Воспоминания о мальмезоне

Замок Мальмезон под Парижем выглядит почти так же, как наши русские дворцы под Москвой и Санкт-Петербургом. Здесь выдают даже тапочки-бахилы для паркета. Musee National du Chateau de Malmaison не богат, это вам не Версаль, но выглядит очень достойно.

Он никогда не был королевским замком — это загородный дом одного из банкиров тех времен, который купила Жозефина де Богарне, супруга известного в то время генерала Бонапарта, первого консула Франции. Договор подписали 21 апреля 1799 года. Замок стоил бешеных денег — 250 тыс. франков,— и новые хозяева смогли окончательно расплатиться за покупку только тогда, когда Наполеон стал императором. Мальмезон — типичная генеральская дача, на которой меж тем супруг Жозефины готовился к своему 18 брюмера.

Дом перестраивали для Наполеона Шарль Персье и Франсуа Фонтен, придерживавшиеся того любезного наполеоновскому сердцу классицизма, который мы называем ампиром. Ампир Мальмезона хотя и императорский, но домашний, местами даже неуклюжий, грубый и чуть ли не деревенский. В нем есть то, чего от ампира никак не ожидаешь, ощущение того, что этот блестящий стиль достаточно буржуазен. Это ампир не античной республики, а Манилова и Собакевича. В некоторых интерьерах Мальмезона он вполне современен, наркомовская дача под Москвой строилась именно в таком вот ампире — с полом в шашечку и большой офицерской бильярдной.

В Мальмезоне завершились отношения Наполеона и Жозефины. Дворец был отдан императрице после развода вместе с годовым содержанием, на которое можно было купить десяток таких дворцов. Но Жозефине не нужны были другие дворцы. Рожденная в тропическом раю на Мартинике, колониальном владении Франции в Вест-Индии, она мечтала сделать таким раем природу метрополии. Она не просто коллекционировала цветы и растения, она хотела превратить Мальмезон в нечто вроде сельскохозяйственной академии, где в теплицах и открытом грунте она бы разводила редкие культуры, которые могли бы украсить жизнь французов.

Жозефина велела построить рядом с замком целую опытную станцию — огромную по тем временам оранжерею, отапливаемую угольными печами, и обширный питомник растений. А среди образчиков тропической флоры жили и представители фауны — не только попугаи, но кенгуру, верблюд, антилопы и ламы, которых привозили из дальних экспедиций. И пусть не увенчались успехом попытки акклиматизировать во Франции ананасы — три сотни саженцев она высадила в оранжереях в 1800 году, зато ее цветники стали знаменитыми на весь мир.

Жозефиной ее назвал Наполеон, родители звали ее Розой. Урожденная Мари Жозеф Роз Таше де ля Пажери больше всего на свете любила цветы своего имени. Первое, что она завела в своем замке, был обширный розарий. Его разбили английские садовники, и надо сказать, что даже в худшие моменты англо-французских отношений, во времена континентальной блокады, корабли, везущие розы, могли заходить во французские гавани со своим драгоценным товаром. Лучшим подарком ей были саженцы роз.

Для того чтобы собрать в книгу их описания и изображения, Жозефина пригласила бельгийского художника Пьер-Жозефа Редуте. Из 186 рисунков, вошедших в его знаменитый труд "Розы", который был издан уже после смерти главных хозяев Мальмезона, не менее трети изображали цветы императорского сада. В 1814 году Жозефина принимала здесь царя-победителя Александра I. Прогулка в саду закончилась воспалением легких и смертью. После этого в ее садах осиротело 250 сортов роз. Память о розарии Жозефины сохранилась в именах цветов — названных в ее честь "Лапажери" и до сих пор любимого садоводами всего мира сорта "Воспоминание о Мальмезоне".

Прежнего парка больше не существует хотя бы потому, что в конце XIX века огромные угодья были безжалостно расточены. В 1877 году государство избавилось от Мальмезона, продав его и окружающие земли в частные руки. Главный дом могли и вовсе разрушить. Впрочем, в тогдашнем своем состоянии он, по мнению многих покупателей, и не заслуживал большего. После разгрома Франции в 1870-м пруссаки устроили в Мальмезоне казарму, уничтожив весь декор и изрядно повырубив парк.

К счастью, нашелся человек, неравнодушный к Наполеону и французской истории. Знаменитый меценат Даниэль Иффла, марокканский еврей по происхождению, богатейший финансист XIX века, сколотивший состояние на строительстве железных дорог, был известен что на бирже, что среди художников как Озирис. И вел себя подобно воскрешающему божеству. В 1896 году он пополнил свою наполеоновскую коллекцию главным экспонатом — императорским домом. Купив Мальмезон с аукциона, он начал методично его реставрировать. Озирис пригласил для этого одного из самых известных архитекторов-неоклассицистов своего времени Пьера Юмбера. Работы заняли почти восемь лет, и в 1903-м Мальмезон вместе с наполеоновской коллекцией Озириса вернулся государству. С тех пор он остается одним из государственных музеев и, как и всякий государственный музей, вечно нуждается в деньгах.

