"Офицеры спят по двое на одной кровати"

60 лет назад, в 1952 году, в СССР наблюдался резкий всплеск преступности военнослужащих, причем при полном попустительстве армейского командования. Руководитель историко-архивной службы ИД "Коммерсантъ" Евгений Жирнов разбирался в этой аномалии.

"Учинили массовый грабеж населения"

Сообщения о том, что происходило на улицах советских городов в 1952 году, по количеству упоминавшихся в них воинских званий и номеров частей напоминало фронтовые сводки. Практически каждый день в столицу приходили сведения с мест об очередных драках солдат с населением городов и сел, грабежах, виновными в которых оказывались солдаты и матросы, и даже изнасилованиях и убийствах, в которых обвинялись военнослужащие.

Милицейское руководство едва ли не еженедельно информировало о ситуации кураторов правоохранительных структур — членов Политбюро Берию и Маленкова. А кроме того, регулярно отправляло сводки о преступлениях военнослужащих в Военное и Военно-Морское министерства СССР, на которые в 1950 году разделили Министерство вооруженных сил.

В сводке о преступлениях военнослужащих, подготовленной 26 мая 1952 года говорилось:

"27 апреля с. г. на окраине города Ельца Орловской области старший сержант воинской части N71293 Саввин изнасиловал проходившую по дороге местную жительницу Родионову.

28 апреля с. г. в городе Барановичи БССР около кинотеатра "Октябрь" солдат воинской части N54952 Криулин, будучи в нетрезвом состоянии, напал на местную жительницу Ананько и, зажав ей рот, изнасиловал, одновременно снял у нее с руки часы".

Однако куда более удивительным, чем частотность и массовость преступлений солдат, оказалась реакция военного и государственного руководства. Все выглядело так, будто ничего особенного не происходит. Из Военного министерства поступали вялые отписки о принятых мерах и наказанных виновниках. Но ситуация ничуть не менялась.

Не исключено, что невозмутимость армейского руководства объяснялась тем, что по сравнению с событиями, происходившими во второй половине 1945 года, все преступления солдат семь лет спустя выглядели сущей мелочью. Тогда руководители НКВД союзных республик и управлений НКВД областей наперебой докладывали в Москву о куда более страшных преступлениях солдат-победителей.

"Из Закарпатской Украины,— говорилось в сообщении в Москву наркома внутренних дел Украины Василия Рясного,— конным порядком в район Станислава двигался кавалерийский корпус генерал-майора Баранова. В ночь на 4 октября военнослужащие при продвижении через Тяченский округ в селах, лежавших на пути, учинили массовый грабеж местного населения. В селе Дубовое ограблению подверглось 197 хозяйств. Представителями Народной Рады Закарпатской Украины учтены следующие предметы, изъятые у крестьян: овец 55, кур 66, кукурузы 26 центнеров, фруктов 11 центнеров. Кроме этого, изъято большое количество одеял, подушек, мужской и женской одежды и белья, а также деньги".

В ноябре 1945 года молдавский нарком внутренних дел Михаил Маркеев докладывал о положении в Молдавии:

"22 сентября... военнослужащий воинской части 26766 Дауров К. Г. в пьяном состоянии ворвался в сельсовет и устроил там дебош. Гражданку Щербакову, пытавшуюся вывести его из помещения сельсовета, Дауров затащил во двор, где после нескольких нанесенных ей ударов изнасиловал... 29 октября в селе Яловенах Кишиневского района военнослужащие 53 отдельной роты связи Коликов Н. А. и Карижанский П. И. убили местного жителя Бутяну за то, что последний не дал им вина".

Но по сравнению с тем, что военные делали в Прибалтике, те два разбоя, 40 грабежей и 15 убийств, которые зафиксировали в октябре и начале ноября в Молдавии, были сущей мелочью. В докладе и справках, отправленных осенью 1945 года уполномоченным НКВД-НКГБ СССР по Литве Ткаченко, говорилось:

"Значительная часть офицерского, сержантского и рядового состава почти во всех частях округа систематически пьянствует, грабит и убивает граждан, обворовывает квартиры и хозяйства, творит другие бесчинства над населением, в массовом порядке нарушает революционную законность... В апреле военнослужащими 3-й воздушной армии, следовавшими из гор. Науместис Шакяйского уезда, убит милиционер Шакяйского УО НКВД Шлизаускас, у которого похищен автомат и велосипед...

