Очередная пенсионная реформа в России является новой попыткой вернуть пенсионерам высокий социальный статус, который они имели в позднесоветские времена, считает обозреватель "Власти" Сергей Минаев. Но сейчас времена совсем другие.
К 1980-м годам в СССР сложилась система, при которой пенсионеры могли считаться весьма ценными членами общества — во всяком случае, своей семьи. Ключевыми словами при их оценке служили "зарплата" и "стаж". Если вести речь не о персональных пенсионерах, а о простых смертных, скажем весьма распространенной в СССР категории инженерно-технических работников, то вполне типичной являлась картина, когда человек получал 132 руб. в месяц. 120 руб. он получал как лицо, имевшее хорошую зарплату (примерно 200 руб. в месяц) и стаж работы более 20 лет — естественно, хорошую зарплату они получали только к концу своей инженерной карьеры. А еще 12 руб. они получали, как десятипроцентную надбавку за то, что 20 лет они отработали на одном месте. Конечно, не все в СССР получали хорошую зарплату, и, соответственно, пенсии у них были меньше. Но всем нужно было иметь трудовой стаж более 20 лет, и все высоко ценили непрерывность стажа для получения десятипроцентной надбавки. Кроме того, особенностью советской системы было то, что для получения пенсии в полном объеме необходимо было отработать 40 лет — если человек тратил время на образование, это требование обесценивало официальный пенсионный возраст.
Как бы то ни было, получалось, что пенсионеры имели значительную денежную ценность для своих детей. Например, сын-инженер получал в качестве зарплаты как раз те 120 руб. в месяц, которые его родители получали в качестве пенсии. Так что в этом смысле можно было говорить, что пенсия во многих случаях равнялась зарплате. Пенсионеры могли делать накопления и при необходимости помогать детям и другим родственникам.
Но самая главная ценность пенсионеров была даже не в деньгах. В условиях все нарастающего товарного дефицита типичной картиной становились бесконечные очереди и хождение по городу с нитяной сумкой-авоськой в кармане. Естественно, работающее поколение в СССР, при всей его готовности отлучаться с работы за покупками, все-таки не могло стоять в очередях или бродить по городу в поисках хоть какого-то товара постоянно. А пенсионеры могли. Поэтому не будет преувеличением сказать, что они были главными добытчиками. И их главным богатством являлось свободное время.
И вот после 1992 года все полностью изменилось. Пенсионные накопления в результате инфляции испарились, пенсии обесценились вместе с зарплатами, и, самое главное, полностью перестало цениться свободное время. При свободных и невероятно высоких ценах никому и в голову уже не приходило стоять в очередях или бродить в поисках товаров по городу. Возник конфликт поколений: старики-пенсионеры из ценного ресурса превратились для семьи в обузу.
Правда, для властей нищие и свободные пенсионеры в какой-то степени превратились в ценный ресурс: в связи со своей нищетой и свободой они стали крайне активными политически. И власти стали предпринимать попытки создать пенсионную систему заново. В первую очередь они занялись стариками, которые вышли на пенсию еще в советские времена. Ключевым понятием для действующих пенсионеров стал "индивидуальный коэффициент перерасчета пенсии". Впрочем, чтобы старикам было понятно, этот коэффициент, как в советские времена, был увязан с зарплатой и стажем.
Новая система осталась советской в том смысле, что пенсию по-прежнему платило государство — хотя для предприятий всех форм собственности ввели пенсионные отчисления. Работающие граждане по-прежнему ждали по итогам своей работы пенсии от государства, но особого энтузиазма не испытывали. Во-первых, знали, что государственный бюджет находится в катастрофическом состоянии. А во-вторых, имели возможность на примере своих родителей убедиться, что пенсия в любом случае будет нищенской и на нее не проживешь.
В 2000 году мировые цены на нефть взлетели и власти задумались не только о том, чтобы рассчитаться с внешними долгами, но и о том, чтобы работающие граждане все-таки не думали о своей будущей пенсии с таким презрением.
Реформа 2002 года заключалась в том, что государство ограждало себя от пенсионного недовольства. Мол, требуйте с работодателей повышения зарплаты, и тогда с будущей пенсией все окажется все в порядке. Государство гарантирует лишь небольшую базовую часть, а гораздо большую страховую и накопительную часть пенсии вы зарабатываете сами. Появились, однако, новые проблемы. Во-первых, непонятно было, почему власти заставляют всех работодателей и работников непременно участвовать в государственной страховой схеме и перечислять страховую часть пенсии в Пенсионный фонд — в ряде стран это дело добровольное. Во-вторых, в Пенсионный фонд при новой системе на счет работника все равно перечислялись не деньги, а некие условные права на получение будущей пенсии — настоящие же деньги, полученные Пенсионным фондом от работодателей, как и прежде, тратятся на содержание нынешних пенсионеров.
