Предвыборная гонка на юге Украины без вина не обходится
"Единственная моя-а-аа!" — орет бывший тракторист Степан на улице Ленина. Орет так, что слышно даже на Гагарина. Лают собаки, ругается пенсионерка, в чей палисадник, сломав все хризантемы, упал Степан, смеются дети. "Ну все, заиграло,— говорит мой родственник.— Заиграло молодое вино! Началось!"
Здесь, в Бессарабии, на юге Украины, вино — стратегический продукт. Им расплачиваются за уголь, за справки в сельсовете, им лечатся, его пьют сразу после удачных родов: "Будем здоровы!" и его разливают в стаканы у только что отрытых могил: "Царствие небесное!". Все огороды, спасибо подходящему климату, засажены виноградниками. Вообще, на Украине под огороды занято 3 млн га земли — больше, чем территория некоторых стран. И в этом селе в Одесской области нет ни одной семьи, которая летом дружно не пропалывала бы свои виноградники — три-четыре раза, снова и снова, а осенью не делала бы свое вино. Даже старики, даже самые опустившиеся алкоголики занимаются этим. И если вдруг кто-то умирает или уезжает, его надел тут же забирают соседи. Не потому что такие уж жадные. Но чтобы саженец вырос и начал плодоносить, должно пройти несколько лет. Поэтому селяне просто не могут видеть заброшенные виноградники, в которые десятилетиями кто-то вкладывал труд,— у моего родственника пять таких чужих, никому не нужных участков. "Нахапал, теперь мучаюсь",— лучась счастьем, жалуется он.
В сентябре виноград собирают всем миром, ведь успеть надо за пару дней. Зовут соседей, родственников, из городов приезжают на помощь дети. "Мама, да вырубите вы эти кусты к черту! — кричат городские дети из всех дворов.— Это ж бесполезный труд! Вы столько вина уже не выпьете, а виноград ваш принимают закупщики по гривне за килограмм. Так давайте я вам заплачу эти деньги, и мы не будем больше убиваться на огороде, как рабы! Мама!" Но сколько бы молодежь ни кричала, налитые солнцем гроздья все равно в начале каждой осени рвут и бросают в корзины — так было при царе и царице, при Румынии и при немцах, при Сталине, Горбачеве, Януковиче. Каждый сентябрь. Так было и так будет. Корзины несут под навес, к дробилкам. Вокруг летают пчелы, осы, суетятся куры, набрасываясь на каждую упавшую "бубочку". Это винные сорта, темные, с толстой кожурой. Их давят, дробят. Тягучий сок льется в ведра, все пачкает, его не отмыть ничем. Дети, взрослые — все подставляют кружки, все глотают эту бессарабскую сладость, смеются. Мужчины притягивают к себе измученных тяжелой работой женщин и впиваются в их черные виноградные губы. Счастье! Собрали!
Затем сок разливают — у кого-то получается две большие бочки на 50 литров, у кого-то шесть. Бочки запечатывают, подвалы закрывают. И ждут ровно 40 дней: "Ну, дай боже". Старого вина уже нет, закончилось еще в конце лета, а новое — получится ли? Каким оно будет? Заиграет ли как следует? Эти 40 дней в селе самые тревожные. И они частенько совпадают с финалом предвыборных кампаний. Восемь лет назад в это время село тоже бродило, играло и пенилось. Жители тогда разделились на части, по фамилиям своих фаворитов. Януковичи сдирали плакаты ющенковцев, ющенковцы сдирали плакаты януковичей, а потом приходили сторонники Мороза и заклеивали своими листовками и тех, и других. Борьба шла открытая, беспринципная. Кума Юля наклеила листовки своего кандидата на забор кумы Вали. Кума Валя, не будь дурой, тут же очень неприлично разукрасила кумы-юлину листовку ручкой-шестицветкой. Всерьез подрались два деда — "синий" и "оранжевый". Суровый был год, полный тревог и надежд.
В этом году плакаты политиков тоже вроде расклеивали: и на старой Доске почета, прямо под металлическими буквами "Слава труду колхозников!", и на столбах, даже на деревянный туалет за библиотекой кто-то улыбающегося кандидата прилепил. Но делали это не от души, как раньше, а за 200 гривен в месяц — столько платили кандидаты в депутаты своим сельским агитаторам. Содрать плакаты конкурентов — 50 гривен, но тут и работы всего на ночь. Никто уже не дрался, никто не проклинал политических оппонентов, в магазине не вспыхивали дебаты, и кума Юля и кума Валя давно пришли к консенсусу: "С...ть на них на всех!" Их поддерживают и другие односельчане: "Выборы эти ничего не меняют", "За кого ни голосуй, все равно получишь...", "Нам все равно. Кого выберут, того и выберут".
