Вот уж кого было никак не заподозрить в интересе к больным политическим темам, так это Джеймса Марша. По его документальным фильмам складывалось впечатление, что он нашел свою тему: эксцентричные, почти маргинальные, но сугубо аполитичные, люди и ситуации. "Человек на проволоке" (2008) — портрет беззаконного канатоходца Филиппа Пти, в 1974-м прошедшего по канату между башнями нью-йоркского ВТЦ. "Проект "Ним"" (2011) — история эксперимента нью-йоркских ученых, небезуспешно воспитавших шимпанзе Нима Чимпски как человеческого детеныша. И вдруг — "Тайный игрок" по книге репортера Тома Брэдби о Колетт Маквей (Андреа Райзборо), активистке Временной Ирландской республиканской армии, в 1993 году схваченной при попытке взорвать лондонское метро и завербованной офицером МИ-5 (Клайв Оуэн).
Впрочем, слово "активистка" неуместно: фильм, которому сам бог велел быть политическим, по сути своей глубоко аполитичен. Проблема не в том, что политической позиции нет у Марша, а в том, что ее нет у его персонажей. Но это проблема не фильма, а реального Ольстера. Да, лидеры ИРА обсуждают перспективы затянувшихся на 20 лет переговоров с Лондоном: как раз в декабре 1993 года будет подписана примирительная "декларация Даунинг-стрит", вскоре дезавуированная минами, выпущенными ИРА по аэропорту Хитроу. Но "пехотинцы" ИРА — а за время гражданской войны в Ольстере за оружие взялись как минимум 10 тысяч католиков, не считая бесчисленных "резервистов",— о политике не говорят и, похоже, не думают.
Их немыслимо представить строящими планы на мирное будущее: дескать, вот прогоним британцев и заживем по-людски. Еще труднее представить их вдруг осознающими бессмысленность бойни: типа, "как люди устали от насилия!". Это, если верить Маршу, киношные штампы, а в реальности все гораздо проще. Теоретически у каждого из католиков есть скорее личная, чем идейная причина взяться за оружие: у Колетт, например, в 1973 году случайная пуля сразила отца прямо на пороге дома. Но, кажется, и о личных мотивах они сами давно позабыли. Они просто, с хмурым ирландским упорством, делают обыденное дело: погоняют в футбол, сходят в пивную, натянут маску, пристрелят или попытают предполагаемого стукача. Самое романтичное, что есть в их жизни: под носом у англичан выстроиться у гроба павшего товарища на мгновение, необходимое для ритуального салюта. Да, впрочем, и это уже давно никакой не "момент истины", а просто привычное дело.
Примерно так же — с поправками на размах кровопролития и национальный темперамент — выглядела таджикская гражданская война в замечательном фильме Бахтиера Худойназарова "Кош ба кош" (1993): парочки гуляют, старики играют в нарды, по арыку плывут трупы со связанными руками.
Обыденно и технично, без видимой сверхзадачи работают и "охотники" из МИ-5. Ни оперативного блеска, ни изощренного коварства, свойственных, опять-таки если верить книгам и фильмам, британским ищейкам. Заставить попавшуюся девицу шпионить за собственным братом? Как не фиг делать. "Ага, попалась!" — "Хочу адвоката".— "Ага, сейчас: разбежалась. В тюрьму пойдешь или стучать будешь?" — "Чего ж так сразу и в тюрьму!" Вот и вся операция по вербовке особо ценного агента. Примерно так это происходит, по Маршу, и ему, сохраняющему въедливый интерес документалиста к тому, как организована реальность, даже при работе с игровым материалом, веришь. Тем более что в 2005 году выяснилось, например, что на протяжении 20 лет британским осведомителем был один из старейших и влиятельных членов ИРА Денис Дональдсон: его, ясное дело, застрелили, зато о нем написаны уже два романа. Одновременно теряешь доверие к фильмам, где, как в "Боксере" Джима Шеридана, барышни заламывают руки, седовласые матери рыдают, а разочаровавшиеся боевики хорошо интонированными голосами агитируют фанатиков подполья за непротивление злу насилием. Черта с два бы они с такими нервами и два часа прожили в Белфасте, с 1968-го по 2005-й фактически фронтовом городе. А ведь эта война — лишь одна из многих мятежей и террористических кампаний, составляющих историю Ирландии ХХ века.
Впрочем, объяснить такое отношение к насилию лишь тем, что народ притерпелся — три поколения под огнем выросли,— не получается. Уж слишком органично ложится это насилие на ноты вечно смурной погоды: ирландец из анекдота писал другу: "лето выдалось необычное, теплое и солнечное: жалко только, что в этот день я работал". Уж очень к лицу этому насилию серая гамма плащей и стен: здесь, кажется, даже пламя — серое. Уж очень размеренно — примерно каждые 20 минут экранного времени — кого-то убивают: кажется, если в установленный час не выстрелят, ирландцы недоуменно и возмущенно уставятся на циферблаты часов.
Местный колорит местным колоритом, но фильм-то получился вполне актуальный для России. Посмотришь его, и заползет в голову нехорошее подозрение, что точно так же — в том, что касается отсутствия у воюющих сторон не то что сверхзадачи, а какой-никакой цели,— обстоят дела и на Северном Кавказе. Никакой политики, просто привычка.
Открытие Фестиваля нового британского кино, "Формула кино Горизонт", 1 ноября, 19.30