Бальное самолюбие

В Москве открылся бальный сезон — значимое событие для всех любителей исторического танца. Первый бал в Доме культуры ВВЦ был дан Анатолием Мазаловым, бывшим токарем, бывшим начальником треста, а ныне — учителем танца и изящных манер

Наталья Радулова

Жизнь Анатолия Мазалова, как мазурка, полна сложных фигур. Родился он в семье водителя троллейбуса, а теперь носит титул основателя движения "За возрождение традиций русского дворянского бала". Начинал карьеру на заводе, а сейчас является президентом ассоциации клубов исторического танца. Одевается в костюм XIX века, восхищается нравами века XVIII, а жить мечтает при Сталине.

Элвис жив!

Раз в неделю Анатолий Михайлович начесывает на голове огромный кок. Времени, сил и лака на это тратится много, и каждое утро совершать такой парикмахерский подвиг не получается, поэтому прическу Мазалов бережет: "Я как японская гейша — сплю на специальной подставочке. Точнее, на валике... Ну вы понимаете, чтобы голова не касалась подушки". С такими предосторожностями он почивает уже более полувека, все началось еще в 1950-е годы, когда Мазалов был стилягой. "Я себя другим и не представляю,— говорит.— Мне кажется, что если я постригусь или гладко зачешу волосы, то меня просто никто не узнает. А так я всегда в центре внимания. Дамам моя прическа очень нравится, если я еду в метро, то они такие взгляды на меня бросают! Ух! Кавалеры тоже в полном восторге, то и дело кричат мне: "Элвис жив!" А недавно пришел на рынок за капустой, и со всех сторон меня продавцы стали зазывать: "Мужчина! Вы, с прической! Идите сюда, скидку дадим!"".

Анатолий Михайлович считает, что выглядеть элегантно — его долг. Ведь он уже более 20 лет является художественным руководителем клуба-студии "Политес". К нему приходят люди, чтобы учиться танцевать вальсы, мазурки, польки. Он часто является распорядителем на балах, его приглашают на гастроли, ах, боже мой, да на него весь свет смотрит!

Весь свет собирается в Доме культуры ВВЦ. Два раза в неделю в танцевальном зале проходят репетиции. Мазалов учит изящным манерам: как подойти к даме, как сделать комплимент, как пригласить на танец, как поклониться, извиниться, высморкаться. А главное — он учит танцевать. Учит замысловатым фигурам: круазе, шене, рэлеве, падебаски...

— Девочки, мои лапушки! — раздается его зычный голос.— Не забывайте, что танец — это эмоции! А! Несносные кавалеры, опять акцент забыли!

А где колбаса?

К Мазалову ходят все свои. Вот токарь из автобусного парка. "Милейший человек,— характеризует его руководитель.— В танце он, правда, никакой: столько лет танцует, а ошибки умудряется делать даже в полонезе. Но косточка у него великолепная — потомок дворянского рода". Токарь-дворянин раньше появлялся с супругой, но недавно развелся и теперь на балах всегда в одиночестве. А вот — ректор университета: "Всего год она с нами, но ей дано. Схватывает все буквально на лету". Патриарх клуба, 78-летний кавалер с окладистой бородой, на занятия ездит на самокате: "От метро уж слишком далеко идти".

И хотя это не единственный такой клуб — несколько сотен москвичей увлекаются историческими танцами,— обстановка в "Политесе", как уверяет его руководитель, наиболее благоприятная. "Мы ведь даже дни рождения отмечаем. Соберемся все 30-40 человек, откроем бутылочку шампанского и коробочку конфет и произносим тосты без конца! Мы умеем растягивать удовольствие". На балах, которые клуб устраивает, дамам и кавалерам тоже предлагается растягивать удовольствие. Некоторые гости из других организаций бывают недовольны. "Собирая по 400 рублей с человека, при минимуме стоимости аренды можно было купить 2-3 килограмма сыра и колбасы и пару батонов хлеба,— возмущался один господин на форуме,— ведь несколько коробок конфет 60 человек смели в первые же минуты. Не уверен, что при всем моем глубочайшем уважении к Анатолию Михайловичу я пойду на следующий бал на ВВЦ".

