В интернете идет голосование за кандидатов в члены Совета по правам человека при президенте РФ. В списке потенциальных участников СПЧ оказался и политический обозреватель "Коммерсантъ FM" Станислав Кучер. Стоит ли известному своей критикой власти журналисту вступать с властью в прямой диалог? На этот вопрос отвечает сам Станислав Кучер.
Я бы не стал делать комментарий на тему своего участия в этой истории, если бы не набирающая силу дискуссия. Можно ли на эту власть влиять? Или любое взаимодействие с ней должно рассматриваться как преступный коллаборационизм. Я специально убираю полутона, ключевой вопрос звучит именно так. И я на него отвечу.
Но сначала — почему я, пораскинув мозгами, посчитал это неплохой идеей, когда председатель СПЧ Михаил Федотов предложил выдвинуть мою кандидатуру. Во-первых, я процентов на 90 уверен, что не пройду. Персоналии будет утверждать лично Владимир Путин и ему, я знаю, прекрасно известно мое отношение к его политическим реформам, особенно в сфере контроля над СМИ. А также репутация неуправляемого журналиста.
Мое присутствие в списке таким образом увеличивает шансы Леонида Парфенова и Александра Минкина – мы втроем идем в одной номинации. Каждому из этих моих старших коллег можно относиться по-разному. Яркие личности всем нравиться не могут. Один из них более дипломатичен, другой — более нахален. Но оба они — признанные профессионалы, мастера своего дела. А профессионализм подразумевает умение задавать в нужный момент нужные вопросы. Плюс это люди с ясной гражданской позицией. А гражданская позиция подразумевает способность вести себя как гражданин. Даже если напротив тебя сидит царь, который считает тебя бандерлогом. Короче, если в итоге в СПЧ войдет Парфенов или Минкин, у нашего гаранта есть шанс услышать и, возможно, даже узнать много нового, и ответить на вопросы, которые журналист из Russia Today ему никогда не задаст.
Вторая причина, почему я согласился на выдвижение – присутствие в совете и списке кандидатов таких неутомимых личностей, как Людмила Алексеева и Доктор Лиза. Тут, думаю, и объяснять больше нечего – одной этой причины было бы довольно.
Теперь же отвечаю на главный вопрос. Да, я уверен, что на власть любую, даже самую на первый взгляд упертую, можно и нужно влиять. Исключение составляет оккупационный режим – тогда надо смело идти в партизаны – сие все-таки не про нас пока. Я в курсе, что есть заболевшие идеей насильственной революции ребята, которые спят и видят ливийский вариант. Но, во-первых, я не из таких. А во-вторых, недовольных полетом с косяком журавлей полно. Но настоящих буйных мало, вот и нет вожаков. При всем моем широком круге общения я не знаю пока ничего похожего на подпольные ячейки РСДРП или хотя бы кружок "Зеленая лампа".
"А что ты станешь делать, если тебя вдруг утвердят?" — с улыбкой спросил друг. Все просто – появится возможность, буду вместе с остальными публично или камерно объяснять Владимиру Путину его права. Это же совет по правам человека. И у меня есть ощущение, что этот человек еще не до конца разобрался с тем, на что он имеет право, а на что — нет, по отношению к людям страны, которым уже трижды присягал служить.