Галерея современного искуса

"Войцек" Кирилла Серебренникова на фестивале "Территория"

Фестиваль театр

На фестивале "Территория", проходящем при поддержке Министерства культуры РФ и департамента культуры города Москвы, показали спектакль по пьесе Георга Бюхнера, поставленный Кириллом Серебренниковым в Национальном театре Латвии. Рассказывает АЛЛА ШЕНДЕРОВА.

Как и положено романтику, Георг Бюхнер жил совсем недолго, всего 24 года — умер в 1837-м, заразившись тифом и успев написать три пьесы. Третья, "Войцек", считается незаконченной — исследователи до сих пор спорят по поводу последовательности сцен. Зато бесспорно, что "Войцек" стал первой в литературе "мещанской трагедией", герои которой обитают на социальном дне. Вычитав из газет сообщение о некоем Войцеке, зарезавшем подружку, Бюхнер написал историю солдата, сносящего издевательства начальства и эксперименты полкового доктора, чтобы хоть как-то прокормить красотку Марию и прижитого с нею сына. Голод, издевательские намеки капитана на неверность Марии — все доводит героя до помешательства: в знаменитом фильме Вернера Херцога зарезать Марию ему нашептывала сама земля.

Вероятно, из-за этой мрачной таинственности, пронизывающей текст, ставят "Войцека" не так уж часто. Из недавних громких постановок стоит вспомнить авангардную оперу Альбана Берга, в интерпретации Дмитрия Чернякова превратившуюся в грандиозную экзистенциальную драму, герои которой — современные люмпены.

Серебренников же находит сегодняшнего героя Бюхнера в одной из галерей современного искусства, подобие которой он выстраивает на сцене. Не спешить и думать о вечности (такова первая реплика пьесы) героя наставляет не армейский капитан, а пожилой галерист — Войцек тем временем спешно докрашивает стены. Кстати, вечность в спектакле, оформленном самим Серебренниковым, не абстракция, а арт-объект — неоновая вывеска, с которой Войцек мечется по сцене: галерист никак не может определить ей место. Зато уж две другие — "Мораль" и "Добродетель" находят место сразу. Как, впрочем, и три новеньких писсуара (поклон Марселю Дюшану и его "Фонтану"), которые для будущей инсталляции доставляют три то ли грузчика, то ли беса, с ходу соблазняющие зашедшую навестить мужа Марию.

Их шутовские пляски в черных плащах и огромных белых масках — адский карнавал, приемами которого мастерски владеет Кирилл Серебренников, умеющий театрализовать самый темный, трагический сюжет. Но на этот раз режиссер сдержан и печален. В Латвийской драме он работает не впервые — два года назад на фестивале NET в Москве показали его "Мертвые души", сыгранные только мужским составом Национального театра Риги. Визиты Чичикова к помещикам превращались в уморительные скетчи, так что половину спектакля зрители провели согнувшись от смеха. Но в отличие от "Мертвых душ" театральность "Войцека" не бьет фонтаном и редко выплескивается в зал. Вообще это самый тихий и сосредоточенный спектакль Серебренникова. Режиссер ни на секунду не забывает о Войцеке, который в исполнении Гундарса Грасбергса стоит отдельного описания. Здоровенный бритый детина, он существует согнувшись в три погибели — чтобы не испугать галериста и прочую музейную мелочь. Он не ходит, а бегает, сильно нагнувшись вперед, вот-вот упадет. А то вдруг засыпает — прямо на полу, свернувшись, как пес. Или как доверчивый ребенок, потерявшийся среди лживых взрослых.

Поначалу действие развивается медленно и тягуче — странности добавляет психоделическая музыка Екабса Ниманиса, обволакивающая сцену, как клубы дыма. Так что не сразу понимаешь, что все происходящее — короткое замыкание, сопровождающееся инфернальным грохотом, странные всполохи, сводящие с ума пляски, глумливые намеки — часть эксперимента, который прожженные эстеты проводят над неиспорченным существом.

Эксперимент удастся: Войцек притащит Марию (отличная работа Дайги Кажоцини) на выставку — и будет долго бить по стене ножом. По той самой стене, у которой забыта так никому и не пригодившаяся "Вечность". И окровавленное тело Марии, и сам Войцек, которого разденут, вымажут белой краской и наконец-то позволят распрямиться,— станут арт-объектами.

И вот тут вдруг, взглянув на безжизненно-красивое пространство галереи, на спивающегося галериста, одержимого научной фанаберией врача, нечисть в лошадиных масках и молодую одинокую кураторшу, понимаешь, что спектакль Серебренникова на самом деле о другом. Он о том тотальном эксперименте, который проводит какой-то неизвестный инсталлятор, позволяющий нам играть словом "вечность", но так и не открывший его смысл.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...