Дети решили освоить систему отношений между мужчиной и женщиной и пытаются тестировать ее в реальной жизни. Варя перестала самостоятельно выходить из машины и открывать двери. Она ждет, пока за нее это сделает Федя. Аналогичная ситуация теперь возникает во многих бытовых ситуациях. Варя отстраняет Федю от раковины, где тот чистит зубы, потому что "мужчина должен уступать женщине". Варя разрезает оставшийся кусок торта на две совершенно непропорциональные части и говорит "девочкам — самое вкусное". Варя вешает на Федю свой рюкзак, хотя он несет свой собственный, пожимая плечами: "Женщинам нельзя носить тяжелое". Варя больше не берет с собой на прогулку теплую одежду. Потому что, если она замерзла, Феде придется отдать ей свою куртку, пиджак или кофту. Варя перестала убираться в своей комнате, потому что "мужчина должен делать жизнь женщины прекраснее, а уборка — это самое маленькое, что может этому способствовать".
Причем возможности для какой-либо аргументации или возражений у Феди не остается. Потому что Варя ответит: "Ты мужчина, а я — женщина". С этим, действительно, сложно поспорить.
Как-то вечером дети решили сыграть в "Монополию". Федя стабильно выигрывал, но когда у Вари закончились деньги, она совершенно не готова была признать себя проигравшей. Варя просто забрала у Феди недостающие купюры. Вид у нее при этом был такой, будто бы она взяла у него что-то свое.
— Ты что делаешь, Варь? — Феде было, я думаю, довольно обидно.
— В смысле? Мужчина должен зарабатывать деньги, а женщина — тратить,— мне стало даже интересно, откуда Варя всего этого, мягко говоря, набралась.
— И что?! Как теперь играть?
— Как-то так,— сказала Варя и, чтобы поставить в этом разговоре жирную точку, забрала у Феди еще половину заработанных им купюр.
В общем, Федина жизнь заметно усложнилась. Любой свой шаг, любое свое действие он теперь вынужден был соотносить с Варей. Взял в столовой "Коммерсанта" мороженое или конфету, скорее всего, придется отдать их Варе или с самого начала подумать о том, что нужно было попросить всего по два. Взял с собой в самолет книжку или карандаши — будь готов, что играть в это будет Варя. А если из двух шоколадок одна растаяла — растаявшая достанется уж точно не Варе. Надо быть аккуратнее.
Довольно предсказуемо в какой-то момент Феде все это надоело.
— Варь, мне так не нравится.
— Ты что, не мужчина?
Это была, по сути, проверка "на слабо". Федя, мне кажется, был готов разозлиться от отчаяния. Ему не хватало опыта, чтобы достойно ответить сестре. Но в следующие несколько дней Федя попытался выстроить другую систему координат.
— Где мои носки, Варь? — это первый вопрос, который он задал сестре утром.
За завтраком он потребовал подать ему приборы, сделать бутерброд и подумать над тем, что он будет есть на ужин.
Вечером, зайдя к детям в комнату, я застала Варю в абсолютной растерянности. В одной руке Федины найденные носки, в другой — трансформер. На полу была разбросана целая стопка наклеек и книжек. Федя с абсолютно отсутствующим видом переключал кнопки на детском компьютере. Экран послушно показывал картинку за картинкой. Звука не было.
— Мам, его ничего не радует. Он ничего не хочет. Я читала ему книжки, отыскала носки. Но — ничего. Он сказал, что у него горе: он хочет, чтобы ему снилось что-то хорошее, а все происходит наоборот.
— Потому что, дорогая моя Варя, задача любой женщины — сделать так, чтобы мужчине было хорошо. А ты, судя по всему, ничего такого сделать не можешь.
Мне пора было вмешаться в эту историю. Возможно, сделать это следовало бы раньше. Этот момент в их разговоре вполне подходил для того, чтобы выстроить новую систему взаимодействия между детьми. Которые еще только мальчик и девочка, брат и сестра, и еще нескоро — мужчина и женщина.
Мы утвердили список дел, которые должен делать Федя: открывать Варе двери в помещения и машины, пропускать ее вперед, если речь не идет об играх и лифте, помогать нести сумки из магазина. Варе достался перечень женского: убирать игрушки в комнате, мыть свою и Федину посуду после ужина, следить за чистотой сменной обуви и одежды в детском саду.
Прошло несколько дней. Варе новая система не нравилась. Она сразу обнаружила в ней пару лазеек.
— Мам, она чуть что — начинает плакать. Убирает комнату в слезах. И мне приходится помогать, потому что я, как мужчина, не могу смотреть на то, как она плачет. Или, что еще хуже, смотрит на меня, как шрековский Кот в сапогах. Скажи, так происходит всегда? Скажи мне правду?
Я, честно говоря, не знаю, про какую из правд ему нужно знать.