18 июля в гор. Вильнюсе в час ночи мл. сержант Иванов, ефрейтор Лозовский и красноармеец Еремеев из воинской части 68533 ворвались в общежитие коммунального хозяйства Стройтреста Литовской ССР и под угрозой оружия изнасиловали находящихся там гр-нок Медскене, Довоноскайте и Веневечуте...

В ночь с 30 на 31 июля военнослужащими Матросовым и Деребезовым в г. Утены совершено 3 вооруженных грабежа и изнасилование несовершеннолетней девочки...

11 августа в 3 часа ночи к жителю дер. Пленскяй Мажейкяйскому Тенису заехали трое военных. Будучи пьяными, предложили Тенису раздеться и следовать с ними. Тенис был выведен на дорогу и расстрелян...

24 августа в г. Каунас пьяные патрули местного гарнизона на проспекте им. Сталина ограбили профессора Мардынкявичуса, забрали у него золотые часы, 1200 рублей, документы и скрылись...

23 сентября в гор. Шауляе неустановленные пока два работника штаба 6-й гвардейской армии в чине майора и капитана, будучи пьяными, пристрелили на улице директора металлообрабатывающей фабрики члена ВКП(б) тов. Ковестскас и его заместителя Григолюнаса...

Подобных примеров можно было бы привести очень много. Кроме убийств, грабежей и издевательств ежедневно бывают сотни случаев воровства у крестьян фруктов, овощей и фуража, которые так уже вошли в привычку военных, что даже не считаются преступлением".

Похожая картина наблюдалась и в других частях СССР.

"За последнее время,— докладывал в Москву начальник УНКВД Хабаровского края Долгих,— в ряде городов Хабаровского края, особенно в Хабаровске и Благовещенске, значительно усилились хулиганские, а в ряде случаев бандитские, проявления со стороны военнослужащих. Возвращающиеся части из Манчжурии ведут себя крайне развязно, пьянствуют, занимаются хулиганством, бесцельной стрельбой, а в ряде случаев явным бандитизмом. Только за последние два с половиной месяца по краю зарегистрировано более 160 случаев бандитских, хулиганских и других проявлений, в том числе вооруженных налетов и грабежей 21, попыток к изнасилованию 6, 75 хулиганских проявлений и др. В результате бандитских и хулиганских проявлений убито граждан 15 человек, ранено 50.

В г. Благовещенске в ночное время опасно ходить из-за систематической бесцельной стрельбы. 10 Х с. г. случайной пулей убит командир МПВО, 11 сентября в поселке завода Горького двое военнослужащих при попытке изнасилования избили двух девушек--работниц завода, а затем, раздев их, скрылись. 12 сентября там же группа военнослужащих ворвалась в квартиру рабочего завода Мишина и изнасиловала его жену, а Мишина предупредили их не трогать, угрожая автоматом. В эту же ночь в том же районе группа пьяных офицеров изнасиловали граждан Симонову и Ковалеву — работниц завода.

13 октября с. г. на заводе Горького г. Хабаровска военнослужащие Мац (член ВКП(б)), Власов (член ВЛКСМ) в пьяном виде ворвались в клуб молодежи, открыли стрельбу, в результате убили одного бойца Красной армии, пять тяжело ранили. 20 октября с. г. около вокзала станции Хабаровска двое военнослужащих на площади открыли стрельбу, убили старшего лейтенанта Аверьянова...

Значительней процент уголовно-бандитских и хулиганских проявлений падает на офицерский состав".

