Сегодня начинается визит в Россию премьер-министра Молдавии ВЛАДА ФИЛАТА — в Москве и в Сочи он проведет переговоры с президентом и премьером РФ. В интервью корреспонденту “Ъ” ВЛАДИМИРУ СОЛОВЬЕВУ господин Филат рассказал о том, что он намерен обсудить с российскими лидерами.
— Из России события в Молдавии видятся примерно так: по стране маршем ходят унионисты, требующие объединения с Румынией, запрещается советская символика, оскверняются мемориалы павшим в Великой Отечественной войне, готовятся законопроекты о сносе памятников, установленных во времена СССР. Не слишком благоприятный фон для вашего визита, не находите?
— Человек видит то, что хочет видеть. Все можно представить так, как этого хочет одна или другая сторона. Если же объективно рассматривать то, что происходит в Республике Молдова, можно увидеть: идет процесс модернизации нашей страны. Глубокий процесс реформ, который приведет к дееспособному государству, обеспечивающему права и свободы граждан и их благосостояние. Что касается мрачных картин, которые вы нарисовали, все это относительно. Следует концентрироваться на решении глобальных вопросов. И вообще, я не считаю правильным специально подбирать благоприятный контекст для того, чтобы договариваться о перспективных проектах. Не скрою, я лично ждал этого визита. Надеюсь, что вопросы, которые есть в повестке дня, будут решены. Они касаются экономики, гуманитарной сферы, урегулирования приднестровского конфликта и в целом наших будущих отношений.
— Это ваш первый полноценный визит в Россию за три года работы премьером. Впервые встречи с президентом и премьером РФ пройдут в двустороннем формате, а не на полях каких-то саммитов. Каково практическое наполнение визита? С чем едете?
— С надеждой. И с конкретными проблемами, которые нуждаются в конкретных решениях. Надеюсь, визит станет переломным во многих отношениях, и разговор зайдет о серьезных проектах. О конкретном взаимодействии в урегулировании приднестровского конфликта. Это действительно первый визит. За три года я успел объездить весь мир, и вот пришло время побывать и в Москве.
— Будут ли подписаны какие-то документы и оформлены конкретные договоренности по принципиальным вопросам, таким как Приднестровье или поставки российского газа?
— Результат визита не измеряется количеством подписанных документов. Соглашения могут быть подписаны и после поездки. Главное — это договоренности, которые достигаются в ходе встреч. И я ожидаю, что мы таких договоренностей достигнем.
— Давайте говорить предметно. Кишинев хотел бы добиться от Москвы снижения цены на газ и подписания долгосрочного контракта о его поставках. Какую цену вы хотели бы и насколько долгосрочным должен быть контракт?
— Во-первых, мы никогда не акцентировали внимание на конкретной цене. Нас интересует договор, отражающий качество получаемого газа по реальной коммерческой цене. Исходя из конкретной ситуации платежеспособности. Тот факт, что мы порой платим за газ больше, чем иные европейские страны, в итоге приводит к уменьшению его потребления, переходу на другие виды топлива. Поэтому мы не концентрируемся только на цене газа. Речь идет обо всем комплексе вопросов, касающихся сотрудничества в этой сфере. В том числе о газовом долге Приднестровья. Поэтому мы пришли к договоренности о подписании с Россией межправительственного соглашения в энергетической сфере, в котором дадим ответы на все вопросы.
— Я слышал, что свой проект этого соглашения молдавская сторона уже подготовила и передала российским коллегам.
— Российским коллегам мы его пока не передавали. В ходе визита мы собираемся представить партнерам наше видение соглашения. После этого начнутся переговоры, которые, надеюсь, закончатся подписанием этого документа, с тем чтобы до конца года был подписан и газовый контракт между «Газпромом» и «Молдовагазом».
— Хотелось бы уйти от вас с конкретной цифрой. Сейчас Молдавия платит «Газпрому» около $400 за 1 тыс. куб. м газа и считает эту цену высокой. Насколько, по вашему мнению, она должна уменьшиться?
— Какую цену я бы сейчас ни обозначил, это было бы субъективным подходом. А я привык в своей работе быть объективным. Для меня важно, чтобы договор был долгосрочным, чтобы была предсказуемость в поставках газа и чтобы цена была реальной.
