Добыть по-русски

На прошлой неделе произошла крупнейшая сделка в истории российского бизнеса. По ее итогам исчезла одна из самых эффективных частных компаний страны — ТНК-ВР, и появилась одна из самых больших нефтегазовых корпораций мира — новая "Роснефть". По мнению "Власти", политики в этой истории не меньше, чем бизнеса.

Кирилл Мельников

"Это хорошая, большая сделка"

В прошлый понедельник президент "Роснефти" Игорь Сечин приехал к президенту России Владимиру Путину в его резиденцию Ново-Огарево. На встрече под камеры Сечин наконец официально объявил: "Роснефть" покупает 100% ТНК-ВР. Переговоры об этом Сечин вел в Лондоне на протяжении нескольких дней. В итоге ему удалось договориться о покупке 50% ТНК-ВР у ВР за $17,1 млрд наличными и еще 12,85% акций самой "Роснефти". Кроме того, он подписал соглашение с владельцами другой половины ТНК-ВР — консорциума AAR ("Альфа-групп", Access Industries и "Ренова") — о покупке их доли за $28 млрд. "Роснефть" собирается финансировать сделку за счет привлечения заемных средств.

$4,8 млрд, полученных от "Роснефти", ВР собирается потратить на приобретение еще 5,66% акций нефтекомпании у "Роснефтегаза". Таким образом, она станет ее крупнейшим акционером после государства: с учетом приобретенных еще в ходе IPO в 2006 году 1,2% акций доля ВР в "Роснефти" составит 19,75%, что позволит ей поставить на баланс запасы новой компании. Больше только у "Роснефтегаза", который будет владеть почти 70%. Таким образом, в сделке будут задействованы рекордные для российского бизнеса $61 млрд, что Сечин особенно отметил в ходе встречи с Путиным. "Это хорошая, большая сделка, которая нужна не только для энергетического сектора России, но и для всей российской экономики. Хочу выразить надежду, что удастся выстроить партнерские отношения с одним из крупнейших акционеров, иностранной компанией, эта компания работает у нас давно, зарекомендовала себя положительно",— отозвался Путин. После сделки "Роснефть" станет первой в мире по уровню добычи углеводородов.

"Россия во что бы то ни стало"

ВР в России работает действительно давно — она была одной из первых западных нефтекомпаний, которая зашла на российский рынок. И чтобы понять, действительно ли она себя хорошо зарекомендовала и получится ли у нее выстроить партнерские отношения с "Роснефтью" (чего не получилось с AAR), надо вспомнить, как ВР оказалась в России.

За развитие бизнеса ВР в России долгое время отвечал Джон Браун, возглавлявший ее с 1995 по 2007 год. Интерес к стране в британской компании стали проявлять еще в конце 1980-х, когда стало понятно, что скоро СССР прекратит свое существование и иностранцы смогут получить доступ к углеводородным ресурсам "империи зла". Сначала, как вспоминает Джон Браун в своей книге "Больше чем бизнес", ВР не смогла договориться о получении проектов в добыче, и поэтому решила начать с АЗС, землю под которые компании выделили благодаря Юрию Лужкову. А потом ВР предложили купить часть "Сиданко" — нефтекомпании Владимира Потанина. Браун так говорил про эту сделку: "Мы должны относиться к этому, как к ставке в казино. Можем все проиграть". В итоге ВР в ноябре 1997 года приобрела 10% "Сиданко" за $571 млн. "Сиданко" в лице Владимира Потанина должна была дать ВР надежное политическое прикрытие в России. Но потом британская компания начала терять свои активы из-за того, что принадлежавшие ей 10% не позволяли влиять на бизнес. Самый крупный из них — "Черногорнефть" — перешел к Тюменской нефтяной компании (ТНК), главным акционером которой был Михаил Фридман.

И это стало отправной точкой: получилось, что ВР потеряла на сделке около $200 млн и мало кто в компании желал продолжать бизнес в России. Браун долгое время не хотел встречаться с Фридманом. Но потом встретился и понял, что Михаил Фридман не совсем не прав. В итоге между ВР и Тюменской нефтяной компанией начались переговоры о партнерстве, ведь британская компания, по словам Брауна, "хотела попасть в Россию во что бы то ни стало, а способов сделать это было немного". Причем одной из главных причин продолжать развитие в России для ВР был приход к власти Владимира Путина, который обещал четко соблюдать законы и бороться с коррупцией.