А вот политикам в этом году было не все равно. В сельской местности живет слишком много избирателей, чтобы о них забыть. К тому же, как бы селяне ни ворчали, они в отличие от городских на выборы всегда ходят. Принято так — если в воскресенье играет "на центре" музыка, значит, надо надевать красивую рубаху и идти на выборы. Праздник! "Сельские жители составляют основу электоральной базы многих депутатов,— говорит эксперт экономических программ Центра Разумкова Павел Розенко.— Сегодня в селах проживает 35-40 процентов населения, однако исследования показали, что они ведут себя во время выборов намного активнее, чем горожане". Да, явка тут высокая, даже если голосовать не за кого. Поэтому украинские партии, штурмующие парламент, селянам уделяли едва ли не самое большое внимание. Ведь это раньше выборы делал майдан. А сейчас, во времена всеобщей апатии, выбирает село.
Так что политики старались изо всех сил. Партия регионов в своей предвыборной программе, в разделе под грифом "Новая жизнь украинского села" клялась развивать социальную инфраструктуру, строить новые элеваторы, провести газификацию сел — правда, без уточнения конкретных сроков. "Батькивщина" собиралась выдать крестьянам акты на право собственности на свою землю и подключить каждую сельскую школу к высокоскоростному интернету. Партия УДАР грозилась на пять лет установить нулевую ставку налога на прибыль для созданных в селах предприятий. Компартия обещала ежегодно инвестировать в развитие украинского села сумму, эквивалентную как минимум 7 процентам ВВП. Свободовцы сулили льготные кредиты всем работающим в сельском хозяйстве.
Чуть ли не каждый день по селам ездили местные политики. Агитировали, жали руки и наливали. Особенно полюбил такие встречи бывший тракторист Степан. Когда-то он работал в колхозе, а теперь перебивается случайными заработками. Сейчас вместе с другом копает нашей соседке басину — большую яму, резервуар для воды, который надо еще оштукатурить изнутри. Внешне басина выглядит как колодец, но воду туда сливают из специально привезенной цистерны — водопровода ведь во многих украинских селах нет, несмотря на многолетние обещания политиков. Так вот. Соседка на работников с первого дня жаловалась: "По три литра вина в день выпивают! Утром я их кормлю и графинчик на полтора литра выставляю, в обед — то же самое. Так они еще и на встречи с депутатами ходят!"
Три литра вина на двоих — средний гонорар для двух опытных мужчин. Они и не опьянеют от такого объема. Поэтому, когда из района приезжали кандидаты в депутаты, чтобы встретиться с народом, Степан с другом всегда был в первых рядах. Встречи проходили в теплой, дружеской обстановке: устраивался небольшой концерт, электорат угощали конфетами, печеньем и обязательно разносили "по стаканчику". Потом — еще по стаканчику. И еще. А потом мужики расходились по домам, заваливаясь на заборы: "С ветром обрученная, светом озаренная-а-а-а..."
Политики более высокого ранга селянам не наливали, но обещали все на свете блага так же яростно. Премьер-министр Николай Азаров приказал губернаторам решить вопрос с обеспечением централизованного освещения в украинских селах. Владимир Литвин заявил, что для возрождения украинского села следует создать хотя бы по одному предприятию в населенном пункте. Януковича внезапно озарило: "В селах Украины следует построить такие же качественные дороги, какие были построены к чемпионату Евро-2012".
Кстати, когда Янукович собрался в Одесскую область накануне выборов, то по селам прошел слух: "Может, к нам заедет". Но жители сами же и посмеивались над своей наивностью: "Если не начали ремонтировать дорогу, значит, не приедет". Так и вышло. Президент отправился туда, где получше асфальт, а селяне продолжили "гекать и хекать" в рейсовых автобусах по своим родным дорогам.
Нет, никому они уже не верят так безоговорочно, как раньше. И на вопрос: "Надеетесь ли вы на лучшую жизнь после этих парламентских выборов?" — только усмехаются. "Хотелось бы, конечно,— говорят.— И фонари на Ленина хотелось, чтоб поставили, и дорогу, чтоб сделали нам, как к чемпионату Европы, и чтоб работать было где. Но это, наверное, трепотня, одни разговоры".
Единственное, что всех сейчас волнует по-настоящему, так это процессы в деревянных бочках. Прошло 40 дней, и теперь, если зайдешь к кому-нибудь в гости, тебя сразу в погреб зовут. Хозяин осторожно наливает в графин вино, поднимает его к электрической лампочке: "Мутненькое еще". Наливает тебе этого мутненького. Взволнованно вглядывается в твое лицо: "Ну как?" и, не дождавшись ответа, спешит предупредить: "Молодое вино — дурное. Не поймешь — то ли сладковатое, то ли горчит. Надо еще немного подождать, пусть осядется, успокоится. Дай боже, все будет хорошо".