"Не ведут борьбы с позорными случаями"

В 1945 году обилие преступлений, совершенных военнослужащими, объяснялось "синдромом победителей". В докладе наркома внутренних дел Молдавии приводился следующий эпизод:

"Военнослужащими воинской части, расквартированной в Варварешты, был разобран тесовый забор, которым была обнесена часть монастыря, и без согласия настоятельницы забрали из монастыря мягкую мебель и несколько шерстяных ковров. На просьбу начальника Райотделения НКВД принять меры к виновным командир части сослался на "организационный период и что с подчиненными он сделать ничего не может, так как они прибыли с фронта с потрепанными нервами"".

А в сообщениях из Литвы рассказывалось, что командир 2-го Гвардейского стрелкового корпуса попросту ни во что не ставит местную власть:

"Начальник гарнизона г. Каунас, командир 2 ГСК генерал-майор Баксов самочинно ввел режим хождения в городе до 11 часов вечера. После 11 часов всех появляющихся в городе, в том числе и работников Горкома и Укома партии, забирают в комендатуру и держат до утра. Подчиненные ему командиры дивизий и полков в местах их дислокации ввели по его приказу такой же режим. Когда секретарь Алитусского укома тов. Рынкин начал возмущаться такими порядками, они его арестовали и отправили в комендатуру. Этот же Баксов в г. Каунасе забирает для подразделений любые здания учреждений, не считаясь с постановлениями Госсовета и Совнаркома республики, в том числе захватил самовольно школы НКВД, выставил часовых и приказал стрелять в тех, кто будет заходить в помещение".

После многочисленных обращений и напоминаний армейское командование решило предпринять хоть какие-то шаги. 27 октября 1945 заместитель наркома обороны СССР Николай Булганин подписал совершенно секретный приказ "О состоянии воинской дисциплины в частях Прибалтийского военного округа", в котором говорилось:

"В частях Прибалтийского военного округа отмечается большое количество случаев нарушения воинской дисциплины. Военнослужащие одиночками и группами совершают самовольные отлучки из расположения частей и подразделений, в пьяном виде появляются в общественных местах и ведут себя недостойно, со стороны отдельных военнослужащих имели место случаи насилий, грабежей и других преступлений по отношению к местному населению. За последнее время стали распространенными факты самовольных изъятий военнослужащими у населения продуктов питания, фуража, скота, мебели, причем командиры частей не только не ведут борьбы с этими позорными случаями, а иногда даже потворствуют им".

В связи со сложившейся ситуацией Булганин приказал:

"1. Повысить ответственность и роль старших начальников — командиров корпусов, дивизий, бригад и частей в наведении строгой воинской дисциплины и организованности в соединениях, войсковых частях и подразделениях.

2. Учитывая особую роль начальников гарнизонов и комендантов городов в поддержании воинского порядка, назначить начальниками гарнизонов в городах Рига и Вильнюс заместителей командующего войсками Прибалтийского военного округа, а начальником гарнизона г. Каунас заместителя командующего 6-й гвардейской армией, на которых возложить персональную ответственность за порядок в указанных гарнизонах. Установить штатные должности комендантов этих городов в звании полковник...".

Кроме того, Булганин приказал усилить политическую и воспитательную работу в войсках. Командирам он приказал наладить отношения с местными советскими и партийными властями, а Генеральному штабу — не допускать скопления воинских частей в городах и как можно быстрее отправлять избыточную живую силу в другие округа.

Затем в приказе говорилось о наказаниях для командиров, чьи подчиненные особенно часто совершали преступления:

"6. За отсутствие должного воинского порядка, крайне низкую дисциплину и наличие в связи с этим большого количества аморальных явлений в гарнизоне города Каунас и в частях 2-го гвардейского стрелкового корпуса командиру корпуса гвардии генерал-майору Баксову объявить выговор.

7. За неудовлетворительную организацию работы с личным составом частей 1-го артиллерийского корпуса снять с занимаемой должности начальника политотдела 1-го артиллерийского корпуса генерал-майора Новаева".

Остальные командиры отделались предупреждениями или того меньше, их внимание обратили на недопустимое поведение подчиненных.

Как и следовало ожидать, приказ Булганина не оказал значительного влияния на ситуацию, и некоторое улучшение наступило лишь после того, как начались аресты среди командного состава. Но главное, началась демобилизация солдат-победителей. Солдатская преступность после этого никуда не исчезла, однако ее масштабы стали гораздо скромнее, да и заключалась она главным образом в хулиганстве.