Помимо ТНК, для партнерства ВР рассматривала ЮКОС Михаила Ходорковского и "Сибнефть" Романа Абрамовича. В итоге британцы партнерства с Ходорковским испугались, а что не получилось с Абрамовичем, толком неизвестно. Но, как показало время, выбор в пользу ТНК был правильным и оправданным: ВР получала доступ к российским запасам и рынку труда, а также известность. А ТНК приобрела инвестиции, технологии, опыт и репутацию надежного в глазах западного мира партнера. Однако доля в 25% ВР больше не устраивала: компания хотела иметь контроль. Это, естественно, не устраивало Михаила Фридмана и руководство страны. В итоге сошлись на паритетном владении. Правда, Путин тогда сразу сказал: "Такая пропорция никогда не работает". И оказался полностью прав.

ВР согласилась на 50%, за которые заплатила $8 млрд, так как считала, что будет иметь достаточную степень контроля благодаря своим менеджерам в объединенной компании, которые заняли ряд ключевых позиций. Договор о создании ТНК-ВР был подписан в июне 2003 года Михаилом Фридманом и Джоном Брауном в Лондоне в присутствии Владимира Путина и британского премьера Тони Блэра. Эта фотография до сих пор висит в кабинете совладельца "Альфа-групп", ключевого менеджера ТНК-ВР Германа Хана. Но довольно скоро в ВР поняли, что вести бизнес будет не так уж и просто. Уже в 2005 году ТНК-ВР обвинили в неуплате налогов (претензии удалось снять). Неофициально российские власти дали понять, что для иностранного капитала может быть введен ряд ограничений.

Правда, проблемы у ВР начались не с Кремлем, а с российскими партнерами. "Михаил Фридман уступал в могуществе только самому российскому государству. Соглашение было заключено на пять лет, и в течение этого срока время от времени возникали размолвки и разногласия — все они касались тактики. Внутри компании шла скрытая партизанская война, часто направленная на подрыв положения иностранных сотрудников",— вспоминает Джон Браун. В 2007 году он принял решение уйти из компании, и Путин был одним из немногих, с кем уходящий президент ВР захотел попрощаться. Путин отметил постоянство ВР, что Брауна удивило. Постоянство ВР, видимо, сыграло свою роль, когда "Роснефть" выбирала стратегического партнера.

"После этого уже было ничего не страшно"

Российские акционеры, по всей видимости, свои претензии к менеджерам ВР как "подрыв" общего бизнеса не расценивали. Их перестало устраивать, что некоторые топ-менеджеры слишком дорого обходятся: компания снимала им квартиры (в том числе на Старом Арбате, где раньше был офис ТНК-ВР), оплачивала частные школы для детей и т. д. Но глобальные противоречия были в другом — во взглядах на развитие ТНК-ВР. ВР рассматривала эту компанию как свою дочернюю структуру для работы в России. AAR же видел в ней нефтекомпанию мирового масштаба, а для этого статуса нужны активы за рубежом. И хотя вряд ли кто-то мог воспринимать ТНК-ВР как конкурента ВР в третьих странах, британцы сказали жесткое "нет" на все предложения о приобретении иностранных активов. В частности, российских совладельцев очень интересовала немецкая нефтеперерабатывающая Ruhr Oel, в которой половина принадлежала ВР. Отказ продать этот актив стал поводом для начала внутрикорпоративной войны.

В 2008 году власти внезапно обвинили ряд иностранных менеджеров ТНК-ВР, в том числе главу компании Боба Дадли, в нарушении иммиграционного законодательства. В офисе нефтекомпании даже прошло "маски-шоу", связанное с сотрудниками, подозреваемыми российскими властями в шпионаже. "После этого, в общем, уже было ничего не страшно,— вспоминает один из иностранных топ-менеджеров ТНК-ВР о том, как в его кабинет пришли люди в масках и с автоматами.— Я понимал, что это все не очень серьезно, и попросил подождать, пока отправлю email по работе. Не дали, конечно, но в российских реалиях — вполне себе корректно". О том, кто мог стоять за всеми акциями, есть много домыслов. Согласно одной из версий, не обошлось без участия российских силовиков, в частности Игоря Сечина, занимавшего тогда должность энергетического вице-премьера: якобы ему пожаловались, что иностранные инвесторы не хотят играть по правилам и совсем не уважают страну.

ВР тогда не нашла ресурсов для противостояния российским акционерам и фактически капитулировала, согласившись на новое акционерное соглашение. В нем оговаривалось, что ТНК-ВР может приобретать активы за рубежом, имеет возможность выйти на IPO, вводилась должность независимого руководителя компании и т. д. Ряд менеджеров во главе с раздражавшим русских партнеров Бобом Дадли покинули РФ. ВР, правда, удалось сохранить структуру собственности ТНК-ВР, в то время как AAR хотел контролировать компанию.

