Выставка современное искусство
В Брегенце открылась выставка американского художника Эда Рушея. За тем, какое разнообразное применение он находит для своих и чужих книг, специально для "Ъ" наблюдал АЛЕКСЕЙ ТУРЕНКО.
75-летний Эд Рушей — классик, про которого непонятно, по какому ведомству его определить. Вне конкуренции вроде бы история поп-арта: вместе с Энди Уорхолом и Роем Лихтенштейном он участвовал в 1962 году в Пасадене в знаменитой выставке "Новое изображение обычных предметов", положившей начало американскому этапу в биографии движения. Рушей отдал дань и концептуализму, но в итоге умудряется существовать как независимый от любых течений автор, делающий лишь то, что хочет, и так, как хочет.
Больше всего Эд Рушей любит книги — в самом разном виде. Кубистическое здание Кунстхауса в Брегенце, построенное Петером Цумтором, забито книгами всевозможных размеров, выполненных из самых разных материалов. Здесь и собственные творения Рушея, издававшиеся разными, от 400 до 2000 экземпляров, тиражами фотоальбомы с видами американских городов и придорожных бензоколонок по пути из Лос-Анджелеса в родную Оклахому,— художник делал их в 1960-х. Здесь и увеличенные до почти двухметровых размеров, выполненные в дереве копии книг, оригиналы которых выставлены рядом (в этой игре масштабами скрыто восхищение автора перед книгой как феноменом культуры: не должны ли книги быть больше?). Здесь и переписанные заголовки на книгах, текст и обложка которых автору нравятся, но названия он был бы не прочь поменять. Плюс бесконечные вариации на тему книжных объемов в его живописи.
Подлинные книги самого Рушея можно даже полистать, и для этого в Брегенце не требуют надевать белые перчатки, что обязательно на многих выставках. Это приятно, когда объект искусства, тем более книгу, можно пощупать своими руками, не зря ведь дотронуться в музее украдкой до скульптуры, а то и до живописного полотна стремятся столь многие. В этот момент зритель проникается особым чувством, осязание становится важнейшим среди познавательных средств. Но если не хватает рук, остается по старой привычке довериться глазам. В Брегенце ряд книг самого Рушея увеличены до размеров больших картин и вывешены рядами, словно старинная панорама. Да и картины, как и фотографии, наполнены у него шрифтами: изображения слов и букв притягивают его, как премьера манит киномана. Но XXI век вторгается в эстетику выставки Рушея. Большинство его фотокниг представлено на айпадах. Их можно листать на экранах часами, страница за страницей, поглядывая на спрятанные под стеклом оригиналы. Те разжигают любопытство своей запретностью.
Фото: Markus Tretter/Ed Ruscha, Kunsthaus Bregenz
Для американской культуры 1960-1980-х такой книжный фетишизм выглядел исключительным. В наше время он приобретает дополнительный антикварно-ностальгический привкус. В ситуации, когда продажа электронных книг в интернет-магазинах начинает обгонять продажу классических, бумажных изданий, такое увлечение книжной фактурой становится чуть ли не вызовом времени.
Вряд ли торжеству электронного в книгоиздании будут противиться активисты экологических движений, которых лишь радует сокращение производства бумаги. Но и Рушей не выступает архаистом, противящимся новой реальности. Он допускает, что можно смотреть на книгу как на объект личного интереса, не обязательно как предмет общего и безусловного поклонения. Так другие смотрят на автомобиль или повседневный мусор, ведь современное искусство увлекается изображением и использованием предметов быта и средств передвижения, фетишизируя практически все. Но для Рушея книга становится символом культуры, квинтэссенцией того важнейшего в истории, с чем только и стоит сегодня работать.
Впрочем, это не мешает ему использовать самые неожиданные материалы, способные вызвать у приглядевшегося зрителя оторопь и даже отчуждение. Порох, сок, сироп — листы некоторых объектов Рушея несут на себе следы повседневной жизни, причем некоторые из них выглядят довольно отталкивающе. Но даже у захватанной руками, заляпанной бумаги с напечатанным текстом есть важнейшее преимущество перед всем остальным на свете: ее можно читать.