Сразу в мировое искусство
В Эрмитаже открыта выставка, претендующая на статус самой крупной, а главное, лучшей выставки сезона: "Поль Сезанн и русский авангард первой половины ХХ века". Сто полотен высочайшего качества, 52 из которых принадлежат кисти Сезанна, а остальные — мастерам русского авангарда начала века, предоставлены ведущими отечественными и западными музеями.
Тема "Сезанн и русский авангард" настолько очевидна, что остается загадкой, почему она до сих пор оставалась не обыгранной отечественными музеями. Термин "русский сезаннизм" появился в художественной критике в конце 1910-х годов и с тех пор склоняется на все лады. Сперва он касался исключительно "бубнововалетцев", затем сфера его применения постепенно расширялась, переходя из определения группового в оценочное. К "сезаннистам", как правило, относили художников, которые, несмотря на всю свою авангардность, опирались на традицию фигуративной живописи. Имя Сезанна стало в русской критике символом водораздела, разведшего историю искусства на два неравных потока. Сезанн — последний титан в истории классического искусства и первый — в истории модернизма.
На этой интриге и построена выставка. Она открывается блистательной подборкой Сезанна, подобной которой в России еще не было. Взятые за основу вещи из бывших собраний Щукина и Морозова сами по себе великолепные, но они не дают необходимого ретроспективного взгляда на творчество художника. Однако эта коллекция чрезвычайно удачно дополнена привозными и осевшими в наших музеях трофейными работами. При этом строго соблюдается один из наиболее плодотворных принципов экспонирования работ Сезанна — не по хронологии, а по жанрам и темам. Художник, большую часть своей жизни проведший в провинциальном Эксе, живший уединенно, нелюдимый, неприятный в общении, писал свои натюрморты, пейзажи и портреты, нимало не заботясь о разнообразии натуры. Персики и яблоки, виды горы Святой Виктории и Марсельского залива, игроки в карты и купальщики, автопортреты и портреты мадам Сезанн образуют в его творчестве серии длиной в целую жизнь. Воссоединение разошедшихся по всему миру частей этих серий составляет цель каждой монографической выставки Сезанна. И в этом смысле российской экспозиции есть чем похвастать — все самые любимые художником типы изображений представлены в нескольких вариантах, среди которых можно найти и растиражированный мотив, и редчайшие от него отклонения.
Самодостаточность сезанновской части выставки представляется даже немного излишней. Несмотря на то что подбор русских вещей сделан очень тщательно и почти не допускает простодушного эпигонства, равное число сезаннов и их корреспондентов сильно принижает последних. В какой-то мере этот перекос исправлен каталогом, статьи и сравнительные таблицы которого рассказывают о замысле выставки гораздо больше, чем она сама. Аналогии между работами русских авангардистов и сезанновскими полотнами расписаны в нем до мелочей и в большинстве своем вполне убедительны. На выставке же русские полотна, отодвинутые на второй план мощными сериями самого Сезанна, выглядят порой необязательными придатками. Замечательно смотрятся Машков, Осмеркин, Фальк, Ларионов, Гончарова, что, впрочем, легко было предугадать, так как их "сезаннизм" отрефлексированный. А вот привязка к Сезанну Малевича или Татлина оказывается слишком уж литературной. В теоретических статьях или лекциях Малевич много рассуждал об "аналитическом сезаннизме". Русским сезаннизмом должен был открываться Музей художественной культуры, и именно с Сезанна начиналось для Малевича искусство вообще. Но ранние картины супрематистского мэтра говорят скорее о склонности к импрессионизму, чем о владении сезанновским формообразованием.
Несомненный плюс нынешней выставки — объединение источников (сезанновских работ из собраний Щукина и Морозова или тех, которые наши художники могли видеть и видели на выставках за границей) с созданными под их впечатлением русскими вещами. Основная ее идея абсолютно прозрачна — русский авангард вырос из Сезанна. Стоит посмотреть на выставку, чтобы понять, почему именно этот мастер (а не Ван Гог или Гоген, также в высшей степени чтимые отечественными авангардистами) был выбран на роль учителя. Выбран за то, за что другие подвергались поношению,— за школу. Искусство Сезанна несмотря на весь его модернизм чрезвычайно классично и замешано не на ком-то, а на Пуссене. Именно эту традицию, не всегда осознанную до конца, восприняли у Сезанна русские художники-радикалы. Чем и вошли в мировую историю искусства.
КИРА Ъ-ДОЛИНИНА
В Петербурге выставка пробудет до 24 сентября, 5 октября она откроется в ГМИИ.