Реставрация всегда была делом необычайной сложности и стоимости. Гораздо проще и дешевле уничтожить то, что было, и возвести историю заново в меру своего понимания. Большие реставрации, скорее, счастливое исключение, чем правило. Но еще сложнее, чем реставрация зданий, реставрация садов. Надо признать, что большинство парковых ансамблей мы никогда не увидим такими, какими они были задуманы и исполнены. Затраты на эти работы огромны, а самое главное, нет уже такого количества рабочих рук, которыми могли распоряжаться королевские и царские дворы. Армии садовников Жозефины были не менее сплоченны и многочисленны, чем гвардейские колонны Наполеона, передвигавшиеся по полям сражений Европы.

Но если нельзя вернуть парк, остаются цветники. Одним из главных проектов реконструкции, которую ожидает Мальмезон, стал знаменитый розарий императрицы. Студенты и преподаватели Центра профессиональной подготовки и развития в области садоводства в Сен-Жермен-ан-Ле вместе со швейцарским часовым и ювелирным домом Piaget планируют высадить здесь 750 розовых кустов — в том же стиле, в котором они были при Жозефине. Работы уже начались и должны завершиться через год — максимум через два. Дом Piaget взялся оказывать помощь реставрации. И понятно почему.

Роза не просто один из любимейших образов их мастеров. Прямой наследник одного из основателей марки Ив Пьяже прекрасно понимает страсть Жозефины, потому что он такой же коллекционер и любитель роз. В течение многих лет он поддерживал работу селекционеров и конкурсы садоводов. Ювелиры Piaget выполнили главный приз Международного конкурса роз в Женеве — цветок в натуральную величину из 18-каратного золота, который вручался уже 30 раз, в том числе и победителю 1982 года, награжденному за создание нового сорта роз, названного "Ив Пьяже". Эти розы теперь в числе прочих ждут момента, когда они займут свое место в возрожденном розарии императрицы.

Любовь к цветам позволила ювелирам Piaget разработать особую технологию создания драгоценных цветов, которые собираются из отдельных золотых лепестков. Розы входят едва ли не во все ювелирные коллекции марки. Так что имя розы для Piaget не пустой звук. Ни Мальмезон не мог бы найти лучшего партнера для реставрации, ни марка не могла бы найти лучшего приложения своим возможностям. Нет ничего проще, чем потратить деньги, нетрудно и найти благородную цель — таких много. Куда сложнее выбрать конкретный и простой объект работы, который окажется при этом совершенно своим, близким и прямо связанным с историей молодой марки, оставаясь при этом частью большой истории, насчитывающей уже более двух веков.

Ив пьяже:

Роза — самый прекрасный, сложный и величественный цветок. Я вспоминаю свое детство и первую любовь к диким розам, которые растут на высоте 1100 м. Лишь после переезда из Ла-Кот-о-Фе в Невшатель я познакомился с садовыми розами. Я восхищаюсь потрясающему воображению селекционеров. Они ищут чистую, абсолютную красоту и всегда стремятся к совершенству. Мне нравится удивительная цветовая палитра розы, в которой собрано множество оттенков — от ярко-розового до розовато-лилового. Я очарован ее восхитительным глубоким ароматом. Этот цветок — воплощение радости. Словом, розы — моя непреходящая любовь.

Я помню, как в 1982 году на Международном конкурсе новых роз в Женеве цветок-лауреат получил мое фамильное имя. Этот сорт розы был выращен в оранжерее женевского парка О-Вив и за два года завоевал три самые престижные премии: диплом Золотой медали (Diplome de Medaille d'Or), премию города Женевы (Prix de la Ville de Geneve) и Золотой кубок конкурса на лучший аромат розы (Coupe du Parfum-Rose d'or).

Piaget Limelight Garden Party

Розовым садам Мальмезона посвящена новая серия ювелирной коллекции Piaget, представленная впервые в рамках Парижской недели высокой моды в июле. В Piaget Limelight Garden Party вошли колье, кольца, серьги, браслеты, а также ювелирные часы. Предметы, выдержанные в классическом, холодном, торжественном стиле, свойственном Piaget, изготовлены из белого золота, белых бриллиантов, розовой шпинели. Главным в коллекции, конечно, стал цветок розы.

Ювелиры Piaget разработали особую технику, благодаря которой цветок, выполненный из золота и бриллиантов, обретает объем и сияние настоящей розы. Каждая деталь создается отдельно, и только затем мастер скрепляет их в единое целое. Лепестки, вырезанные из пластины золота, соединяются с помощью техники pliage (фр. "складывание"). Чтобы усилить блеск бриллианта, мастер делает небольшое сквозное отверстие в том месте, куда будет помещен драгоценный камень. Далее ювелир формирует из отполированного золота каст для закрепки бриллианта. Благодаря этому методу камень начинает сиять еще ярче. Последний этап — нанесение едва заметной гравировки, которая оттеняет и подчеркивает контуры лепестков и в итоге придает неповторимые форму и объем. Все элементы закрепляются от центра к периферии и сверху вниз — и вот драгоценная роза готова.

Алексей Тарханов