Пенсионеров много, пенсии все время повышаются, и в связи с этим в Пенсионном фонде имеется растущий дефицит. Этот дефицит приходится покрывать из бюджета. А граждане столкнулись с необходимостью лично решить, кому передать в управление накопительную часть пенсии, которая теоретически должна принести им в будущем наибольшие доходы. Подавляющее большинство граждан по умолчанию оставили эти деньги в управлении государства — пусть Внешэкономбанк (ВЭБ) вкладывает их в госбумаги.
В 2007 году новая пенсионная система испытала настоящий кризис, который выразился в открытой дискуссии различных министерств о том, что же делать дальше. Мол, денег в Пенсионном фонде не хватает, а накопительная часть пенсии в ВЭБе приносит слишком низкий процент. Минздравсоцразвития предложило правительству внести изменения в законодательство, согласно которым деньги из ВЭБа через пять лет будут возвращены в Пенсионный фонд и использованы для покрытия его дефицита, если каждый отдельный гражданин все-таки не выразит желания передать свои деньги в управление частным пенсионным фондам. Минэкономразвития дало понять, что такие предложения вызваны предвыборным стремлением найти деньги для повышения пенсий и означают отказ от идеи накопительной части пенсий и конец пенсионной реформы, и, в свою очередь, предложило правительству внести другие изменения в законодательство. В соответствии с этими предложениями пенсионные деньги из ВЭБа принудительно передаются не государственному Пенсионному фонду, а, наоборот, частным пенсионным фондам, которые уж их прибыльно вложат — например, в высокопроцентные корпоративные облигации. Если только тот или иной гражданин специально не заявит, что он хотел бы оставить деньги в ВЭБе.
Удивительнее всего было то, пенсионные проблемы 2007 года возникли в условиях грандиозного роста стабилизационного фонда, который пополняется за счет нефтедолларов и вроде бы скопирован с Норвежского государственного нефтяного фонда, созданного в 1996 году. Между тем норвежский фонд является не чем иным, как фондом пенсионным. Еще в 2006 году его объем превысил $200 млрд, достигнув $206,2 млрд. "Деньги, накопленные в нашем фонде, не являются какими-то излишками богатства. Все они будут израсходованы на пенсии тогда, когда прекратят работать представители послевоенного поколения, когда наблюдался всплеск рождаемости. Государству нужна каждая крона, накопленная в нынешние благоприятные времена, учитывая его социальные обязательства",— заявил глава норвежского ЦБ Свейн Йедрем.
Российский стабфонд пенсионным почему-то никто не объявлял и собирать заявления граждан о путях использования нефтяных денег не собирался. Впрочем, российские власти в том же в 2007 году решили показать, что часть нефтедолларов пенсионерам все-таки достанется. Они выделили в стабфонде фонд будущих поколений, отметив, что деньги из него пойдут на софинансирование добровольных пенсионных отчислений. А уже в 2008 году мировые цены на нефть рухнули со $150 за баррель до $30, и стало совершенно неясным, что будет не только со сложными взаимоотношениями бюджета и пенсионной системы, но и с бюджетом в целом.
Сейчас мировые цены на нефть снова находятся на сверхвысоком уровне, и власти, как в 2001 году, снова задумываются о том, чтобы граждане перестали относиться к своей будущей пенсии с презрением. Потому что большинство граждан по-прежнему считают, что в будущем разделят судьбу нынешних пенсионеров, ведущих нищенское существование. Из нынешних предложений граждане могут уяснить то, что значительную роль опять будет иметь стаж, что в перспективе пенсия будет составлять 40% зарплаты, что накопительной части пенсии уже не придается прежнее магическое значение, зато большое значение придается тому, чтобы пенсию тебе платил твой собственный работодатель. Уж он-то заплатит хорошую. И снова, как в советские времена, всплыл показатель 40 лет: снова, как при советской власти, непонятно, как получать образование, и снова обесценивается официальный пенсионный возраст.
В общем, власти осуществляют очередную попытку сделать так, чтобы социальный статус пенсионера был столь же высок, как в позднем СССР. Чтобы пенсионеры были людьми состоятельными и уважаемыми. Стоит, однако, заметить, что ситуация тогда была совершенно другая. Трудовой стаж не был связан с работой в коммерческой фирме, которая не сегодня-завтра закроется. И зарплата выплачивалась государством по ставкам, диктуемыми загадочными идейными соображениями, но уж не по полному произволу руководителя предприятия. И не нужно было нести часть этой зарплаты в частный пенсионный фонд, который после перевода денег в офшор вполне может испариться. И цена денег была относительно предсказуема, как и цена товаров. И, самое главное, можно было помочь детям не деньгами, а свободным временем, которое в рыночной экономике никем не ценится.