Но в 1950 году число правонарушений среди солдат стало постепенно увеличиваться. Сначала это происходило лишь в отдельных частях, как например, на знаменитом полигоне Капустин Яр. А во второй половине 1950 года начался уже заметный рост солдатской преступности, так что военный министр СССР маршал Василевский констатировал в приказе N0085 от 30 апреля 1951 года:

"В апреле с. г. состоялось заседание Главного военного совета Военного министерства, на котором был обсужден вопрос о состоянии воинской дисциплины в Советской Армии и мерах по ее укреплению.

Главный военный совет установил:

1. Существующее в настоящее время положение с дисциплиной среди личного состава значительной части войсковых соединений является неблагополучным, не отвечает требованиям постоянной боевой готовности войск и в дальнейшем не может быть терпимо.

Количество чрезвычайных происшествий и дисциплинарных проступков в 1950 г., особенно проступков, непосредственно влияющих на боевую готовность — дезертирство, самовольные отлучки, грубость и пререкания подчиненных с начальниками, случаи прямого невыполнения приказаний, пьянство военнослужащих, нарушения уставных требований в караульной службе, небрежное отношение к оружию и боевой технике,— в ряде военных округов, групп войск, воздушных армий и районов ПВО не только не сократилось, но даже возросло.

Состояние воинской дисциплины и боевой готовности в Центральной группе войск (Главнокомандующий генерал-лейтенант Свиридов) совершенно неудовлетворительное. В войсках группы отмечено много фактов политической беспечности, притупления бдительности, резко увеличилось количество чрезвычайных происшествий.

Наиболее отстающими в вопросах воинской дисциплины являются также Ленинградский военный округ (командующий генерал-полковник Лучинский), Прибалтийский военный округ (командующий генерал армии Баграмян), Одесский военный округ (командующий генерал-полковник Пухов), Московский военный округ (командующий генерал-полковник Артемьев), Северо-Кавказский военный округ (командующий генерал-полковник Трофименко), Южно-Уральский военный округ (командующий генерал-полковник Белов), Закавказский военный округ (командующий генерал армии Антонов), 54-я воздушная армия (командующий генерал-лейтенант авиации Сенаторов), 24-я воздушная армия (командующий маршал авиации Вершинин), Ленинградский район ПВО (командующий генерал-лейтенант Щеглов), 39-й воздушно-десантный корпус (командир генерал-майор Таварткиладзе)".

Досталось и политработникам:

"Главное политическое управление Советской Армии работало неудовлетворительно и не справилось с задачей обеспечения воспитания личного состава, особенно офицеров, в духе высокой воинской дисциплины. Руководящие работники Главного политического управления слабо связаны с войсками и редко бывают на местах. Существующая практика издания директив Главным политическим управлением и политорганами на местах по вопросам партийно-политической работы в армии, параллельно с приказами и директивами Военного министра, главнокомандующих и командующих, является неправильной и не способствует укреплению единоначалия".

Однако при этом в приказе осуждалась практика отдачи солдат и офицеров под суд:

"Неправильная практика предания суду и ареста военнослужащих приводит к тому, что военная прокуратура и трибуналы, при попустительстве многих командиров и политработников, а иногда и без их ведома, нередко привлекают к суду и арестовывают военнослужащих без достаточных на то оснований. В результате этого за последний год в армии осуждено большое количество военнослужащих. Тем более неправильным является положение, при котором офицеры предаются суду и арестовываются без ведома Военного министра".

"Забросаны камнями оперативные работники"

Судя по документам, военнослужащие не слишком серьезно восприняли категорический запрет министра нарушать воинскую дисциплину. Но вот положение о том, что солдат не могут арестовывать без разрешения командира, а офицера — без согласия военного министра, они тут же взяли на вооружение и начали претворять в жизнь. Милицейские доклады были переполнены историями о том, как солдаты и офицеры не давали арестовывать своих сослуживцев, совершивших преступления.

