Фестиваль кино
На проходящем в Лондоне 56-м Международном кинофестивале Россия представлена несколькими картинами, привезенными при поддержке компании "Роскино". Часть их уже побывала на международных фестивалях, но есть и незасвеченные, как, например, "Это не я" Марии Саакян, включенный во внеконкурсную программу Experimenta. Особенный резонанс у иностранной аудитории способен вызвать фильм Андрея Грязева "Завтра" об арт-группе "Война", участвующий в конкурсе дебютов. Из Лондона — ЛИДИЯ МАСЛОВА.
Хотя "Это не я" и стоит в программе экспериментального и радикального кино рядом с каким-то отчаянным видеоартом и работами матерого австрийского авангардиста Петера Кубелки, складывающего свои киноинсталляции чуть ли не из мозаики, в новой картине Марии Саакян ничего особенно необычного или вызывающего нет (в этом смысле к эксперименту была ближе ее недавняя "Энтропия", все-таки претендовавшая на драматургическую необычность). "Это не я" — примерно такой же поэтический кинематограф, как и пользовавшийся фестивальной популярностью шесть лет назад "Маяк", где тогдашняя дебютантка представляла чувствительный женский взгляд на кавказскую войну. На этот раз Мария Саакян в аналогичной стилистике сняла драму взросления 14-летней армянской девочки (Арина Аджу), которой не нравится ее имя Эвридика. Зато оно очень нравится ее маме (Мария Атлас-Попова), а главное — режиссеру, в этом фильме старающейся проявить свою высокую литературную культуру, использующей собственное стихотворное творчество, а также находящей повод процитировать Рильке. Его стихи о путешествии в царство мертвых как бы между прочим всплывают в диалогах, когда в город, где томится, сама не зная от чего, Эвридика, приезжает из Еревана на романтическом фуникулере персонаж Евгения Цыганова, в "Энтропии" олицетворявшего русский народ, а теперь как бы служащего эталоном мужественности, объединяющим обеих героинь — и мать, и дочку. С одной его связывают романтические воспоминания 15-летней давности, а с другой — философские разговоры о смерти и о том, что к 37 годам жить становится уже не так интересно, как раньше, и возникает ощущение, что ты упустил что-то главное. Как все фильмы "о главном", "Это не я" постоянно впадает в глубокомысленную многозначительность, которую где-то, наверное, можно оправдать тем, что лирическая героиня еще очень юна и способна находить смысл и красоту в словесных конструкциях такого рода: "Синие глубокие волны колеблющейся души в предчувствии решения".
После этой инъекции женских гормонов, после такого личного девичьего кино, как "Это не я", хотелось бы по контрасту закусить чем-нибудь мужским, а то и социально-политическим, каким обещал быть документальный, по сути, фильм Андрея Грязева "Завтра". На самом деле оказалось, что это кино тоже скорее детское и главным героем фактически становится полуторагодовалый Каспер, сын двух участников арт-группы "Война", которого они без малейших опасений за его физическое и душевное здоровье берут с собой на все свои антитоталитарные перформансы. Нельзя сказать, что ребенок производит впечатление несчастного, скорее, наоборот, чувствуется, что мальчик растет бойкий, смышленый и закаленный, хотя, конечно, когда он оказывается на руках у омоновцев, только что запихавших его мать в автозак, легкие сомнения в правильности такого радикального подхода к воспитанию все-таки закрадываются.
"Завтра" — кино детское, инфантильное и в смысле какой-то наивности режиссерского взгляда, которая, с одной стороны, служит синонимом честности и хороша тем, что автор тобой не манипулирует, не навязывает тебе никакого своего отношения к героям. Но с другой стороны, режиссер довольно долго ходил с камерой за самыми известными и бесстрашными политическими активистами страны, сидел у них на кухне, слушал разговоры о современном искусстве и стихи Мандельштама — после всего этого интересно было бы увидеть в фильме, что он узнал и понял об этих мифических существах такое, чего не узнаешь из телерепортажа об очередной акции. А "Завтра" наводит на предположение, что понял Андрей Грязев одно: герои его фильма играют в детские игрушки — и пипиську рисуют на Литейном мосту из тех же соображений, из каких подростки пишут слово из трех букв на стенке лифта, и милицейскую машину переворачивают, лишь чтобы достать закатившийся под нее мячик Каспера, и продукты воруют из супермаркетов, потому что есть хочется, а мама денег не дала. Пока родители Каспера тренируются переворачивать машины, ребенок ловко проделывает то же самое со стулом — сразу видно, растет будущий революционер, который перевернет систему. Хотя название "Завтра" вряд ли можно понимать в угрожающем смысле, как ответ на вопрос, когда же герои фильма повзрослеют и претворят в жизнь свою концепцию: "Если мы говорим в серьезном историческом масштабе, то надо е...ошить по полной" — во всяком случае, режиссер Грязев из этой программной фразы никаких пугающих выводов не делает. Единственная, кажется, постановочная сцена в фильме, почти анимационная,— пластилиновые фигурки участников "Войны" подбираются к игрушечной полицейской машинке, которой играет Каспер,— может восприниматься как намек на истинный масштаб этого разрешенного протеста, на то, насколько он действительно опасен и для самих активистов, и для их оппонентов. Если судить по фильму "Завтра" (который самим его героям не особенно нравится), члены группы "Война" не борются с кровавым режимом, а существуют в его рамках в той форме, которая им эстетически и идеологически близка, и их вполне устраивает, что выбранная ими маргинальная модель жизни с равной вероятностью включает в себя и периодическое пребывание за решеткой, и различные премии за прорывы в области современного искусства, и ту парадоксальную ситуацию, когда фильм о диссидентах, пытающихся дразнить государственную власть, едет на международный фестиваль под эгидой основного государственного киноэкспортера — компании "Роскино".