вспоминает Дмитрий Бутрин, заведующий отделом экономической политики
Об указе Владимира Путина от 11 сентября о защите "интересов России при осуществлении российскими юрлицами внешнеторговых сделок", несмотря на его конъюнктурность и локальность действия, нам придется писать еще много и по совершенно разным поводам. Это свойство всех распоряжений власти, создаваемых в сильной спешке,— решая локальную сиюминутную задачу, они создают долгосрочную проблему, и известный анекдот (Школьник приходит в школу с разбитой губой, учитель спрашивает, что, мол, случилось? — С папой на лодке катались, оса на губу села.— Ужалила? — Да нет, ее папа веслом убил.) еще придется вспоминать виднейшему стороннику геополитической жесткости Игорю Сечину — "Роснефть", которой он руководит, кажется, имеет большие планы в европейской нефтепереработке? Но пока есть смысл обсуждать не сам указ, а именно проблему "Газпрома" — и она на деле не внешнеполитическая, а внутриполитическая.
Я бы сформулировал ее так. В 2005-2008 годах в "газовых войнах" "Газпром", сильнейшая в России государственная компания, была самым мощным после ядерного оружием Кремля в политических войнах. В 2012 году Кремль и государственный суверенитет России являются оружием "Газпрома" в борьбе за рынок. При этом Евросоюз середины 2000-х, не помышлявший еще ни о каком кризисе, не имевший в составе стран с безработицей на уровне 25% населения и угрозой суверенного дефолта, легко соглашался с "Газпромом" на переподписание многолетних контрактов с привязкой к "формуле цены". Сейчас же в "газовой войне" "Газпром" со всей его капитализацией отбивается от ЕС всем, что попадется под руку,— да будь он хоть президент.
Вряд ли речь идет о том, что сильно укрепилась российская государственность. Очевидно, что проблемы именно у "Газпрома". Они очевидны даже для людей, не искушенных в финансовой аналитике. Экспортные цены "Газпрома" сейчас находятся на пике — они являются производными от цен на нефть примерно годовой давности. Компания давно вышла на рентабельность на внутреннем рынке и намерена ее наращивать. Тем не менее, кроме СНГ и ЕС, планомерно сокращающего потребление газа из России, у нее в перспективе нескольких лет нет крупных внешних потребителей и перспектив — но есть раздутые очевидно коррупционными путями расходы на строительство и закупки, проблемы со Штокманом, есть и неизбежные проблемы с увеличением рентабельности на внутреннем рынке (спасибо тому, кто завершил реформы в электроэнергетике именно наблюдаемым, а не иным возможным способом). Есть, наконец, проблема долга "Газпрома" — он много занимал в гораздо лучшей форме и под лучшие перспективы. И он больше не оружие Кремля — он добровольно стал защищаемым имуществом.
Можно и нужно, конечно, искать проблемы в менеджменте "Газпрома". Но уместно и припомнить другое: десять лет назад, когда мы писали о том, что государство — плохой собственник, мы имели в виду именно это. Дело не в капитализации и не в валовой прибыли. Даже де-юре подконтрольный государству, но более или менее автономный "Газпром" не требовал защиты.