К примеру, в представлении Главного управления милиции командующему Приволжского военного округа от 20 марта 1952 года среди прочих преступлений упоминалось и сопротивление работникам милиции:

"6-го ноября 1951 года группой военнослужащих в количестве 60 человек были окружены и забросаны камнями оперативные работники 5-го отделения милиции города Саратова, пытавшиеся задержать и доставить в воинскую часть двух пьяных солдат, нарушавших общественный порядок в общежитии завода N292. Участковому уполномоченному Почаеву в это время кто-то из военнослужащих прикладом карабина разбил голову".

А в докладе милицейских руководителей начальнику Главного политического управления Советской армии генерал-полковнику Кузнецову, датированном 22 марта 1952 года, рассказывалось о нападениях военнослужащих на милиционеров на Северном Кавказе:

"13 марта с.г. инспектором милицейской службы Пятигорского горотдела милиции мл. лейтенантом милиции Серопян за превышение скорости была задержана автомашина, принадлежащая курсам усовершенствования офицерского состава гарнизона г. Пятигорска. Требование Серопяна о предъявлении прав на управление автомашиной водителем выполнено не было, а находившийся в машине полковник Борков приказал сопровождавшим его солдатам связать Серопяна и увезти его на той же автомашине, что и было сделано. В пути следования солдаты избивали и оскорбляли Серопяна. Подъехав к зданию курсов, Борков в грубой форме потребовал от Серопяна покинуть машину".

В том же документе излагалась и еще одна похожая история:

"16 марта с. г. в г. Ессентуки 4 солдата 5-го строительного батальона Главного Строительного Управления Советской Армии, находясь в состоянии опьянения, избили постового милиционера Апалько, требовавшего от них прекратить хулиганство. При помощи постового милиционера соседнего поста двух солдат удалось задержать и доставить в горотдел милиции.

После их задержания в дежурную часть ворвались шесть солдат того же батальона, которые избили милиционера из состава наряда. Принятыми мерами трое солдат были задержаны, остальным удалось скрыться".

Это нападение солдат на отделение милиции оказалось далеко не единственным. В сводках описывались случаи нападений солдат на райотделы, чтобы отбить задержанных товарищей. Случались и ситуации, когда офицеры из комендантского патруля под угрозой применения оружия отбивали у милиционеров задержанных за преступление солдат.

Но, наверное, самым примечательным из этой длинной череды случаев оказалась история, произошедшая 13 августа 1952 года в городе Спас-Слобода Полоцкого района Полоцкой области Белоруссии. Группа солдат пыталась ограбить ларек, но местные жители и участковый милиционер отогнали их и едва не задержали. Чтобы расследовать преступление из райотдела милиции вызвали оперативную группу, и во время ее работы вернулись те же солдаты, но уже вооруженные автоматами и ножами, чтобы закончить дело и наказать прогнавших их сельских жителей. В завязавшейся перестрелке один милиционер получил пулевое ранение, другого ударили ножом. Получил ранения и один из солдат.

Чувство абсолютной безнаказанности, которое быстро развилось у солдат, привело к тому, что они потеряли всякое чувство меры и временами нападали на государственных и партийных чиновников, что в то время квалифицировалось как теракт, а виновные осуждались к 25 годам заключения. Но солдат ничто не останавливало. В записке министру внутренних дел генерал-полковнику Круглову, подготовленной 30 апреля 1952 года, говорилось:

"По сообщению Управления милиции Тамбовской области, 19 апреля с. г. около 22 часов группа пьяных солдат напала на зашедшего в женское общежитие анилино-красочного завода заведующего отделом агитации и пропаганды Тамбовского горкома ВКП(б) т. Ковальчука. Солдаты поясными ремнями нанесли ему побои по голове и лицу. Как установлено, т. Ковальчук вместе с секретарями Тамбовского обкома ВЛКСМ т.т. Демченко и Бербешкиной, посетив женское общежитие, увидели там в одной из комнат двух пьяных солдат, которые хулиганили. Когда т. Ковальчук предложил им прекратить хулиганство, один солдат вызвал находившихся в других комнатах общежития 7-8 человек военнослужащих, а затем, закрыв дверь комнаты на крючок и погасив свет, они набросились на т. Ковальчука. В результате принятых мер зачинщики хулиганства солдаты Никитин и Русанов задержаны".

