17 сентября режиссер, актер и сценарист отмечает 73-летие. "Москва слезам не верит", "Любовь и голуби", "Ширли-мырли" и другие работы мастера приобрели невероятную популярность и немедленно разошлись на цитаты. Ко дню рождения мастера — подборка "Ъ-онлайн".
«Москва слезам не верит» (1979 год)
Не учите меня жить, лучше помогите материально!
Георгий Иванович, он же Гога, он же Гоша, он же Юрий, он же Гора, он же Жора, здесь проживает?
— Я вот всегда лотерейный билет покупаю.
— Выиграла?
— А как же! Два раза по рублю.
А я оптимистка. Мне вот недавно сказали на кладбище хорошо знакомиться, с вдовцами.
Фото: www.kinopoisk.ru
— А вы что с мамой вместе работаете?
— Нет, работаем мы в разных местах, но жить, я надеюсь, будем вместе.
— Ну что ты его пугаешь, он у меня такой скромный.
— Да. Интеллектом явно не изуродован.
Все в Москву лезут, будто она резиновая.
— Уж очень я какой-то идеальный получился.
— Ничего, жизнь это поправит.
У тебя каждое утро эти «крайние обстоятельства». Похмельный синдром называется!
— А если меня что-нибудь спросят? Я ляпну.
— И ляпай! Но ляпай уверенно! Это назывется точка зрения.
Хозяева телеграмму прислали — послезавтра приезжают. Вот что значит интеллегентные люди — заранее предупреждают, боятся врасплох застать.
Ты пойми главное — мы в Москве живем! А Москва — это большая лотерея. Здесь можно сразу все выиграть.
Полюбить — так королеву, проиграть — так миллион!
Хеллоу! Общежитие слушает!
— А где Тоня?
— С утра укатила с Николаем на дачу.
— Ууу… Ну, все! Засосало мещанское болото!
Фото: www.kinopoisk.ru
«Любовь и голуби» (1984 год)
— Кака любовь?
— Така любовь!
Органы движееения они лечили, органы движееения… Поотрубать бы вам эти органы-то.
А я со своей в контрах. Она там, а я тут. Она туда, а я сюда. Пускай помарафонит.
— Шаг сделаю, не могу. Не держат ноги, как вата ноги, до сих пор трясутся… руки.
— Инфаркт микерда, вот такой рубец. Вскрытие показало.
Страшную весть принес я в твой дом, Надежда. Зови детей.
Никто не знает, как она меня называла. Я ее Санюшка, а она меня Митюнюшка. И что характерно: любили друг друга.
— Я ведь чего с голубями-то вошкался…
— Желтая вода тебе в башку ударила, вот ты и вошкался.
— Лень, баба Шура-то померла!
— Нормально…
— Помру, Ваську на поминки позову, а тебя не пущy!
— Чей-то, Людк? Пыс пыс-то че?
— Постскриптум. Послесловие.
— Ну вот… день взятия Бастилии впустую прошел!
— Девушки, уймите вашу мать!
Людк! А Людк! Тьфу, деревня!
— Ах, ты, сучка ты, крашена!
— Почему же крашеная? Это мой натуральный цвет.
Извините, что помешал вам деньги прятать.
Фото: www.kinopoisk.ru
«Ширли-мырли» (1995 год)
— Не забывает, как только отсидит — сразу же к маме.
— Хорошего сына воспитала, дай Бог каждому.
— Капусточка, мама, конечно, дело хорошее, но в доме надо держать и мясные закуски...
— Такой засол дай Бог каждому.
— На Колыме-то такой капусточки нету. На Колыме капусточка не дай Бог никому.
— Тетя-мама, скажи мне, как на духу, как русский человек русскому человеку. Фактически я что, Изя Шнипельсон?
— Прости меня, Изенька, дуру грешную! Прости, Израиль Иванович!
— Простить, мама, значит понять. А понять, что я Изя Шнипельсон, я не в состоянии. Пробки перегорают!
— На предыдущем допросе вы, гражданка, показывали, что сиську двое просило…
— Третья Мировая? Из-за меня? Уже идет? Ах "идиот"…
— Всех отпустить… И Суходрищева?.. Есть… Все свободны… Президент только что присвоил мне звание полковника. Говорит, "генерал Пискунов, с этой минуты можете считать себя полковником".
— Вот тут-то ты, Васенька, ручки ко мне и протянул. А я смотрю – волосики черненькие, глазки каренькие, ростик 175 сантиметров, и решила: хоть одного воспитаю. Человеком сделаю.
— Ручки, значит, протянул? Даааа, не повезло мне. Родился бы совсем безруким,сейчас знаменитым пианистом был бы.
— А чем бы ты играл? Им что ли?
— Козюльский, вы не на Привозе! Здесь вам не Одесса, здесь вам the United States of-таки Америка!
— Помню, как сейчас: Варя помирает, Иван Израилевич в соседней комнате, придавленный роялем, а вы лежите, сиську просите!
— Ну нет, конечно, я не расист. Но негров как-то особенно близко к себе не подпускаю.
— Мама, мама!
— Что?
— Я ваше горе готов разделить, но по пунктам. Первое: Варя помирает — это кто?
— Это? Варвара, сестра моя родная! Она вам с Кешкой мама-то, не я!
— Ну допустим. Второе: этот в соседней комнате?
— Иван Израильевич?
— Угу.
— Папаша ваш, настройщик рояля он был. Варя-то, она уборщицей в Доме Композиторов работала - он на нее и настроился, хотя и старше ее был на 52 года. Нет, записались они, все чин-чином. Пока она с пузом ходила, он ей все на рояле играл Бетховена там, или Родиона Шедрина...
— В чем дело, мадам?
— Мадемуазель.
— Ну и что уставилась, мадемуазель?!
— Хам!
— Гуляйте.