— И какая же цена для Кишинева реальна?
— На сегодняшний день $400 за 1 тыс. куб. м — это слишком высокая цена.
— Не хотите признаваться. А насколько долгосрочным должен быть газовый контракт?
— Я считаю, что пять лет самый приемлемый срок.
— В отношениях Молдавии с «Газпромом» есть еще один конфликтный сюжет. Речь идет об обязательствах Кишинева по внедрению второго и третьего европейских энергопакетов, что не нравится «Газпрому».
— Поэтому мы и считаем необходимым подписать уже упомянутое межправительственное соглашение.
— И как же оно успокоит «Газпром»?
— В нем будут прописаны все условия, на которых мы будем работать в дальнейшем.
— Но ведь Молдавия не откажется от выполнения европейских директив в части энергетики.
— Дело не в том, что не откажется, а в том, чтобы при имплементации второго и третьего энергопакетов интересы российской стороны, которая уже является инвестором в Республике Молдова, были учтены.
— Вы неоднократно заявляли, что формула урегулирования приднестровского газового долга (Приднестровье задолжало за российский газ $3,5 млрд) согласована и вопрос вот-вот будет решен. Но долг и ныне там.
— Не ныне там, а растет. Я действительно говорил, что мы с российскими партнерами пришли к пониманию того, что этот вопрос нужно решить. К сожалению, в нашем общении были перерывы. И сейчас я вновь возвращаюсь к межправительственному соглашению, в котором мы должны очень четко обозначить урегулирование и этого вопроса.
— То есть из Москвы вы вряд ли вернетесь с готовой формулой решения этого вопроса?
— Важно, чтобы я вернулся из России с четкой договоренностью о действиях, которые необходимо предпринять, чтобы этот вопрос был решен.
— А свои предложения на эту тему у вас есть?
— Есть. Но это наши предложения, а мы должны прийти к компромиссному решению. Уверен, если руководство России даст соответствующие указания, этот узел может быть распутан.
— Недавно в Молдавии побывала канцлер ФРГ Меркель, известная своим интересом к приднестровскому урегулированию. Путин и Медведев также об этой проблеме знают не понаслышке. Вы будете с российскими руководителями обсуждать конкретную модель урегулирования?
— Думаю, рано об этом говорить, и вот почему. Эта модель должна быть дееспособной, надо, чтобы ее поддержали участники переговорного процесса. Сегодня нам важно придать позитивную динамику процессу, что повысит доверие между сторонами. Эту политику «малых шагов» многие критикуют. Но мы можем прийти к серьезным подвижкам лишь в том случае, если между двумя сторонами установится доверие. Я не имею в виду доверие только между руководителями, но и между людьми. Над этим нужно работать. Нужна свобода передвижения, нужны условия развития экономики и так далее.
— Есть мнение, что окончательное урегулирование невозможно без договоренности России, США и ЕС о параметрах безопасности в этом регионе. Вы согласны с тем, что приднестровский конфликт не будет урегулирован, пока это не произойдет?
— Если проанализировать заявления, делавшиеся по приднестровской теме, то они схожи на 100%. Теперь нужно, чтобы и реальные действия обозначенных вами сторон, к которым я бы еще добавил Украину, осуществлялись в контексте этих деклараций.
— Позиция Москвы здесь более или менее известна. РФ хочет, чтобы Молдавия никогда не вступала в НАТО и вечно была нейтральной и чтобы в стране гарантированно защищались права россиян и русскоязычных.
— Я хотел бы отметить, что интересы русскоязычных защищены законом, а нейтралитет Молдовы прописан в ее Конституции. То есть нет условий, которые не могут быть выполнены. Теперь нужно выйти на другой уровень переговоров и более четко говорить о перспективах окончательного политического урегулирования.
— Вы готовы об этом говорить четко и предметно?
— А мы и говорим.
— Отчего же тогда процесс никуда не движется?
— Так ведь важно, чтобы не только мы за это предметно взялись. Важно, чтобы это сделали наши коллеги из Приднестровья. Наша позиция ясна и полностью совпадает с позицией участников переговорного процесса. Мы говорим о суверенитете и независимости Республики Молдова и о территориальной целостности. То же самое говорит и Россия.