О том, что все принятые прежде меры не дали никакого результата, свидетельствовал и приказ военного министра Василевского N0029 от 25 января 1952 года:

"В 1951 г. в Группе советских оккупационных войск в Германии совершено большое количество чрезвычайных происшествий. Задача, поставленная приказом Военного министра N0085-1951 г., укрепить воинскую дисциплину, навести твердый уставной порядок и на этой основе ликвидировать чрезвычайные происшествия в войсках Группы, выполняется неудовлетворительно. Среди чрезвычайных происшествий, имевших место в 1951 г., значительное количество составляют такие тяжелые происшествия, как измена Родине, самоубийства, бесчинства военнослужащих по отношению к местному населению и автомобильные катастрофы. Проверкой установлено, что подавляющее большинство чрезвычайных происшествий, и главным образом таких, как измена Родине, самоубийства, бесчинства по отношению к местному населению, возникает, как правило, на почве пьянства военнослужащих, особенно офицеров, и сожительства их с немецкими женщинами".

В приказе маршала Василевского пьянство и круговая порука назывались источниками всех бед:

"Пьянство создало среди некоторой части офицеров обстановку круговой поруки и взаимного укрывательства. Лейтенант 1175 зенап 13 зенад Зайцев 11 декабря 1951 г. застрелил лейтенанта того же полка Тихонравова, а затем застрелил подполковника Прошина и лейтенанта Овчинникова, пытавшихся воспрепятствовать убийству лейтенанта Тихонравова. Это тяжелое чрезвычайное происшествие стало возможным также в результате круговой поруки, имевшей место среди офицеров 1175 зенап. Многие офицеры этого полка были свидетелями того, как Зайцев неоднократно в пьяном виде угрожал оружием Тихонравову, но эти возмутительные проступки Зайцева ими замалчивались. Больше того, заместитель командира полка по политической части подполковник Дмитриев сам насаждал среди офицеров круговую поруку, требуя от них поменьше разговаривать о недостатках в полку. Стремясь создать видимость благополучия с дисциплиной, в 1175 зенап было скрыто 12 чрезвычайных происшествий. На почве пьянства возникают также бесчинства по отношению к местному населению. Распущенность проявляют даже отдельные старшие офицеры и генералы управлений армий и Группы войск. Военные советы Группы войск и армий не принимали решительных мер к прекращению пьянства и распущенности среди военнослужащих".

Как обычно, в приказе говорилось о недостатках в воспитательной работе:

"Массовая политическая работа и культурный отдых с сержантами и солдатами организованы исключительно плохо, особенно в выходные и предвыходные дни. В часы, отведенные для политико-массовой работы, отсутствует организация мероприятий воспитательного характера и военнослужащие предоставлены самим себе".

Военный министр наконец-то обратил внимание и на еще одну важнейшую причину преступности среди своих подчиненных:

"В ряде частей и соединений не проявляется должной заботы об улучшении питания и размещения офицерского состава. В некоторых офицерских гостиницах грязно и неуютно, офицеры размещены скученно. В отдельных случаях офицеры не имеют постельного белья и даже спят по двое на одной кровати".

Та же картина, судя по документам, наблюдалась и во всех остальных частях, где происходили массовые нарушения дисциплины и множились преступления солдат. Необорудованные казармы или их полное отсутствие, плохое питание вместе с нещедрым содержанием офицеров вели к повальному пьянству, круговой поруке, о которых писал Василевский, и к огромному числу правонарушений.

Главная проблема заключалась в том, что никто не мог откровенно признаться, что многомиллионная Советская армия не по карману советской стране. Несмотря на все приказы, преступления солдат не прекращались до того времени, когда армию в конце 1950-х годов сократили, а снабжение и положение военнослужащих постепенно улучшилось.

Так что в массовых преступлениях солдат и офицеров в 1950-х годах не было абсолютно ничего странного. Ведь если к человеку относиться по-скотски, нужно быть готовым к его соответствующему поведению.