Премьера / Театр
Режиссер Андрей Май поставил в Молодом театре драму Холькера Шмидта и Георга Штаудахера "Кома", превратив в сценические подмостки все здание. Вслед за актерами карабкалась по лестницам и бродила по коридорам АНАСТАСИЯ ГАЙШЕНЕЦ.
В недоверии к традиционной сцене-коробке режиссер Андрей Май замечен не впервые: несколько месяцев назад для показа пьесы Евгения Марковского "Убить пидара" он вообще выбрал помещение бани на Подоле, заставив зрителей смотреть спектакль в плавках и купальниках. В этот раз дресс-код для публики не предусмотрен, но постановщик не намерен оставлять ее в покое: вместо того чтобы мирно наблюдать за событиями пьесы из удобного кресла, зрители вынуждены проводить весь спектакль на ногах, поднимаясь и спускаясь по лестницам, заглядывая в гримерки и даже слушая диалоги героев возле туалета.
Такое полуторачасовое путешествие оправдано жанром спектакля, который режиссер определил как "репортаж с места преступления", да и требованиями авторов пьесы — австрийских драматургов Холькера Шмидта и Георга Штаудахера, пытающихся исследовать в "Коме" причины немотивированной агрессии современных подростков. В основу этой документальной драмы положена реальная история о немецком школьнике, перестрелявшем из автомата своих одноклассников и учителей. Случай этот, увы, не назовешь неординарным — о подобных жутких происшествиях регулярно сообщают мировые информационные агентства, но сугубо криминальные аспекты авторов интересуют постольку-поскольку, в первую очередь их заботит анализ психологии героев, моделей их общественного поведения.
Спектакль начинается на Малой сцене театра, превращенной в школьный класс с рядами стульев и исписанной мелом доской на стене. Помимо имен персонажей, на ней крупно выведено название спектакля — "Кома". Именно так можно описать состояние героев в первом эпизоде — в коротком промежутке между жизнью и смертью, в миг, когда каждого из них настигла пуля. Кто-то горько сожалеет о том, что уже никогда не сбудутся его мечты, кто-то вспоминает свои последние движения на земле, а кто-то просто констатирует, что ничего не успел осознать.
Все последующие эпизоды — предыстория трагического события. Зрители, разделенные на четыре группы, следуют за молчаливыми проводниками по коридорам, лестницам и фойе театра, становясь свидетелями жизни группы одноклассников. Это среднестатистические подростки, которых можно встретить в любой школе. Среди самых узнаваемых типажей — хулиган, его "шестерка", красотка, зубрила, ботан, кликуша. Конфликты, в которые они вступают, тоже вполне стандартны. Благодаря мастерски выписанным диалогам драматургам удается показать, что у каждого героя есть причины быть именно таким, каков он. Впрочем, как и ненавидеть друг друга.
Пьеса состоит из множества эпизодов, соединенных по принципу кинематографического монтажа. В спектакле Молодого театра одновременно разворачивается несколько "фильмов", поскольку для каждой из четырех групп зрителей сцены демонстрируются в разном порядке. Но, несмотря на нелинейный характер развития истории, с каждым эпизодом психологическое напряжение возрастает. Чисто кинематографическим приемом в "Коме" являются и крупные планы. Актеры часто находятся буквально на расстоянии вытянутой руки от зрителей, их физическую энергию можно ощутить непосредственно. И, конечно, оценить мастерство и искренность каждого исполнителя. В спектакле заняты преимущественно начинающие актеры, некоторые из них еще учатся в Национальном университете театра, кино и телевидения им. Карпенко-Карого. Кажется, предметный урок ремесла дает им единственная опытная актриса, участвующая в спектакле,— роль замученной матери неуправляемого подростка продумана Викторией Авдеенко до мельчайших деталей, вплоть до запаха духов.
Завершает спектакль эпизод яростной склоки между героями, у которых, кажется, уже и нет ничего, кроме ненависти. Зрители и актеры снова оказываются в школьном классе. Правда, на доске — уже иная надпись: "Амок — неистовая, слепая, немотивированная агрессия с человеческими жертвами, вне каких-либо этнических или географических рамок". Впрочем, мы-то уже знаем, что для злобы и нетерпимости всегда есть причины.