Российские власти формально тогда не вмешивались в конфликт. Лишь Владимир Путин однажды обронил, что паритетное владение — крайне сложная форма. Постепенно стороны начали налаживать мирную жизнь: ТНК-ВР приобрела ряд международных активов, причем часть из них у ВР, которой из-за разлива нефти в Мексиканском заливе пришлось продавать некоторые свои проекты. К тому моменту британскую компанию уже возглавил Боб Дадли. Российские акционеры пожелали ему всяческих успехов: однажды на рядовую пресс-конференцию пришел Герман Хан, который нечасто общается с журналистами, и заявил, что будет всячески поддерживать своих партнеров.

"Фридман просто пережал"

То, что произошло в январе 2011 года, стороны, естественно, расценивают по-разному. В Белом доме топ-менеджмент "Роснефти" и ВР в присутствии Владимира Путина объявил о создании стратегического альянса через обмен акциями (за 9,5% "Роснефти" ВР отдавала 5% своих акций) и совместной работе на шельфе. Михаил Фридман потом рассказывал корреспонденту "Власти", что AAR был не в курсе готовящейся сделки. По его словам, ВР говорила, что обсуждает некий символический обмен акциями с "Роснефтью" и небольшие проекты на шельфе. В ВР, естественно, уверяли, что их российские партнеры были в курсе всех ее планов. Но у AAR был очень весомый аргумент — акционерное соглашение, по которому стороны обязуются согласовывать с советом директоров ТНК-ВР все сделки на территории России и Украины, а поучаствовать в сделке с "Роснефтью" ТНК-ВР предложено не было. В итоге создание стратегического альянса ВР и "Роснефти" было заблокировано AAR через Стокгольмский арбитраж.

В AAR потом рассказывали, что прежде чем расстроить сделку госкомпании и ВР, обсуждали свою позицию "на самом верху", то есть и с премьером Владимиром Путиным, и с президентом Дмитрием Медведевым. Их аргументы — прежде всего четкие договоренности, закрепленные в акционерном соглашении,— были услышаны и приняты. Сечин сначала говорил и о возможности судебных исков со стороны "Роснефти", но до них дело так и не дошло. То, что в госкомпании знали об обязательствах ВР перед ТНК-ВР,— факт, британская компания этой информации не скрывала. Все участники переговоров сходятся на том, что ключевую роль в этой истории играл Сечин, на ресурс которого то ли понадеялась сама ВР, то ли он сам его переоценил. Впрочем, возможно, в тот момент российская власть просто решила не торопить события, понимая, что рано или поздно у нее будет возможность довести начатое до конца.

Через некоторое время конфликтующие стороны начали переговоры. "Роснефть" и ВР предложили AAR за их долю в ТНК-ВР $32 млрд, часть из которых российские акционеры получали бы акциями компаний. Это было на 10-20% выше рыночной стоимости их доли и на $4 млрд больше, чем они получали сейчас. Кроме того, и Михаил Фридман, и Герман Хан всегда говорили, что не хотят выходить из нефтяного бизнеса, а такое предложение позволяло им стать инвесторами двух больших компаний. Почему AAR отказался, достоверно неизвестно. По одной из версий, Сечин предложил российским акционерам сначала отозвать свой иск из Стокгольмского арбитража, а потом провести сделку, а они ему не поверили.

Параллельно с процессом в международным суде претензии к ВР появились и у миноритарных акционеров ТНК-ВР, которые обвинили британскую компанию в срыве потенциальной сделки с "Роснефтью". Убытки от несостоявшейся сделки они оценивали в миллиарды рублей, дело рассматривалось в Тюменском арбитражном суде — в том же суде (и с тем же судьей), где в свое время миноритарии ТНК-ВР обвиняли ВР в нарушении иммиграционного законодательства. В рамках этого дела, кстати, уже в офисе ВР проходила выемка документов, причем судебными приставами в сопровождении спецназа в масках и с автоматами. ВР, правда, тоже нашла основания для подачи иска в Стокгольмский арбитраж. Один из российских совладельцев ТНК-ВР — "Ренова" Виктора Вексельберга — продолжал владеть газовым бизнесом в России и на Украине, что нарушало условия акционерного соглашения.

Сама ТНК-ВР начала жить в условиях акционерного конфликта. Из состава ее совета директоров вышло два независимых директора, которые появились после первого конфликта. Одним из них был экс-канцлер ФРГ и личный друг президента Путина Герхард Шредер. В нефтекомпании уже не шла речь о назначении независимого руководителя, под которым подразумевался бывший глава West Siberian Resources Максим Барский. Самым болезненным для ВР, которая должна была расплачиваться за последствия аварии в Мексиканском заливе, было, конечно, вето на выплату дивидендов, ведь ТНК-ВР приносила ей в среднем по $3 млрд в год.

