Атмосфера президентских выборов в США накаляется: Барак Обама все еще опережает Митта Ромни в рейтинге симпатий, тем не менее отставание республиканца в электоральном рейтинге сократилось до 2% с прежних 5%. Свою точку зрения на обстановку в Америке представляет главный редактор телеканала Russia Today Маргарита Симоньян.
В Соединенных Штатах снова выборы. Телевизор смотреть невозможно, с людьми говорить – тем более. Два кандидата спорят о том, в какой… яме их страна и как ее оттуда вытаскивать.
"Мы давно не самая крутая страна в мире. Мы на седьмом месте по грамотности, на 178-м по детской смертности. Зато на первом по количеству заключенных на душу населения, по числу взрослых, верящих в ангелов, а наш военный бюджет превышает бюджеты следующих 26 стран вместе взятых, причем 25 из них — наши союзники". Примерно так рассуждает герой сериала "Ньюсрум", неожиданно ставшего популярным в Москве.
На прошлой неделе в Нью-Йорке я ужинала в компании знакомых американцев. Героиня сериала "Ньюсрум" тоже должна была ужинать с нами – вдруг оказалось, что она обильно смотрит наш канал RT и не прочь познакомиться. Но в последний момент Эмили вспомнила, что приезжают родители мужа, в общем, она не пришла. Зато пришел один легендарный телеведущий, уволенный с лучшего из каналов страны за то, что невовремя рассказал, как папа-Буш помог сыну-Бушу откосить от армии.
Подвыпив, коллеги, смущаясь, признались друг другу, что голосовали и будут голосовать за Обаму, потому что у них до сих пор чувство вины за столетия рабства. "Но ведь его предки не были рабами, просто его отец кениец", — робко сказала я. "Ну и что. Он чернокожий, это главное".
Один из гостей вопрошал: "Чем демократы отличаются от республиканцев? Республиканцы вон полезли в Ирак без санкции ООН. А демократы не лезли, что ли? Так же лезли! Югославию вон бомбили в 99-м". "Югославии в 99-м уже не было", — отвечал кто-то, меньше выпивший. "Ну, не Югославия, а Косово, или как его там".
И тут я вспомнила одну из самых невероятных американских историй в моей жизни. Когда-то я училась в Америке. И там у меня была учительница. Стефани. Она была любопытная и образованная, к примеру, знала, где находится Рим. И вот лет десять назад я приехала их навестить. "Ну что, — спросила меня Стефани, — русские все еще любят Америку так, как вы любили ее, когда ты к нам сюда приезжала?" "Нет, говорю, не любят. Вы больше не образец свободы. Мы разочаровались". "А что случилось? — спросила Стефани. — Когда все так изменилось?" "Да вот, когда вы бомбили Белград". "Мы не бомбили Белград", — возразила Стефани. — Ты что-то путаешь". "Ну, как же, в 99-м расфигачили Белград, ты что!" "Да ну, ты путаешь! Первый раз об этом слышу! Зачем бы мы стали бомбить Белград?"
Благо, был уже Google. Я отправила учительницу в гостиную к интернету. Она вернулась через полчаса. Бледная, как маршмэллоу. "Мы бомбили Белград. Зачем-то, — сказала она. — Но главное, я не понимаю, как я могла этого не знать".
Мои коллеги за ужином легко поверили в эту историю. Не потому, что они привыкли мне верить, как Кашин Навальному – с большинством мы были едва знакомы. А потому что ну что же в этом такого небывалого. Ну, не знала школьная учительница, что ее страна где-то за тридевять земель бомбит чужие спящие города. А зачем ей это, в самом деле, знать? Тем более – перед выборами.