После каждого бала Москва, как водится, сплетничает. Преимущественно в блогах. "Вчера было полно кавалеров, одетых как попало. Один был в коротковатых брюках, жилетке и голубой (!) бабочке! Какой стыд!", "Да, Сергей Владимирович повел себя в той конфузной ситуации очень уместно", "Руководителям студий "исторического танца" могу порекомендовать заниматься со своими учениками не только изучением схем танцев, но и этикетом и правилами поведения на балах. Потому как прилюдно кричать на оркестр — это некомильфо!"

Впрочем, оркестр на балах — большая редкость. Если бал проводят усилиями клуба, то обычно все танцуют под магнитофон, под музыку, которая звучит из компьютера или телефона, подключают колонки — и вуаля. Залы тоже, как правило, неисторические. Танцевать частенько приходится на фоне стульев, которые горой складируют в углу, чтобы не мешали. И дресс-код не строгий. Запросто можно увидеть всех сотрудниц ДК, которые во главе с уборщицами стоят вдоль стеночек в своих пуховых платках, как Арины Родионовны, и любуются вальсирующими. Конечно, это противоречит духу подобных мероприятий, ведь люди танцуют не только ради здоровья, одеваются во фраки и платья с кринолинами не только для красоты. Они стремятся оказаться в прошлом, почувствовать, "как это было".

Но зрители все равно шалеют от такого шоу. Михаил Михин, москвич, который случайно оказался на бальном вечере "Политеса", не может скрыть эмоций: "Я сначала не очень понял, что происходит, но когда узнал, что это такая вот танцевальная вечеринка, удивился. Люди таким образом проводят свой досуг, знакомятся, общаются и вообще ведут социальную жизнь без разных интернетов. Прямо вот так — живьем. Странно, как народ развлекается — прогулки, чаепитие, игры и танцы. Надо бы почитать литературы подходящей, а то неровен час пригласят на буланже, а сразу не сообразишь: это горячая закуска или танец взаимного приглашения".

Вся в розочках

От "Политеса" отпочковался не один клуб исторического танца, все-таки это была едва ли не первая такая организация в современной России. Поэтому Анатолий Михайлович считается в этих кругах человеком уважаемым, и, рассказывая о нем, люди обязательно используют фразы "элегантен и великолепен", "галантен и учтив", "в танце летает по паркету". Авторитет его безусловен, хотя некоторые молодые кавалеры позволяют себе дерзкие высказывания в духе: "Позвольте, но почему Анатолий Михайлович указывает на белый фрак как на единственно возможную бальную одежду, хотя до конца XIX века единственной бальной одеждой был, напротив, черный фрак?"

Сам Анатолий Михайлович своим нарядом гордится: "Шил я его очень давно. Теперь, чтобы такой заказать, потребуется целое состояние. Сейчас пошив гусарского мундира обойдется заказчику примерно в 80 тысяч. Взять в аренду — почти 3 тысячи. Кто такое может себе позволить? В советское время мундир гусара на сутки можно было арендовать за 95 копеек!" Поэтому некоторые кавалеры на современных балах одеты по моде, а другие — "во что бог послал в губернский город".

Женское платье можно заказать в ателье — "У нас свои мастера!" — и за 20, и за 200 тысяч. Тут уж на что фантазии хватит. Молодые девушки, согласно бальному этикету, должны выбирать пастельные тона платьев, дамы старшего возраста могут позволить себе и красный цвет. Наряд не должен быть аляповатым, но не каждая женщина способна проявить сдержанность у портнихи. И тогда происходят диалоги совсем уж в духе Гоголя: "Милая, это пестро".— "Ах, нет, не пестро!" — "Ах, пестро!" Но когда такая дама появляется в своем наряде перед Анатолием Михайловичем, тот никаких негативных комментариев себе не позволяет: "Я, конечно, вскрикиваю: "Вы обворожительны!", но на выступления ее уже не беру в этом туалете. Тем более никогда не возьму ее на европейские гастроли, а нас ведь иногда приглашают военно-исторические клубы. Что вы, как можно! Ведь по туалетам наших дам судят о России. И если выйдет такая, вся в розочках..."

