Выставку привез бургомистр. Привез не игры интеллектуалов, но политику малых дел. Он отчитался по линии заботы о простых горожанах. В неблагополучной, как ему, видимо, рассказали, России как-то неудобно демонстрировать роскошь офисов, банков и пятизвездных отелей. Надо показать социальное жилье, школы, больницы, дома престарелых и уютные интернаты даунов. Боже, видел бы он милую роскошь московского стиля, которая принята в Москве! Право, стоило, чтобы до выставки Зураб Церетели подарил им в Вену золотого медведя. Для общей ориентации в местных реалиях.
АННА Ъ-ГАРДНЕР