В итоге в ВР не выдержали: в начале июня 2012 года британская компания объявила, что собирается выйти из ТНК-ВР. Претендент на долю нашелся довольно быстро: уже в конце июля о вступлении в переговоры с британской компанией объявила все та же "Роснефть". По словам источников "Власти", близких к обеим компаниям, стороны начали обсуждать такую возможность еще в апреле. Тогда Игорь Сечин занимал пост вице-премьера, но в начале мая он был назначен президентом "Роснефти". И на эту должность он, видимо, шел, понимания, что его главным делом будет не столько заключение шельфовых партнерств с иностранными мейджорами, сколько поглощение ТНК-ВР.

В AAR поначалу тоже рассматривали возможность приобретения доли ВР, но не всей, а 25% за $7-10 млрд. До официального предложения в итоге дело так и не дошло. Поворотным моментом стала встреча топ-менеджмента ВР с Сечиным и Путиным в начале сентября. В официальном сообщении Кремля говорились, что обсуждались аспекты сотрудничества. Тем не менее было очевидно, что стороны почти договорились, раз пришли к Путину и это стало достоянием общественности. На следующий день после этой встречи в Кремле Герман Хан выглядел растерянным и удрученным, вспоминает один из его подчиненных: в AAR поняли, что помешать сделке они уже не в силах. На словах, впрочем, ни у кого из российских совладельцев ТНК-ВР не было вопросов к партнерству с "Роснефтью", но неофициально они говорили, что теперь их доля в компании станет менее ликвидной. Раньше за политическое прикрытие ВР отвечали они, но все изменилось.

В AAR решили попытаться найти средства на все 50% ТНК-ВР. Консорциум провел переговоры с банками, но выяснилось, что большинство из них уже связано эксклюзивными обязательствами с "Роснефтью". Российские акционеры начали обсуждать возможность привлечения денег у инвесторов. По информации "Власти", переговоры прошли даже с Романом Абрамовичем, который не прочь вернуться в нефтяной бизнес.

Как бы ни развивалась эта история, у AAR всегда было несколько сценариев дальнейших действий, поэтому намерения российских акционеров могли меняться каждую неделю. Сначала Фридман говорил о том, что "партнерство с ВР себя исчерпало" и работать вместе с британской компанией уже никто не хочет. Но когда сделка ВР и "Роснефти" стала реальностью, AAR пошел на попятную, предложив своим партнерам мировую и разблокировав выплату дивидендов. Российские акционеры даже организовывали звонки Бобу Дадли от Тони Блэра, который фактически стоял у истоков компании, и бывшего губернатора американского штата Миссисипи, пострадавшего от разлива нефти в Мексиканском заливе, которые отговаривали главу ВР от сделки. Но было поздно.

"Фридман просто в этот раз пережал",— считает собеседник "Власти", участвовавший в переговорах. Это признают и сами российские акционеры. Нельзя сказать, что они остались внакладе, получив за свою долю $28 млрд. Вот только на каких конкретно условиях они получат деньги, неизвестно. "Зачем нужен кеш? Сидеть на берегу моря или плавать на яхте? Я не осуждаю плавание на яхте, это замечательное занятие, но не для меня",— говорил Михаил Фридман в интервью газете "Коммерсантъ".

"Занятно, что российское правительство было против, но сделка произошла"

Реально помешать поглощению ТНК-ВР "Роснефтью" могло только российское правительство. Вице-премьер Аркадий Дворкович говорил, что госкомпании не должны расширять свое присутствие в отрасли. Между Сечиным и Дворковичем есть конфликт, чего никто особо не скрывает. И вице-премьер, конечно, совсем не хотел усиления как личных позиций президента "Роснефти", так и позиций вверенной ему компании. Ведь поглощение ТНК-ВР — это развитие госкапитализма, который члены правительства Дмитрия Медведева, выступающие за приватизацию, не поддерживают. Кроме того, это не пойдет в плюс инвестиционному климату. Но в итоге против покупки AAR доли ВР вице-премьер не возразил. Наверное, это объясняется тем, что Путин уже поручил правительству выдать директивы для представителей государства в совете директоров "Роснефти" одобрить сделку. "Это, конечно, очень занятно, что российское правительство было против, но сделка произошла",— признается топ-менеджер ВР. Рассказывают, что в последний день переговоров в Лондоне между "Роснефтью" и ВР Дворкович вызывал главу представительства британской компании в России в Белый дом, где, по словам источников "Власти", высказал свое неудовольствие и в сердцах даже заявил, что не хочет ничего больше слышать о ВР.

Но работать с ВР ему больше не придется, как и ее бывшим российским партнерам. "Судьба Германа Хана — в его руках и руках господа Бога",— сказал журналистам после сделки Сечин, который теперь становится главой нефтяного аналога "Газпрома". "Ну пусть уже покуражатся",— отреагировал потом на эту реплику один из подчиненных Хана.