Анатолий Михайлович предпочитает общаться с дамами исключительно с помощью комплиментов. Ольга Бодрова, которая много раз танцевала с Мазаловым на балах, объясняет: "С дамами в танце он всегда внимателен. Но было забавно, когда он в течение одного бала, видимо, уже забыв, что говорил мне, повторял одно и то же: "Сударыня, если бы только знали, насколько вы обворожительны, прекрасны, незабываемы... Мужчины, наверное, лежат у ваших ног". Но я не возражала против того, чтобы слышать это снова и снова. Взрослые кавалеры, воспитанные в советские времена, на такие слова скупы, а от молодых обычно слышишь что-то вроде: "О, привет! Классно выглядишь! Отличное платье!"".

Ольга, кстати, вышла замуж за одного из таких кавалеров. Балы в жизни светских людей всегда играли важную роль. На них завязывали важные знакомства, узнавали последние новости, подыскивали женихов и невест. Почему же сейчас должно быть иначе?

"Не могу без праздника"

Если спросить: "Зачем вы этим занимаетесь?", то любители бальных танцев отвечают одно и то же: "Нравится. Это красиво. Надо беречь дворянские традиции". Ответы Анатолия Михайловича тоже оригинальностью не отличаются. Ему всегда это нравилось — когда красиво. Родился он в 1940-м и долгое время ничего, кроме нищеты и голода, не видел. "Папа ушел от нас, когда я был совсем маленьким. Мама, чтобы поднять двоих мальчишек, уходила на работу к пяти утра — она водила троллейбус. Мы оставались с бабушкой. Однажды, помню, она где-то раздобыла картошку и стала ее чистить. А мы с братом хватали эту сырую кожуру и тут же начинали жевать. Бабушка плакала: "Подождите еще полчасика, я на маслице ее пожарю". Но мы были такие голодные. Всегда были голодные". После войны стало легче, но в хореографическом кружке, куда ходили чуть ли не все ребята со двора, никак не могли отобрать солистов. "Все мы, дети войны, были немного рахитики,— объясняет Мазалов,— с кривыми ножками". Тем не менее спортом и танцами он занимался всю жизнь. "В один клуб я специально ходил, чтобы любоваться элегантным кавалером. Как он мне нравился, я был в восторге от его манер, от того, какой он учтивый, как целует дамам ручки, ведет беседу, как сидит на одной половинке стула. Никто из знакомых мне советских граждан так себя не вел". Тогда же Анатолий Михайлович стал изучать специальную литературу о балах и светском этикете: "По крупицам собирал информацию, сам. Хотел быть таким же великолепным, убрать моветон от себя подальше. А когда изменил поведение, то никто уже не мог меня хлопнуть по плечу, толкнуть панибратски, как это среди заводских ребят принято. Я с людьми был учтив, нечванлив, и они старались отвечать мне тем же".

А вот сейчас, считает Анатолий Михайлович, вокруг полно хамов. Взять хотя бы его судебную тяжбу, которая длится без малого 16 лет: Мазалов обвиняет органы правопорядка в том, что раскурочили его машину на штрафстоянке. "У меня есть 34 документа, подтверждающие, что они воры и хамы, а суд все равно доказывает мне, что они белые и пушистые. В 1940-1950-е годы такое и представить было бы невозможно". Про чиновников Анатолий Михайлович спокойно говорить тоже не может: "Я кошку ни разу не обидел, собаку ни разу не пнул. Но взяточников расстреливал бы. За год сокрушил бы коррупцию!".

Ему не нравится время, в котором он вынужден жить. Не нравится ни правительство, ни оппозиционеры: "Все они болтологией занимаются. Вот Сталин — да, Сталин — другое дело. Но где ж такого сейчас найдешь?" Поэтому и бежит он от действительности, которая так раздражает. Бежит на свои шумные балы из пустого дома: "Был я женат. Но развелся, когда мальчик еще в детский сад ходил. Не видел его с тех пор. Да сейчас я ему, наверное, и не нужен". Бежит, чтобы отдохнуть от бесконечных тяжб: "Сейчас мое дело рассматривает Европейский суд по правам человека. Я своего все равно добьюсь, компенсацию получу". Надевает белый фрак, непременно белый, чтобы выделяться, поправляет знаменитую прическу, выходит в центр зала, и — "Ах, сударыня, как вы обворожительны!"

А ночью, когда становится немного грустно, распорядитель балов зажигает гирлянду на елке — искусственное зеленое деревце, украшенное шарами и серпантином, стоит в его квартире круглый год. "Я засыпаю, глядя, как переливаются разноцветные игрушки, как мигают огоньки. Это так празднично. А я без праздника не могу".